Астрид Линдгрен - Три повести о Малыше и Карлсоне (с иллюстрациями)
Тут Карлсон оторвался от своей крепости:
– Что с тобой? Почему ты плачешь?
– Я… я вспомнил одну печальную вещь, – запинаясь, пробормотал Малыш.
– Понятно, – сказал Карлсон и отправил в рот огромный кусок своей башни. Но едва он проглотит его, как завопил не своим голосом, и из его глаз тоже брызнули слёзы.
– Что случилось? – спросила фрекен Бок.
– На вкус это лисий яд… Впрочем, тебе самой лучше знать, что ты сюда подсыпала, – сказал Карлсон. – Бери скорей большой шланг, у меня в горле огонь! – Он утёр слёзы.
– О чём ты плачешь? – спросил Малыш.
– Я тоже вспомнил очень печальную вещь, – ответил Карлсон.
– Какую именно? – полюбопытствовал Малыш.
– Вот этот мясной соус, – сказал Карлсон.
Но весь этот разговор не пришёлся по душе фрекен Бок.
– Как вам только не стыдно, мальчики! Десятки тысяч детей на свете были бы просто счастливы получить хоть немного этого соуса.
Карлсон засунул руку в карман и вытащил карандаш и блокнот.
– Пожалуйста, продиктуйте мне имена и адреса хотя бы двоих из этих тысяч, – попросил он.
Но фрекен Бок не желала давать адреса.
– Наверно, речь идёт о маленьких дикарях из племени огнеедов, всё понятно, – сказал Карлсон. – Они всю жизнь только и делают, что глотают огонь и серу.
Как раз в эту минуту раздался звонок у двери, и фрекен Бок пошла открывать.
– Пойдём посмотрим, кто пришёл, – предложил Карлсон. – Быть может, это кто-нибудь из тех тысяч маленьких огнеедов, которые готовы отдать всё, что у них есть, за эту пламенную кашу. Нам надо быть начеку, вдруг она продешевит… Ведь она всыпала туда столько лисьего яда, а ему цены нет!
И Карлсон отправился вслед за фрекен Бок, а Малыш не захотел от него отстать. Они стояли в передней за её спиной и слышали, как чей-то незнакомый голос произнёс:
– Моя фамилия Пёк. Я сотрудник шведского радио и телевидения.
Малыш почувствовал, что холодеет. Он осторожно выглянул из-за юбки фрекен Бок и увидел, что в дверях стоит какой-то господин – один из тех красивых, умных и в меру упитанных мужчин в самом расцвете сил, о которых фрекен Бок сказала, что ими на телевидении можно пруд прудить.
– Могу я видеть фрекен Хильдур Бок? – спросил господин Пёк.
– Это я, – ответила фрекен Бок. – Но я уплатила и за радио, и за телевидение, так что проверять вам нечего.
Господин Пёк любезно улыбнулся.
– Я пришёл не в связи с оплатой, – объяснил он. – Нет, меня привела сюда история с привидениями, о которых вы нам писали… Мы хотели бы сделать на этом материале новую программу.
Фрекен Бок густо покраснела; она не могла вымолвить ни слова.
– Что с вами, вам стало нехорошо? – прервал наконец молчание господин Пёк.
– Да, да, мне нехорошо, – подхватила фрекен Бок. – Это самая ужасная минута в моей жизни.
Малыш стоял за ней и чувствовал примерно то же, что она. Боже праведный, вот и свершилось! Через несколько секунд этот вот Пёк наверняка заметит Карлсона, а когда завтра утром мама и папа вернутся домой, они увидят, что весь дом опутан разными там кабелями, забит телевизионными камерами и такими вот господами, и поймут, что покоя им уже не дождаться. О боже праведный, надо немедленно убрать Карлсона любым способом.
Тут взгляд Малыша упал на старый деревянный ящик, который стоял в прихожей и в котором Бегай хранила самодельные театральные костюмы, старый реквизит и тому подобный хлам. Она организовала вместе с ребятами из своего класса какой-то дурацкий клуб: в свободное время они переодевались в странные костюмы и разыгрывали нелепые сцены. Всё это, по мнению Малыша, было очень глупо, но у них это называлось играть в театр. Зато сейчас этот ящик с костюмами оказался здесь как нельзя более кстати!.. Малыш приоткрыл его крышку и взволнованно шепнул Карлсону:
– Спрячься!.. Лезь в этот вот ящик! Скорее!
И прежде чем Карлсон успел понять, почему он должен прятаться, он уже сообразил, что это пахнет какой-то проказой. Он хитро поглядел на Малыша и залез в ящик. Малыш быстро прикрыл его крышкой. Потом он испуганно посмотрел на тех двоих, которые всё ещё стояли в дверях… Успели ли они что-нибудь заметить?
Но они ничего не заметили, так они были поглощены своей беседой. Фрекен Бок как раз объясняла господину Пеку, почему она чувствует себя дурно.
– Это было не привидение, – сказала фрекен Бок, с трудом сдерживая слёзы. – Это были всего-навсего отвратительные детские проказы.
– Так, значит, никаких привидений не было? – разочарованно переспросил господин Пёк.
Фрекен Бок не могла больше сдерживать слёзы – она разрыдалась.
– Нет, привидений не было… И я не смогу выступить по телевидению… никогда, только Фрида!..
Господин Пёк похлопывал её по руке, чтобы успокоить:
– Не принимайте это так близко к сердцу, милая фрекен Бок. Кто знает, может, вам ещё и придётся выступить.
– Нет, нет, все надежды рухнули… – сказала фрекен Бок и, закрыв лицо руками, опустилась на ящик с костюмами.
Так она долго просидела, безутешно рыдая. Малыш её очень пожалел, и ему было стыдно, потому что он чувствовал себя во всём виноватым. И вдруг из ящика раздалось негромкое урчание.
– Ох, простите! – сказала сконфуженная фрекен Бок. – Это у меня, наверно, с голоду.
– Да, с голоду всегда бурчит в животе, – любезно подтвердил господин Пёк, – но ваш завтрак, должно быть, уже готов: я слышу такой изумительный аромат. Что у вас сегодня на завтрак? – полюбопытствовал господин Пёк.
– Ах, всего лишь мясной соус… Блюдо моего изобретения… «Соус по рецепту Хильдур Бок» – так я его назвала, – скромно, но с достоинством ответила фрекен Бок и вздохнула.
– Пахнет на редкость вкусно, – сказал господин Пёк. – Просто возбуждает аппетит.
Фрекен Бок поднялась с ящика.
– Отведайте, прошу вас… А эти глупые карапузы ещё нос воротят, – обиженно добавила она.
Господин Пёк немного поцеремонился – всё твердил, что ему, мол, неловко, – но дело кончилось тем, что они вместе удалились на кухню.
Малыш приподнял крышку и поглядел на Карлсона, который, удобно устроившись на костюмах, негромко урчал.
– Умоляю тебя, лежи тихо, пока он не уйдёт, – прошептал Малыш, – не то попадёшь в телевизор.
– Ну да, тебе легко говорить, – сказал Карлсон. – Здесь не менее тесно и душно, чем в том ящике, так что мне теперь терять нечего.
Тогда Малыш немного приоткрыл крышку ящика, чтобы туда проникал воздух, и помчался на кухню. Он хотел посмотреть, какой будет вид у господина Пека, когда он отведает соус фрекен Бок.
Трудно поверить, но господин Пёк преспокойно сидел за столом и уплетал за двоих, словно за всю жизнь ему не довелось есть ничего вкуснее. И на глазах у него не было никаких слёз. Зато у фрекен Бок они катились градом, но, конечно, не из-за соуса. Нет, нет, просто она продолжала оплакивать провал своей телевизионной передачи. И даже похвалы, которые господин Пёк так щедро расточал её огненному блюду, не могли её утешить. Она чувствовала себя бесконечно несчастной.
Но тут произошло нечто совершенно неожиданное. Господин Пёк вдруг уставился в потолок и воскликнул:
– Придумал! Придумал! Вы будете выступать завтра вечером!
Фрекен Бок подняла на него заплаканные глаза.
– Где это я буду выступать завтра вечером? – мрачно спросила она.
– Как – где? По телевидению! – сказал господин Пёк. – В передаче «Искусный кулинар». Вы расскажете всем шведам, как приготовить «Соус Хильдур Бок»…
И тут фрекен Бок потеряла сознание и грохнулась на пол. Но вскоре она пришла в себя и вскочила на ноги. Глаза её сияли.
– Вы говорите, завтра вечером… По телевидению? Мой соус… Я расскажу о нём по телевидению всему шведскому народу? О господи!.. Подумать только! А Фрида ничего не понимает в готовке, она говорит, что моими кушаньями можно только свиней кормить!
Малыш слушал затаив дыхание, потому что всё это было ему очень интересно. Он едва не забыл про Карлсона, спрятанного в ящике. Но тут вдруг, к его великому ужасу, в прихожей раздался какой-то скрип. Ну да, этого следовало ожидать… Карлсон! Дверь из кухни была приоткрыта, и Малыш увидел, что Карлсон разгуливает по прихожей. Но ни фрекен Бок, ни господин Пёк ещё ничего не заметили.
Да, это был Карлсон! И в то же время не Карлсон!.. Боже праведный, на кого он был похож в старом маскарадном костюме Бетан! На нём была длинная бархатная юбка, которая путалась в ногах, мешая ходить, и две тюлевые накидки: одна украшала его спереди, другая – сзади! Он казался маленькой кругленькой бойкой девочкой. И эта маленькая бойкая девочка неумолимо приближалась к кухне.
Малыш в отчаянии делал знаки, чтобы Карлсон не шёл на кухню, но тот будто не понимал их, только кивал в ответ и подходил всё ближе.
– Гордая юная девица входит в парадный зал! – произнёс Карлсон и застыл в дверях, играя своими накидками.
Вид у него был такой, что господин Пёк широко раскрыл глаза:
