Георгий Мишев - Дети мира
Каши на тарелке оставалось совсем немножко, когда почтальон принес письмо от родителей. Они писали, что ждут Андрея сегодня же с дневным поездом и встретят его на вокзале.
Бабушка была готова к тому, что Андрей скоро уедет, но ведь до начала учебного года еще далеко. Однако ничего не поделаешь — мальчика будут встречать.
— Выйти надо в одиннадцать, — сказала бабушка. — Работы у меня много. Может, сам до станции дойдешь?
— Дойду, — с достоинством ответил Андрей. — Я уже ходил туда с мамой и с папой.
— Вот и хорошо. У тебя остается два часа.
— Пойду попрощаюсь с Павлом.
Павел, сын мясника, был закадычным другом Андрея.
— Что дать тебе в дорогу? — заботливо спросила бабушка.
— Гречневой каши, — смущенно ответил Андрей.
— Ну ладно уж, на прощанье сварю тебе полный горшок.
Вернулся Андрей, когда солнце стояло почти в зените. С Павлом они прощались сначала у журчащего ручья, потом возле серой каменной церковной ограды, где устроили заключительные олимпийские игры, и уж после того отправились проведать Каро — большую собаку мясника, которая дружелюбно положила лапу на маленькую ладонь мальчика, словно тоже хотела сказать ему «до свиданья». И еще они успели сбегать в сосновый бор и построить там из шишек разные дома, железнодорожную станцию, школу и даже партизанский бункер.
После всего этого принялся Андрей ковырять сухой веткой муравейник под сосной, да вдруг услышал, что бабушка зовет его. Он кубарем скатился с горы и во весь дух помчался домой.
Тетя Юлка собрала Андрею рюкзак. Она положила в него две цветные рубашки, брюки и синюю шапочку, а про кораблики, конечно, забыла. Они стояли на верстаке в дедушкиной мастерской, среди гвоздей и гвоздиков, молотков и клещей. Деревянные кораблики разных размеров. Андрей вырезал их для себя и для брата. К мачтам прикрепил он паруса: белый и красный, синий и оранжевый, розовый и клетчатый. Андрей-то не мог не вспомнить о своей флотилии.
Сложив все в рюкзак, он насовал в карманы гвоздей и гвоздиков, не позабыв при этом позаимствовать у дедушки и молоточек, который ему очень нравился. А дедушке зачем такой крошечный молоточек? Андрей приложил его к кармашку рюкзака — войдет. И на самом деле молоточек безропотно улегся на боковое место.
Андрей нежно погладил сложенные в рюкзак кораблики и подумал вслух:
— Вот брату подарок.
Но тут же полезло в голову: «А что скажет мама, когда увидит молоточек?» — «Ладно, ничего!» — ответил Андрей самому себе и, взяв рюкзак, пошел в кухню. Бабушка, дедушка и тетя Юлка посмотрели в окошко на церковные часы с золотыми римскими цифрами и надели рюкзак Андрею на спину.
— Пора, — сказала бабушка и крепко обняла Андрея.
Потом то же самое сделал дедушка. Он озорно взглянул на внука своими живыми глазами и положил ему на ладошку монету в пятьдесят динаров. Дедушка знает, что надо внуку! Тетя Юлка поправила Андрею рюкзак, дала в руки большую красную кружку с горячей гречневой кашей и проводила до околицы, откуда шла через луг прямая дорога к станции.
Андрей не видел, как бабушка смахнула слезу и вздохнула.
Андрей впервые в жизни шел на станцию один.
Шел маленький путник по тропинке, шел с рюкзаком за спиной, в руках держал он красную кружку, от которой веяло теплом и дразнящим запахом гречневой каши.
Первую остановку Андрей сделал у зеленого холма, под которым еще во времена кельтов зарыли золото (так сказала мама, когда они проходили мимо холма, а отец, услышав это, весело рассмеялся).
Мальчик окинул взглядом луг и холм и сел в нагретую солнцем траву. Он поставил рядом с собой красную кружку, закрыл глаза и улыбнулся сладко-сладко, как завороженный. Он представил себе, как выглядит кельтский склад. Огромный ларь, на котором по синему, как море, полю разбросаны розы золотисто-алые и серебряно-голубые. И вот… медленно и таинственно открывается крышка ларя, изнутри льется старинное золото… Андрей вздрогнул. Запах каши снова пощекотал его нос, и кельтское золото мгновенно исчезло.
«На будущий год придем сюда с лопатами и найдем клад», — подумал Андрей, потом снял с красной кружки крышку, достал из рюкзака ложку и принялся за еду. Наевшись до отвала, он облизал ложку, спрятал ее, поднялся и пошел дальше.
Ветер клонил к земле одни только нежные травинки. Но вот он встрепенулся и разметал волосы мальчика. Андрей поставил красную кружку на землю и, растопырив руки, хотел схватить его. Но проказник-ветер расхохотался мальчику в лицо и умчался на тысяче невидимых крыльев на другой берег ручья, прямо в лес.
Маленький путник наклонился, чтобы разглядеть сновавших по тропе черных муравьев. Куда они так спешат? Где муравейник? Поднял голову, любуясь ковром из темно-розовых луговых цветов. Сорвал один цветок. Пальцы запахли чесноком.
— Чесновица, — подумал Андрей вслух.
Одинокий голос его утонул в шелесте трав, в стройном говоре насекомых, исчез в неслышном трепыхании мотыльков.
Мальчик так увлекся, что забыл, куда идет; забыл, что его будут встречать на вокзале в Любляне. Он лег на траву и засмотрелся на синее небо. Непоседы-облака бежали от лесной горы, из-за которой по утрам встает солнце, к западу. Пушистые белые облака на синем небе — они так и заворожили Андрея. А высоко над облаками, все увеличиваясь, летела какая-то птица. Самолет! И ворвался в тихий шепот трав резкий металлический голос. «Буду летчиком!» — подумал Андрей.
Андрей вскочил и снова тронулся в путь.
Вскоре был он уже рядом с тремя старыми раскидистыми дубами…
Возле дубов увидел он узенький деревянный мостик через ручей.
«Присядь, мальчик», — приветливо проговорил мостик.
Андрей с радостью его послушался. Казалось ему, что проделал он долгий-предолгий путь. От ручья тянуло приятной прохладой. Ноги Андрея весело качались над водой.
«Опять я проголодался, — вспомнил Андрей. — Какое счастье, что бабушка дала мне в дорогу красную кружку».
На этот раз счастливый едок ел не один — он охотно поделился своими припасами с рыбками, которые смешно гонялись за вкусными комочками каши.
Андрей прислушался и услышал, как вода ласкает высокий, тонкий камыш, поднимающийся из илистого дна. Над мостиком заплясали две стрекозы.
«Эх, вот бы поймать!» — вздохнул мальчик.
Но стрекозы летали слишком высоко. Жаркое полуденное солнце пронизывало своими сверкающими лучами их прозрачные крылышки. Андрею захотелось искупаться. Он лег на мостик и вгляделся в спокойную воду; нет, здесь глубоко. «Плавать надо в море, буду моряком», — решил он и направился к дубам. Земля там была сухая, трава низкая и мягкая. «Отдохну немножко», — подумал Андрей.
Он снял рюкзак, поставил красную кружку рядом с ним и тут же почувствовал, что засыпает.
Уже засыпая, вспомнил почему-то, как в прошлом году они с дедушкой убирали сено на лугу под Лесной горой. Приехали туда на телеге. Четыре больших стога душистого сена давно ждали дедушкиных вил. Дедушка накладывал сено на телегу, а Андрей усердно притаптывал его. Покончив с делом, он спрыгнул вниз. Дедушка взял его за руку: «Пошли, я покажу тебе кувшинки». Они пошли по проложенной среди топкого луга дорожке. Недалеко от дома с зеленой крышей дед остановился. В стороне от тропинки, на темной воде, покоились белоснежные цветы. Восхищенный Андрей за руку потянул дедушку к цветам, но тот не поддавался. «Нет, — сказал он, — тут глубоко». Потом они вернулись на свой луг, дедушка взял грабли и сказал: «Ты, я вижу, хочешь сорвать для мамы белую лилию. Ну, зацепить-то граблями ее, конечно, можно, да вот без стебля она ведь повянет. Пускай уж цветет себе на своем месте».
Проснувшись, Андрей заметил, что тропинка под дубами ведет к чернеющему на горе лесу. Он надел рюкзак, схватил красную кружку и быстро зашагал дальше.
На вокзале в Любляне Андрея встречали родные. Дневной поезд подошел к перрону, но Андрея среди приехавших не оказалось. Все трое — брат, папа и мама — решили, что он приедет со следующим, пятичасовым.
А Андрей в это время медленно шагал по белой дороге в гору. Вот он остановился, прочел номер над дверями крытого соломой дома и стал ждать, не выбежит ли из-за забора собака. Но собака не появлялась. Под горой протяжно прогудел паровоз. Обеспокоенный мальчик бросился по уклону вниз. Сердце его сжалось от страха. Неужели он опоздал на поезд?
Из лесу донесся терпкий запах вереска. Под придорожными кустами таились нежные цикламены. На повороте увидел Андрей пожилую женщину. Она шла, отирая пот со лба и стараясь загнать назад выбившиеся из-под черного платка седые пряди.
— Куда? На Любляну? Погоди, погоди. Успеешь, — успокоила она мальчика.
Андрей нарвал для мамы цикламенов, спрятал их в рюкзак и снова поднялся в гору, чтоб полакомиться черникой. Но черники там уже не было.
