Наталья Евдокимова - Боруэлла
– Здравствуйте, бабушка Аля! Вы присмотрите за Снежком сегодня. Будет пытаться сигануть в окно, он там птичку увидит.
– Здравствуй, Ясенька, спасибо тебе, милый. Буду держать окно закрытым!
– И форточку, – напомнил Ясик. – Её тоже.
– Закрою, мой хороший.
При всём при этом никто не знал, в какой квартире Ясик живёт. Никто никогда не видел его родителей. Но это никого не удивляло, более того – никто даже не задавался этим вопросом.
А в тот день я был сердит. На папу, на маму, на самого себя. Забыть при переезде книжки! Мои книжки! Они так и остались в коридоре за дверью, целая связка, огромная. Все так спешили… Быстрее, быстрее, на поезд опаздываем… Мне хотелось плакать, когда я вспоминал, что я потерял.
Во-первых, тоненькие детские книжки. Нет, я, конечно, уже был не маленьким, и читал более серьёзную литературу. Но раз за разом, когда я начинал просматривать эти книги, то увлекался – и тратил на беглый просмотр (с беглым пропитыванием) весь день. Кроме того, там были картинки – такие красочные и интересные почему-то рисуют только для маленьких. И, когда я перелистывал страницы, я находился в картинной галерее, в своеобразном детском музее… Словом, культурно обогащался.
Во-вторых… Нет, подумал я, если буду вспоминать и дальше, то будет и в-третьих, и в-четвёртых, а это невыносимо. Лучше сразу лечь и умереть.
И тут в прихожей раздался звонок.
– Сынок, это к тебе, – несколько удивлённо сказала мама. – Какой-то мальчик…
Я нехотя поднялся с дивана. Кто бы это мог быть?
– Вот мы и встретились, – тихо сказал незнакомец, незаметно улыбнувшись.
– А что, должны были? – не очень-то дружелюбно спросил я.
– Значит, должны, – сказал мальчик и вздохнул. – Плохо без книжек…
– Плохо, – кивнул я.
– Может, найдутся, – не то предположил, не то пообещал мальчик. – Ну, здравствуй, Артём.
– Привет… Ясик… – сказал я и ощутил неожиданную радость встречи.
И меня совершенно не удивила ни внезапная радость, ни то, что я знал его имя. В мыслях было лишь одно: «Наконец-то ты пришёл, Ясик! Как же долго мы не виделись!» Меня это не удивляет и сейчас. Открою вам тайну – с тех пор я наперёд знал имена тех, с кем меня сводила судьба, и активно пользовался этим умением. Сейчас это очень умиляет моих коллег по работе. «Феноменальная память!» – говорят они. Нет, всего лишь маленький подарок от Ясика в день нашего знакомства…
С тех пор Ясик стал заглядывать к нам каждый день. Наверное, вам это покажется странным, но, глядя на нас со стороны, нельзя было сказать, что дружба наша – крепкая и нерушимая. Мы никогда не ходили вместе гулять, не обсуждали ни жителей нашего дома, ни общих приятелей. Можно сказать, что у нас была исключительно «квартирная» дружба. Что странно – я ни разу не встречал его на улице, зато у пожилых жителей нашего дома разговоры о Ясике были излюбленной темой:
– Сказал – напишите сегодня письмо сыну. Ну и что же – я написала. Представляете, прочитав его, сын решил приехать в гости! С женой, с внучатами моими…
– А я на днях потеряла ключи. Так точно сказал, где искать!
– И где же?
– Не поверите. В сумке с продуктами! – захохотала какая-то бабушка, подпрыгивая всем телом и утирая слёзы. – Что поделаешь, склероз! Я ему говорю, спасибо, Ясичек, на тебе яблоко. А он говорит – «Спасибо, не надо. Лучше грушу».
И тут смех подхватывали остальные старушки. Эти истории стали какими-то легендами и пересказывались по многу раз…
Тем временем я стал ходить в новую школу, где у меня было, больше проблем, чем в прежней. А Ясик… Он мог зайти всего на несколько минут, поздороваться и убежать. Я понимал – у него много дел, но всё равно очень ждал этих встреч. И надеялся, что он – тоже. Больше всего меня удивляло то, какие темы для разговоров он выбирал. Он мог прийти, поздороваться и с порога спросить:
– Артём, представь. Ты – собака, тебя хозяева выставили на улицу. Что ты будешь делать?
Я сразу же включался в игру.
– Просто так выставили, погулять? Или насовсем?
– Насовсем, – немного печально ответил Ясик.
– Почему? – возмутился я.
– Да кто его знает…
– Пойду искать еду, – сказал я, вслед за Яси-ком забираясь с ногами на диван.
– Так сразу и пойдёшь? – хитро спросил Ясик.
– Ну… – задумался я. – Поскулю, наверное, немного. Назад попрошусь. В дверь поскребусь лапами.
– Выходят, сажают в сумку и отвозят на другой конец города.
– Процесс страданий описывать? – поинтересовался я.
– Лучше не надо, – сморщился Ясик.
– Угу… Так, если хозяева от меня совсем отказались, пойду гулять по людным местам. Надо будет выглядывать людей, которые внешне похожи на меня. Я, кстати, породистый?
– Не очень, – с сомнением сказал Ясик.
– Ну это не важно. Всегда говорят, что собаки очень похожи на своих хозяев. И, если я найду людей, похожих на меня, они и станут моими новыми хозяевами! Всё просто.
– А если эти люди не сразу заметят сходство? – спросил Ясик.
Я вздохнул. Как же сложно искать этих новых хозяев!
– Буду долго идти следом. Когда на меня обратят внимание, покажу пантомиму «Собака – лучший друг человека».
– Это какая? – удивился Ясик.
Я, улыбнувшись, открыл рот, высунул язык и стал часто дышать. К ушам приставил свисающие вниз ладони. Потом закрыл рот, сделал бровки «домиком», наклонил голову набок и поднял вверх одну ладонь-ухо.
– Сойдёт, – засмеялся Ясик. – Думаю, это как раз то, что надо!
И убегал. Я в таких случаях не понимал, что к чему, но в беседах участвовал охотно. Однажды он пришёл с красками, кисточками и предложил:
– Давай порисуем! Как будто мы на конкурсе и наши рисунки должны занять третье место. То есть его между нами поделят. На свободную тему!
Мы плюхались на живот в моей комнате и приступали к изобразительному искусству, если его в нашем исполнении можно было так назвать.
Как-то Ясик предложил придумывать прозвища для нас самих – пусть даже обидные, но только чтобы подходили. Мы взяли по листочку и закрылись друг от друга книжками. Ясик сначала сидел задумчивый, а потом стал нагло заглядывать ко мне в листочек. Я отбрыкивался пяткой, но особо не обижался – в моём списке прозвищ пока было пусто. Я хотел написать…
– Я знаю, – негромко сказал Ясик, кивнув головой. – Ты хотел написать – Инопланетянин?
Я сначала удивился, а потом улыбнулся.
– Не-а, – сказал я ему и мечтательно добавил: – Вот был бы ты зелёным…
Ясик беззаботно рассмеялся. А когда мы наконец-то обменялись листочками, он стал читать вслух, «пробуя на вкус» каждое имя…»
Было уже темно, когда Борька осторожно закрыл тетрадь, как будто та была стеклянной… или хрустальной. Положил её рядом с собой. Долго молчал, и Петька не прерывал этого молчания. Только ветер за окном нёс какую-то неуместную несуразицу.
– Помолчал бы уж… – сказал ему Петька.
– Давай пока дальше не читать? – предложил Борька. – Это надо читать медленно. Мне так кажется.
– Давай, – согласился Петька. – И продолжение давай только потом будем узнавать, как дочитаем?
Борька кивнул.
– Интересно, это всё на самом деле было? – спросил Петька.
Конечно, это было на самом деле, подумал Борька. Такое, если и придумывают, то оказывается, что вспоминают или как-то узнают. Шестым чувством каким-то. Он думал о другом, но не решался сказать об этом Петьке. Засмеёт ещё… Нет, обязательно засмеёт! Но спросить-то об этом будет практически не у кого…
– Слушай, – наконец-то решился Борька. – А тебе не кажется, что этот Ясик и наша Элька чем-то похожи?
Петька хмыкнул:
– Как свинья на коня, только хвост не такой!
Так я и знал, подумал Борька. Захотелось обидеться, но Борька сдержался. Хотя, если со стороны посмотреть, что может быть общего между тихим Ясиком и бурной, несдержанной Элькой? Наоборот, полные противоположности… Борька и сам не мог понять, почему он так решил. Как будто догадка летала в воздухе, как бабочка, дразня: то приближаясь, то взмывая ввысь. Связь между ними наверняка была, только такая, которую не рассказать словами, а нужно только почувствовать…
– Кстати, – неожиданно вспомнилось Борьке. – Ты читал Элькино сочинение про море?
Петька замотал головой.
– Ты что! – воскликнул Борька. – Такое сочинение! Сейчас найду. Она его за меня написала. Пять с плюсом поставили. Представляешь? – и добавил голосом, не терпящим возражений: – Элька – поэт.
– Поэтиха, – всё-таки возразил Петька, дочитав сочинение. – Кстати, тебе не кажется, что она о превращении уже почти не думает? Говорит об этом только так, для проформы.
– Для чего говорит? – переспросил Борька.
– Для проформы. Точно не знаю, что это означает, но у меня его папа любит так говорить. Ну вроде как для галочки.
– Для какой ещё Галочки? – совсем удивился Борька.
– Вечер. Темнеет. – тихо сказал Петька. – Лучшие умы на ручнике…
– Да ладно тебе, – всё-таки немного обиженно сказал Борька.
