Андрей Упит - Пареньки села Замшелого
— Это же сам Букис! Староста! Ну, видно, конец света пришел. Пропадай наши головушки!
— Давно бы так. Сколько мы, бывало, судили-рядили: выгон зарастает с каждым годом, под кустами только таволга да бодяк, в середине луга нету ни одной путной травинки — не выгон, а чащоба какая-то.
— Но ежели все подчистую выжечь, где же нынче трава вырастет? Поле тоже огорожено — скот с голоду подохнет.
— Не тужи! Они же не всё пожгут. Зато на будущий год какие буйные травы подымутся!
— Куда же скотина денется, когда слепни нападут и не обо что даже почесаться будет?
— Не бойся. Всего не срубят. Глянь! Вон какая купка кустов осталась.
Тут Рага перебил Вирпулис, воскликнув таким голосом, будто невесть чему обрадовался:
— Гляньте, да это же моя старуха!
Вирпулиха притащила на спине огромную кучу пырея, свалила ее в костер и еще граблями поворошила, чтобы лучше горело. В воздух взвился густой клуб дыма, она засмеялась и стала переговариваться с кем-то невидимым. И вдруг сквозь общий шум и гомон донесся тонкий, но властный голос:
— Эй! С граблями — сюда! Хворост кидайте вперемешку со старой травой — лучше гореть будет и дыму больше.
— Это мой Андр! — объявил Раг и обвел всех торжествующим взглядом.
Таукис в страхе качал головой:
— Ну и времена! Ну и времена! Яйца куриц учат! До чего же мы этак дойдем?
— И что дальше-то будет? — отозвался кто-то из мужиков. — Уж коли начали, так, выходит, будущей весной продолжать придется?
— И весной и зимой! А кто же на большие заработки пойдет?
Тут Раг страх как распалился:
— Вот они где, наши большие заработки! — вскричал он, размахивая руками и поворачиваясь во все стороны. — Будут у нас пастбища, и луга, и поля без камней, и дворы без мусорных куч, а избы — без тараканов и пауков. Каждая корова даст по пять штофов молока, овцы наплодят двойни, свиньи — по двенадцать поросят. Сами ночью в тепле выспимся, а днем по дрова съездим, и вечером не придется бродить по распроклятым сугробам и коптиться в дымном шалаше или пропадать в Ведьминой корчме. А ну, мужики, по домам! Подзакусим, скинем тулупы да лишнюю одежку — и разом сюда, на толоку. Покажем этим парнишкам, у кого голова на плечах да сила в руках.
Хоть и пустобрехом бывал этот Раг, а все же приходилось признать, что на сей раз он дело говорит. Вирпулис и Плаукис шли за ним по пятам, остальные плелись следом, еще мешкая и колеблясь. Иной уже нагонял передних, а иной еще в затылке почесывал. На месте остался лишь один Таукис, вконец растерянный и несчастный. Снова он вытащил из кармана деньги, пересчитал на ладони, потом испустил тяжкий вздох:
— Кабы рублик удалось призанять!..
Мужики уже далеко ушли вперед. Он спохватился и зашагал следом, а сам все мрачно бурчал себе под нос:
— Ну времена! Ну и времена! А что еще вечером будет, когда старуха с выгона вернется… А что еще потом приключится… — Он опять вздохнул, однако ж прибавил шагу.
А дальше приключилось еще много интересного, да только это уже совсем другая история. Если к тому времени Трехглавый Дуб не засохнет, Родник не иссякнет, а Старый Валун не врастет в сырую землю, я вам расскажу ее в другой раз.
Примечания
1
Пу́ра — старая мера веса и вместимости.
2
Постолы́ — обувь из сыромятной кожи.
3
Стодо́ла — сарай, навес для повозок и скота.
4
Батаны́ — деталь ткацкого станка.
