Владимир Разумневич - Веснушки — от хорошего настроения
С разных сторон над полигоном проносятся красные огненные стрелы. Откуда они взялись? Ни одной пушки не видно. Лишь кое-где торчит зелёный кустарник.
— Сама земля бабахает! Вот это фокус! — изумляется малыш Женька.
— Не земля, а кусты, — уточняет Мирон. — Не видишь разве, из веток огонь вылетает?
— Ветки не могут стрелять. Их порохом не зарядишь.
— А землю зарядишь? Да? Сам не смеши!
— Обоих вас слушать смешно, — ввязывается в разговор всезнающий Колька Мерлин. — Протрите глаза как следует. Тут же кругом маскировка! Так ведь, Владимир Семёнович?
— Совершенно верно. Ты, я гляжу, по части маскировки большой спец.
При внимательном рассмотрении на поле можно заметить артиллерийские орудия. Они задёрнуты сверху зелёными сетками.
Пушки то и дело подают голос, ведут обстрел «противника». Бабах, бабах!.. Даже землю бросает в дрожь.
Тома Асеева с подружками — Женей Окуневой и Галей Агишиной — вскрикивают при каждом выстреле и зажимают пальцами уши, чтобы не оглохнуть.
Невозмутимый Колька Мерлин предсказывает:
— Подождите, ещё не то будет! Учение только начинается.
Ребята вместе с директором и вожатой перемещаются поближе к генералу. Он стоит в окружении офицеров, отдаёт распоряжения. Его команды тотчас же передают по рации всему войску.
Ребята своими глазами видят, какую силу имеет генеральский приказ: стоящие в разных концах поля танки одновременно срываются с мест и, лязгая гусеницами, устремляются к лесу. Алые молниеносные клинки пламени выскакивают из длинных башенных стволов. Посылая огонь далеко вперёд, танки грузно переваливаются с пригорка на пригорок, давят проволочные заграждения и каменные надолбы, обволакивают поле пылью, едкими выхлопами газа.
— Владимир Семёнович! — восклицает Стасик. — Ваш «Пионер» идёт в атаку…
— Не может быть!
— Да вон же! Смотрите, четвёртый справа!
Теперь все видят аршинные буквы на башне могучего танка — «Пионер».
— Вот ведь… Надо же! — волнуется Владимир Семёнович. — Машина-то не наша, не та, на которой я воевал. Нынешнего образца… А название… Даже не верится… Не сон ли?
— Почему же сон? Сущая быль! Ваше боевое прошлое воскресает. — Генерал, разглаживая усы, оборачивается к Владимиру Семёновичу. — Ещё и краска на броне, поди, не обсохла: сержант Савельев перед самой атакой делал надпись… Коли мне память не изменяет, высота, на которой ваш «Пионер» двух «тигров» подбил, тоже Лысой горой именовалась? Не забыли?
— Разве такое забудешь! Не подоспей вы тогда на выручку — не стоять бы нам теперь рядом…
Стасик слушает их разговор и удивляется:
— Значит вы, товарищ генерал, тоже из Уральского добровольческого?
— Нет, Стасик, мы с Владимиром Семёновичем из разных соединений. Но фронтовые пути-дорожки нас дважды на одном боевом участке сводили. Первый раз — под Тернополем, второй — под Берлином. Когда на окраине вражеской столицы в танковой колонне уральцев я встретил танк «Пионер», то, признаться, глазам своим не поверил: «Неужто, подумал, тот самый? Его же фашисты под Тернополем подбили…»
— Подбили? — спрашивает Стасик. — А как это случилось?
— Директор у вас герой! О его отваге тогда в газетах писали. Близ Тернополя есть плешивая сопка. Танкисты её, как вот и эту, нашу высотку, Лысой горой прозвали. Засели там гитлеровцы — и ни в какую! У врага, кроме пехоты, несколько «тигров» — танков «Т-6». А у наших лишь один танк — «тридцатьчетверка» «Пионер». Вот ему-то и удалось ночью к высоте прорваться. И вдруг танкисты слышат: «тигр» рычит. Они по нему из засады снарядом. Подбили! А сверху, из темноты, ещё один «тигр». Подпустили его вплотную, ударили из орудия. «Тигр» завертелся на месте — гусеницу у него сорвало с катков. Но он успел дважды выстрелить в «Пионера». Одним снарядом срезало ствол орудия, другим разворотило гусеницу. Не мог он больше ни стрелять, ни двигаться. Фашистские солдаты бросились с горы, стали окружать «Пионера». Но тут наши танки, переброшенные с соседнего участка, подошли к Лысой горе. Враг отпрянул назад. Видя такое дело, Владимир Семёнович с товарищами покинули свой подбитый танк и перебрались на вражеский. Сменив трак, натянули съехавшую гусеницу, и следом за ними в атаку! Надо сказать, экипажу Октябрьского довольно-таки быстро удалось приручить фашистского «тигра», и он действовал в бою не хуже «Пионера»…
— И вражеский «тигр» с тех пор стал «Пионером»? — догадывается Стасик.
— Где уж фашисту пионером быть! — отмахивается Владимир Семёнович. — Наш «Пионер» понадёжнее «тигра»! Мы его в ту же неделю отремонтировали, и он нас до самого Берлина довёл.
— Не он вас, а вы его! — уточняет генерал и подносит бинокль к глазам. — Посмотрим, как новый «Пионер» в бою действует. Прошлый раз знамя победы на Лысой горе водрузил сержант Октябрьский. А вот теперь эта почётная задача поручена сержанту Савельеву…
Танки стремительно несутся по полю. Стальные могучие машины похожи одна на другую, как близнецы. И если бы на башне не было слова «Пионер», ребята, пожалуй, и не узнали бы, где сидит их любимый танкист. А так свободно можно разглядеть: «Пионер» выделяется в строю наступающих машин. Мальчишки только за ним и следят.
— Молодчина Савельев! — хвалит генерал. — Экипаж стреляет по-снайперски. И скорость высокая. Перекрыл все нормативы…
«Пионер» первым приближается к «вражеским» танкам, появившимся на лесной опушке, и они, один за другим, окутываются белым дымом.
— Подстрелили! Вот это да! — громче всех орёт Колька Мерлин.
— Что же получается? — недоумевает Саша Козин. — Сколько хороших танков исковеркали. Они же не фашистские, а наши, советские. Могли бы ещё пригодиться…
Владимир Семёнович успокаивает Сашу:
— Танкисты бьют холостыми снарядами. Если попали, то возле «подбитого» танка солдаты подпаливают дымовую шашку, создают видимость пожара.
Дым впереди рассеивается. И ребята видят: танки целёхоньки и невредимы. Их пушки тихо шевелятся, словно принюхиваются к дымному воздуху.
Неустрашимый «Пионер», который только что «подбил» эти машины, мчится дальше, в сторону леса.
Глава XII. Знамя реет над горой
И снова над полем взлетает ракета. Описав огненный полукруг, она опускается на землю.
На полигоне появляются мотострелки. Они бегут вперёд. Зелёные каски поблёскивают на солнце. Воздух сотрясают беспрестанные взрывы и крики «ура!».
Удаляясь, солдатская цепочка теряется из поля зрения. Крики доносятся всё глуше и глуше.
— Пора переходить на другой наблюдательный пункт, — говорит генерал своим подчинённым, потом обращается к юнармейцам: — И вас, ребята, приглашаю с собой. Посмотрите бой с близкого расстояния.
Они торопливо спускаются по скрипучей лестнице к выходной двери. Генерал с Владимиром Семёновичем садятся в пропылённую легковую машину «газик». Пионервожатая подводит ребят к бронетранспортёру. Они по-солдатски размещаются на длинных скамьях, упираясь друг в друга коленями.
Бронетранспортёр, следуя за генеральской машиной, сворачивает на обочину полигона и, вырвавшись на простор, несётся по полю, оставляя позади клубы пыли.
Мальчишек трясёт на рытвинах, и они, радостно вскрикивая, хватаются за борт, за края скамьи, за плечи соседей.
Возле того места, где совсем недавно прошли грохочущие танки, стреляя из орудий по противнику, машины останавливаются. Генерал спрыгивает на землю, за ним — Владимир Семёнович. Юнармейцы тоже вскакивают со скамеек бронетранспортёра.
Не желая отставать от генерала, они всей гурьбой взбегают по узеньким ступенькам на холм. Там, наверху, огромная ровная площадка, покрытая асфальтом. По бокам — железные барьеры. Стой и смотри во все стороны. Лучшего наблюдательного пункта не придумать!
Рядом пробегают мотострелки. Они то припадают грудью к земле, то вновь спешат дальше, подминая запылёнными солдатскими сапогами высохшую, седую полынь. Лица у них вспотевшие и усталые: ведь пришлось пробежать при полном боевом снаряжении не одну сотню метров!
Миновав холм, с которого командование ведёт наблюдение за ходом боя, мотострелки сворачивают к лесу, стремятся не отстать от танков.
Один из солдат, неуклюжий и грузный, останавливается, устало вытирает рукавом взмокший лоб, поправляет на боку противогазную сумку и, напрягая последние силы, пытается догнать ушедших вперёд.
— Тебя бы, Борька, в такую атаку, — ехидно говорит толстяку Борьке Титову Колька Мерлин, — сразу бы похудел на девяносто процентов.
— А ты бы на все сто!
— Мне дальше худеть некуда. Я и так долговязый…
За тёмной грядой деревьев отчётливо видна вершина Лысой горы. Взоры ребят то и дело устремляются в ту сторону. Ни танков, ни людей там не видно. Неужели экипажу «Пионера» так и не удалось выполнить задачу?
