Юрий Третьяков - Толстый мальчишка Глеб
— Зачем? — испугался Мишаня. — Вовсе это ни к чему. Не нужен он мне… и звонить ему нечего… Зачем человека от дела отрывать? Это нехорошо…
Отлично почувствовал себя Мишаня без Васьки, который, по всему видно, ничего против них с Огурцом затевать не собирался даже.
— Говорят, кошки у тебя всех птенцов поели? — спросила между тем Галин Петровна.
— А как же! — загорячился Мишаня. — Всех до одного сожрали, проклятые! А какие уж большие были — совсем оперенные, только куцые!.. Они бы у меня как развелись, если б не кошки эти собачьи. Передушить их, подлюк!..
— Я сколько раз смотрел, — подтвердил Глеб. — Сидят, носы высунули…
— Ой, как жалко! — вздохнула подошедшая Николашка.
— А ты думала! — оглянулся на нее Мишаня. — Я сам чуть не заплакал! Хорошо еще, что у меня нервы крепкие!..
Галин Петровна с удивлением посмотрела на Мишаню и сказала:
— Кошек душить совсем никуда не годится! Вот уж никак про тебя не думала, что ты душитель такой.
Мишаня смутился, покраснел:
— Да нет… Это я так… предложил…
И подозрительно покосился на Глеба с Братцем Кроликом — не разболтали ль они про Психею, но те и глазом не моргнули, и Галин Петровна не захотела дальше про это толковать:
— Хорошо, будем считать, что ты это предложил, не подумав… А мы вот что хотели тебе предложить… Это твой друг, Глеб, придумал, а мы поддержали… Хотим привлечь как можно больше птиц в наш район: развесим везде искусственные гнездовья, дуплянки. Туда кошки не залезут, и душить их тебе не придется.
— Скворечников у нас и так полно, — сказал Мишаня. — В каждом дворе торчат. Скворцов хватает. Весной, как побегут по всем огородам червяков из пашни доставать, так и кишат.
— Пускай еще больше будет! — сказал Глеб. — Но мы не столько об них, сколько об других беспокоимся: синичках, горихвостках, мухоловках, совах.
— Совах! — усмехнулся Мишаня. — Скажет тоже… Будет тебе сова со скворечниками паршивыми связываться. Она тебе что — воробей? У ней небось гнезда — в дебрях, в дремучем лесу расположены. Сов я ни одной, кроме как на картинке, и не видел даже.
Но упрямого Глеба не переспоришь.
— А могут жить! — торжествующе заявил он. — Сейчас ты у нас увидишь!
Он сбегал в дом, принес оттуда окатанный в трубку лист, большой, как географическая карта, и развернул перед Мишаней:
— Читай, что сверху написано!
— «Типы искусственных гнездовий», — прочитал Мишаня.
Каких только на этом листе не было скворечников и дуплянок: и обыкновенных, из досок; и дуплянок из поленьев в, коре; и лежачих с дыркой в углу; и длинных, глубоких, как настоящее дупло!
Там же были показаны размеры и в длину, и в ширину, и в толщину, и какая должна быть дырка, чтобы посторонняя птица, ненужная, туда не пролезла, раз не для нее приготовлено.
— «Для синиц», — прочел Мишаня под одной картинкой. Выходит, для синиц полагаются длинные глубокие дуплянки с корой и совсем маленькой дыркой. — «Для горихвосток и серых мухоловок». Это какая это горихвостка, что я их не знаю…
Вместе с листом Глеб прихватил и книжку, где все птицы, какие у нас водятся, до последнего воробья, красками изображены.
Он отыскал одну и показал Мишане:
— Вот…
Горихвостка оказалась приятной серенькой птичкой с рыжим хвостом. Очень она Мишане понравилась: такую к себе в сад стоит заманить, пускай разводится.
— Знаю! — обрадовался Мишаня. — Видал такую! Зачем-то к нам залетала: хвостиком — дерг! дерг!.. Я ее хорошо рассмотрел, только название ей не знал.
— А вон внизу — большие, — показал Глеб. — Читай!
— «Для галок и сов», — прочитал Мишаня и сильно удивился: значит, не врал Глеб, и совы на самом деле могут жить в искусственных домиках, потому что этот лист не рукой нарисован, а отпечатан в типографии, где не будут печатать, если неверно. — Это я сделаю! — загорелся он. — Штук пять или даже десять! Везде им расставлю — пускай побольше их налетит! А галки — на кой они… Если галка залезет, я ее прогоню, Не занимай совиного места!
— А чем галка тебе не нравится? — спросила Галин Петровна.
— Совы все-таки лучше… — ответил Мишаня и обратился к Глебу: — Дай-ка глянуть, что за серые мухоловки такие?
Отыскивая серых мухоловок, заметил знакомую рябенькую птичку с длинным хвостом, крылья которой когда-то украшали его жилище, пока их не съели муравьи, и, не подумавши, воскликнул:
— Вона! Лесной конек это, оказывается! Вон кого я тогда уб… увидел! Значит, так: мне нужны синицы, штуки три, сов — что ни больше, горихвостки тоже… несколько!.. Ну, галок пару… А для соловьев есть домики?
— Они в домиках не живут, — сказала Галин Петровна.
— Жалко… А то б я весь сад завесил ихними домиками. Пускай бы пели!
— Ничего, — сказал Братец Кролик. — Горихвостка тоже сойдет!
— А как она поет? — опросил Мишаня.
— Комар может показать, — сказал Братец Кролик. — Он любую птицу может передразнивать. Эй, Комар!
Подошел Комар, недовольный, что его оторвали от верстака:
— Ну чего?
— Покажи нам, как горихвостка поет!
— Дай сперва глянуть на картинке… Я их только по виду знаю. А, эта…
Комар весь перекосился, очевидно, для большего сходства с горихвосткой и свистнул:
— Фьить-ти-так!..
— Знаю! — воскликнул Мишаня. — Слышал ее сколько раз!.. Как зарядит на полдня «фьюить» свое! С ума может свести… Этой одной хватит! А вот эта как?
Комар перекосился и свистнул уже на другой манер.
— Вот тебе и Комар, годами стар! — восхитился Братец Кролик. — А мы раньше и не знали! Думали, так… А он вон что может!
Колюнька уже очутился тут как тут и тоже заглядывал в книжку. Приметив какую-то птицу, он показал:
— А мне вон ту… хохлатенькую…
— Тебе — никакую! — осадил его Мишаня. — Ты сам еще хохлатенький!.. Куда прошлый раз сбежал?..
— Я испугался, — застыдился Колюнька. — Как вы Психею…
Чтобы его скорее перебить и заглушить, Мишаня громко опросил у Галин Петровны:
— Галин Петровна! Можно мне на время эту карту взять? Я срисую, размеры спишу и себе сделаю.
— Мы затем тебя и позвали, — ответила Галин Петровна. — Чтоб ты нам помог. Видишь, чем там ребята занимаются? Эти самые дуплянки строят. Собираемся вывесить не менее сотни. Главным образом в лесопосадке, чтоб туда побольше птиц разных привлечь. Желающие, конечно, могут себе сделать, у себя повесить. Чем больше людей этим займется, тем лучше. Мы еще думаем размножить эту таблицу на небольших листочках от руки и раздать людям. Например, перед спектаклем, когда соберутся… Как твое мнение?
— Можно, — согласился Мишаня. — Я и художника одного могу привести, ненастоящий пока, но, если я ему скажу, он в два счета все перерисует. Чем карикатуры на всех рисовать, пускай дуплянки рисует. Не все ему равно?
— Художнику мы очень рады будем, позови обязательно! У нас всем дело найдется. А тебе вот что хотим поручить. Ведь это ты в прошлом году у Степана Алексеевича на кружке хороший такой доклад сделал?
Мишаня был приятно удивлен, что даже из других классов учительница про его доклад знает и до сих пор помнит, когда он сам про него и забыл уже.
— А как же! Про таракана доклад был! — с удовольствием припомнил он. — Жизнь и деятельность таракана! Целый месяц готовился… Степан Алексеевич даже тетрадку, где доклад этот был, себе на память взял… Говорит: очень мысли оригинальные изложены, язык — тоже…
— Ну вот видишь! — Галин Петровна ласково тронула Мишаню за плечо. — Значит, кому же, как не тебе, как говорится, карты в руки: сделаешь нам перед собранием доклад!
— Какой… доклад? — ошарашенно спросил Мишаня.
Галин Петровна подняла брови, будто речь шла о чем-то совсем простом:
— Обыкновенный доклад… Надо людям разъяснить о пользе птиц для садов и огородов, а также как нужно делать дуплянки, чтоб птицам в них было хорошо, где и как их вешать. Недлинный, конечно, минут, на двадцать… Ведь делал же на кружке, знаешь!
— То на кружке… — робел Мишаня. — А тут… стесняюсь я…
— Что же тут стесняться?
— Да… все уставятся… А ты — один…
— Ну, если ты один стесняешься, можно тебе в пару… вот хоть Глеба присоединить!.. В качестве, так сказать, содокладчика… Глеб, как?
— Я помогу! — сказал Глеб.
Такой он был основательный, веселый, уверенный, что сразу становилось ясно — с таким не пропадешь даже и на докладе! Мишане стало как-то спокойнее, и он сказал:
— Ладно.
Но тут его снова одолели сомнения:
— Только… Как же я буду… Я сам мало… можно сказать ничего… про это не знаю…
— Дело поправимое! — сказала Галин Петровна. — Возьмите таблицу, книжек я вам дам, пойдете домой, там все хорошенько прочитаете и составите хороший короткий доклад, чтоб всем стало ясно, для чего и как нужно развешивать дуплянки. А что сами не поймете — у меня спросите. Кстати, может, и сам поменьше рогаткой будешь баловаться, как знаний наберешься.
