Руки вверх, Ваше Величество! - Николай Мизийски
— Ну? — произнес он. — Когда-то в этой пещере жили люди, неразвитые и невоспитанные. Царапали ли они, однако, такое на стенах? Не царапали — не найдены следы такого! А школа, дорогие пионеры и пионерки, — наш второй дом с правилами внутреннего распорядка!
Пламен, задумавшись, тронул пушок под носом. Так как он был председателем плюс поклонником детективов, то именно он должен был отгадать, кто же нацарапал на стене. Должен был, но не мог… Требовалось, пожалуй, вмешательство милиции: на стене — Пламен был уверен в этом на все сто процентов — остались отпечатки пальцев злоумышленника.
Несмотря на напряженность момента, Васил с передней парты рассмеялся. Вероятнее всего, криминалисты обнаружат отпечатки пальцев тех, кто вешал фотографии скалы, или следы какой-нибудь мухи…
Но злоумышленник здесь, в классе. Едва ли кто будет это оспаривать. Осталось только разоблачить его, потому что вряд ли он захочет признаться сам…
К черной классной доске вышла Донка Игликова. У нее был внушительный рост, и она могла поколотить любого мальчишку в классе. Выражение Донкиного лица быстро утихомирило болтунов.
— Будем рассуждать логично, по системе исключений, — сказала Донка, беря мел.
— Что за система такая? — спросил двоечник Пантелей.
Его не исключали из школы, потому что был он тихим, а только оставляли в каждом классе на второй год.
— Ш-ш-ш! — зашикал весь класс.
— У кого из нас ручки с зеленым стержнем? — И Донка написала на доске: — Канчо, Ганка, Йото, Спас.
Никто не возразил. Промолчали и эти четверо, хотя насупились.
Донка продолжала:
— У кого есть что-то против Марианны?.. У Ганки, потому что в прошлый четверг Марианна подсказала ей неправильный ответ на задачу по алгебре. У Йото, потому что вчера она не дала ему пирога. У Спаса — из-за заметки в стенгазете. Еще Боян разбил Марианнино окно, и его мать заплатила ее матери…
Донка написала еще четыре имени:
— Ганка, Йото, Спас, Боян.
И четверо сказа ли: «О»! А Донка Игликова показала на анонимную надпись на стене:
— В слове «шимпанзе» первая гласная «И», а не «Е». Однако среди нас есть такие, кто не в ладах с правописанием, хотя они уже почти взрослые. Как зовут этих «грамотеев»?
С первых рядов продиктовали четыре имени:
— Спас, Боян, Васил, Пантелей…
Потом Донка протерла очки, как будто их запорошило мелом, помолчала, чтобы все вникли в написанное, и сказала:
— Только одно имя фигурирует три раза, оно — в каждом ряду. Если обладатель этого имени захочет поколотить меня, могу его отколотить и я!
Спас встал из-за парты. Не совсем охотно, не очень быстро, но встал.
— Я счищу написанное ножичком… Марианна — не шимпанзе, а Донка — гений криминалистики. Мое почтение!
Все крикнули «ура» и хлынули во двор — в их распоряжении было еще десять минут. Осталась только Марианна, чтобы помочь Спасу…
Возвращение Пеле
Его курчавые волосы, небрежно подстриженные, сливались с черной кожаной спинкой сиденья. Рассказывал он увлеченно, без лишних подробностей и описаний природы, но пассажиры почему-то оставались безразличными даже к самым интересным эпизодам. Ритмично покачиваясь в просторном купе, старики у окна подремывали и похрапывали. Студентки у двери шушукались, обмениваясь мнениями о весенней софийской моде и приближающейся экзаменационной сессии. Как бы ни иллюстрировал рассказчик свою речь выразительными движениями левой ноги, они все равно были очень далеки от проблем современного футбола. Благо похожая на шар женщина средних лет в серьгах и с двойной ниткой красных бус выдавала себя за любезную слушательницу.
— Не волнуйся, миленький! — говорила она, пользуясь нечастыми паузами. — За лето совсем поправишься и поиграешь еще, назабиваешь голов.
Вошел кондуктор, разбудил стариков, улыбнулся студенткам, у всех проверил билеты. Полная женщина подала ему два.
— За малыша? — спросил кондуктор.
— Мой племянник уже не малыш! — защитила она честь своего спутника, и серьги ее закачались. — Ему уже тринадцать!
Кондуктор взглянул на него сочувственно:
— Как тебя зовут?
— Пею Ленков. Сокращенно — Пеле.
— И, конечно, играешь, как твой бразильский тезка?
— Не знаю. Встречаться не приходилось.
— А это… гипсовое украшение… воспоминание о матче?
— Нет, о «Шкоде».
Тетя объяснила все детально: в пятницу Пею приехал в гости к ней, в Софию. Чтобы развлечь, она повела его по магазинам. Взяла и свою дочь Малинку, первоклассницу, отличницу, но еще не знающую дорожных знаков. На одном переходе ее шалунья Малинка неожиданно вырвалась и побежала через улицу сама. И в этот момент появился серый автомобиль. Он задавил бы ее, как глупого цыпленка, если бы Пею не толкнул девочку на безопасное место. Но сам он отскочил неудачно и поломал ногу. И вот теперь тетя везет его к матери, чтобы объяснить ей, что мальчик не виноват, напротив, ради маленькой двоюродной сестренки пожертвовал самым ценным для футбола — правой ногой, лишь бы не допустить…
— Браво, Пеле! — воскликнул кондуктор, прежде чем перейти в другое купе. — Желаю тебе выздоровления, а в дальнейшем — по четыре гола за матч!
— Даже по пять! — заулыбались студентки, которым тонкошеий футболист вдруг стал очень симпатичен.
Незаметно промелькнуло много станций. Поезд приближался к Плевену. Пионер встал, прихватив свой чемоданчик:
— Тетя, вы домой сообщали? — спросил он через плечо.
— Нет. Зачем тревожить маму раньше времени?
— А я написал другу своему, Ради. Даже сообщил, когда приедем.
— Думаешь, придет встречать?
— На сто один процент уверен. Ради — не только друг, он мое левое крыло… Ну, понимаешь, левый нападающий. Самые красивые голы я забивал с
