Люси Монтгомери - Аня с острова Принца Эдуарда
— Я не понимаю тебя, Фил. Ты сознательно завлекаешь этого человека и знаешь при этом, что у тебя нет никаких серьезных намерений.
— Я намерена заставить его сделать мне предложение, если только сумею, — спокойно сказала Фил.
— Я отступаюсь от тебя, — безнадежно заключила Стелла.
Иногда по пятницам к ним заходил и Гилберт. Он, казалось, неизменно был в хорошем настроении и не уступал никому в шутках и остроумных пикировках. Он не искал и не избегал общества Ани. Когда обстоятельства сводили их вместе, он говорил с ней приятно и любезно, как с какой-нибудь новой знакомой. Но прежний дух товарищества исчез совершенно. Аня остро ощущала это, но была очень рада — так она говорила себе, — что Гилберт полностью преодолел постигшее его разочарование в отношении нее. В тот апрельский вечер в саду ей было страшно, что она нанесла ему такой жестокий удар и рану не скоро удастся залечить. Теперь же было ясно, что все тревоги оказались напрасными. Мужчины умирают и идут на корм могильным червям — но отнюдь не из-за любви. Гилберту явно не грозила скорая кончина. Он радовался жизни, был полон энергии и честолюбивых замыслов. Нет, он не собирался зачахнуть от тоски из-за того, что какая-то девушка прекрасна, но холодна к нему И вслушиваясь в бесконечные шутливые препирательства между ним и Фил, Аня спрашивала себя, не было ли плодом ее воображения то выражение его глаз, которое увидела она, когда сказала ему, что никогда не сможет полюбить его.
Не было недостатка в тех, кто желал занять освободившееся место Гилберта. Но Аня пренебрежительно, без страха и угрызений совести отвергала этих претендентов. Если уж ей не суждено встретить в своей жизни настоящего Прекрасного Принца, то в заместителе его она не нуждается. Именно это с полным убеждением говорила она себе в тот серый день в продуваемом ветрами парке.
Неожиданно с шумом и шелестом хлынул дождь, напророченный тетей Джеймсиной. Аня раскрыла зонтик и поспешила вниз по склону холма. Когда она свернула на дорогу, ведущую к гавани, с моря налетел неистовый порыв ветра. Зонтик мгновенно вывернулся наизнанку. Аня в отчаянии судорожно схватилась за его край. И вдруг… рядом с ней раздался голос:
— Простите… не могу ли я предложить вам укрыться под моим зонтом?
Аня подняла глаза. Высокий, стройный, с незаурядной внешностью… темные, меланхолические, загадочные глаза… звучный, мелодичный, проникновенный голос… Да, тот самый — герой ее девичьих грез — стоял перед ней во плоти. Он не мог бы более походить на ее идеал, даже если бы был изготовлен на заказ.
— Спасибо, — сказала она смущенно.
— Нам лучше поскорее добраться до той маленькой беседки возле мыса, — продолжил незнакомец. — Там мы сможем переждать ливень. Вряд ли дождь долго будет таким сильным.
Слова были самыми обыкновенными, но что за интонации! А улыбка, которая сопровождала их! Аня почувствовала, как странно забилось вдруг ее сердце.
Вместе они добежали до беседки и, запыхавшиеся, сели на скамью под ее гостеприимным кровом. Аня, смеясь, приподняла свой вероломный зонтик.
— Когда мой зонтик выворачивается наизнанку, я бываю совершенно убеждена в греховности неодушевленных предметов, — весело сказала она.
Капли дождя сверкали на ее блестящих волосах, выбившиеся из прически завитки падали на лоб и шею. Щеки ее раскраснелись, большие глаза сияли как звезды. Ее спутник смотрел на нее с восхищением. Она почувствовала, что краснеет под этим взглядом. Кто бы он мог быть? О, на лацкане его сюртука ленточка: цвета Редмонда — белый и алый. Однако ей всегда казалось, что она знает — по крайней мере, в лицо — всех редмондских студентов, кроме первокурсников. Но этот утонченный молодой человек, разумеется, никак не мог быть первокурсником.
— Мы оба студенты Редмонда, как я вижу, — сказал он, с улыбкой глядя на Анину ленточку. — Это должно явиться вполне достаточной рекомендацией. Меня зовут Ройэл Гарднер. А вы та самая мисс Ширли, которая на днях прочла доклад о Теннисоне на заседании Общества филоматов[58], не правда ли?
— Да, но я совершенно не помню, чтобы я вас где-то видела, — откровенно призналась Аня. — Скажите, пожалуйста, на каком вы курсе?
— У меня такое ощущение, что пока ни на каком. Два года назад я закончил второй курс Редмонда и с тех пор жил в Европе. Теперь я вернулся, чтобы закончить университет.
— Я тоже на третьем курсе, — улыбнулась Аня.
— Значит, мы не только в одном университете, но даже и на одном курсе. Это примиряет меня с потерей тех двух лет, что «съела саранча», — сказал ее спутник с бесконечно многозначительным выражением своих чудесных глаз.
Дождь упорно лил добрых полчаса. Но это время пронеслось незаметно. Когда тучи рассеялись и лучи бледного ноябрьского солнца брызнули наискось через гавань и сквозь сосны, Аня и ее спутник вместе направились домой. К тому времени, когда они добрались до ворот Домика Патти, мистер Гарднер успел попросить позволения «бывать» и получил его. Аня вошла в гостиную с пылающими щеками, сердце билось так, что кровь стучала в кончиках пальцев. Паленому, который вскочил к ней на колени и попытался приласкаться, был оказан весьма прохладный прием. В тот момент Аня, с душой, наполнившейся романтическим трепетом, не могла уделить внимание какому-то корноухому коту.
В тот же вечер в Домик Патти была доставлена посылка для мисс Ширли: коробка с дюжиной великолепных роз. Фил дерзко набросилась на выпавшую из букета карточку и прочитала имя и стихотворную цитату на обороте.
— Ройэл Гарднер! — воскликнула она. — Ну и ну, Аня, я и не знала, что ты знакома с Роем Гарднером!
— Я встретила его сегодня в парке во время дождя, — поспешила объяснить Аня. — Ветер вывернул мой зонтик, а он пришел мне на помощь.
— О! — Фил с любопытством вгляделась в Анино лицо. — И неужели это чрезвычайно банальное происшествие может служить основанием для того, чтобы он присылал нам дюжинами розы на длинных стеблях вместе с очень сентиментальными стишками? Или для того, чтобы мы заливались божественно прекрасным румянцем, когда смотрим на его записку? О Анна, выдает тебя твое лицо!
— Не говори глупостей, Фил. Ты знаешь мистера Гарднера?
— Я встречала двух его сестер и слышала о нем самом, как слышал любой достойный человек в Кингспорте. Гарднеры принадлежат к числу самых богатых и аристократических «синеносых» семейств. Рой восхитительно красив и умен. Два года назад здоровье его матери заметно пошатнулось, и он был вынужден оставить университет и выехать с ней за границу — отец его умер. Для него, вероятно, было большим разочарованием то, что пришлось бросить учебу, но говорят, он вел себя в этих обстоятельствах очень мило и совсем не роптал. О-ля-ля, Аня! Пахнет романом! Я почти завидую тебе, но не совсем. Рой Гарднер — это все же не Джонас.
— Дурочка! — снисходительно сказала Аня. Но в ту ночь она долго лежала без сна, да ей и не хотелось засыпать. Ее фантазии были куда более пленительны, чем любые видения царства снов. Пришел ли наконец настоящий Принц? Вспоминая те чудесные глаза, что вглядывались так глубоко в ее собственные, Аня была очень склонна поверить, что пришел.
Глава 26
Появляется Кристина
В Домике Патти девушки собирались на прием, который, по традиции, устраивали в феврале третьекурсники для четверокурсников. Аня с удовлетворением рассматривала свое отражение в зеркале голубой комнаты. В этот день на ней был особенно красивый наряд. Первоначально он представлял собой всего лишь простое шифоновое платье на чехле из кремового шелка. Но Фил настояла на том, чтобы взять его с собой в Болинброк на рождественские каникулы, и вышила крошечные розовые бутоны по всему шифону. Руки у Фил были искусные, и результатом ее трудов оказался наряд, ставший предметом зависти всех редмондских девушек. Даже Элли Бун, чьи платья были выписаны из Парижа, неизменно пожирала глазами эту розовую фантазию всякий раз, когда Аня следовала вверх по главной лестнице Редмонда в своем новом платье.
Аня пыталась решить, к лицу ли ей вколотая в волосы белая орхидея — орхидеи прислал ей к этому приему Рой Гарднер, и она знала, что ни у одной девушки в Редмонде не будет таких цветов в этот вечер. Вошедшая в комнату Фил остановила на Ане восхищенный взгляд.
— Аня, сегодня, без сомнения, твой черед быть красавицей. На девяти вечеринках из десяти я легко могу превзойти тебя очарованием. Но на десятой ты нежданно расцветаешь и затмеваешь меня. Как это тебе удается?
— Это просто платье, дорогая. Хорошенькие перышки.
— О нет. В последний раз, когда ты вспыхнула такой удивительно яркой красотой, на тебе была старая синяя блуза из шерстяной фланели — та, которую тебе сшила миссис Линд. Если Рой еще не потерял голову из-за тебя, это непременно случится с ним сегодня. Но орхидеи в твоем наряде мне не нравятся. Нет, это не зависть. Орхидеи не вписываются в твой облик. Они слишком экзотичные… слишком тропические… слишком вызывающие. Хотя бы уж в волосы их не вкалывай.
