Владимир Разумневич - Веснушки — от хорошего настроения
Они по очереди, один за другим, ныряют в люк.
Там сумрачно и тесно. Стасик больно стукается коленкой, но сказать об этом не решается: боится, что выпроводят из танка.
— Вот тебе, возьми! — Кирилл даёт ему шлем. — Если во время тряски вдруг подбросит, голову таким образом от удара сбережёшь. Она тебе ещё может пригодится…
Шлем, пухлый, ребристый, наглухо прикрывает уши. Стасику нравится такой шлем. В нём сразу начинаешь чувствовать себя героем-танкистом. Стасик щупает свою голову, которая вдруг стала какой-то непривычно большой и круглой, как футбольный мяч. Тим, повеселев, указывает Стасику место, где он должен сидеть, и накрепко закрывает люк.
Где-то за спиной, в корме танка, ревёт могучий мотор. Машина, плавно качнув грузное стальное тело, со скрежетом начинает свой бег.
Тим сидит строгий, сосредоточенный и, согнувшись на низеньком сиденье в самом носу машины, дёргает то один рычаг, то другой, нажимает на педали. Он всё время в движении. Работает как автомат. И при этом не забывает нацеливать глаза в смотровые приборы (Стасик уже знает, что это такое). Изнутри они покрыты специальным толстым стеклом. Никакая пуля не прошибёт! Он видит всё, что происходит впереди. Противнику от танка никуда не спрятаться!
Голова у Стасика вертится, словно на шарнирах, туда и сюда. В глазах безудержный восторг: такое и во сне не снилось — он в настоящем танке! Ух!
Машина гулко дышит, как живой стальной великан, сострясает воздух лязганьем гусениц, басовитым рёвом двигателя. Тру-ту-ту-ту! Р-р-р-ры… Вот это жизнь!
Когда-то Стасик летал на самолёте. У него обмирало, холодело сердце от воздушной болтанки. Нечто подобное ощущал он весной, когда катался с ребятами на катере с подводными крыльями — метеором пронёсся, обгоняя ветер, по реке. В ушах звенело и, как на качелях, кружилась голова. Хорошо! Думалось, никогда такого больше испытать не придётся. И вот пришлось! Да ещё как! Разве можно сравнить боевой танк с катером, буксиром, легковой автомашиной или даже с пассажирским самолётом? Там ни пушек, ни пулемётов, ни гусениц! В самолёте лётчик сидел в своей кабине, и Стасик его не видел, чувствовал себя посторонним. Другое дело — танк. Здесь всё на виду. Здесь ты не пассажир, а полноправный член экипажа, боец-танкист!
Один шлем на голове чего стоит! Эх, если бы Тим насовсем подарил ему боевой шлем! Никогда бы Стасик с ним не расстался! Даже спать ложился бы в шлеме. В шлеме бы и в разведку ходил, и по улице бегал, и на уроках сидел.
А ещё лучше, если бы военные подарили интернату танк — не макет, а настоящий! Нет, танка им, конечно, не дадут. Просить даже совестно. Боевые машины нужны армии. Если раздать танки кому попало, то чем же тогда Родину защищать!
— Тим, а сколько, интересно, в танке лошадиных сил? — громко спрашивает Стасик.
Танк грохочет. Тим не слышит.
— Сколько лошадиных сил в танке? — снова кричит Стасик.
Тим непонимающе мотает головой, тычет пальцем в шлем и смеётся.
Стасика берёт досада, что в танке никого ни о чём нельзя спросить. Танкистам хорошо. Они свободно могут переговариваться между собой — длинные шнуры протянуты ко всем членам экипажа. Какой бы шум ни стоял в машине, люди могут беседовать спокойным, обычным голосом — им всё слышно. А вот Стасика Тим не слышит. А может, просто делает вид, что не слышит? Наверное, так и есть. Ведь о чём он спрашивал — о мощности танка! Нашёл о чём спросить! Это же наверняка военная тайна. Как он только сразу не сообразил! Вот бестолочь!
Нет, в следующий раз надо быть поосторожнее. Чего доброго, подумают, что Стасик не понимает, что такое военная тайна. Стасик сам учит юнармейцев бдительности и понимает, что военную тайну даже самым близким друзьям выдавать нельзя. Умри, а тайну сохрани!
Стасик поправляет шлем на голове, потуже затягивает ремешок у подбородка, тянется к перископу.
Он замечает цепочку берёз у дороги. Берёзы, совсем молодые и стройные, красуются перед ним своим убранством, поворачивают в кружащемся танце лёгкие, обсыпанные зеленью ниточки серёг на ветках.
Вдруг всё это качнулось перед глазами Стасика. Ему чудится, что танк, рванувшись в сторону, выскакивает прямо на обочину.
— Там берёзки! Раздавит!
Стасик в ужасе вскакивает с места. Ему кажется, что под гусеницами уже трещат сучья.
Напрасно волнуется Стасик: танк деревьев не трогает, проходит в стороне от них.
Привыкнуть к танку не так-то просто. Вот Стасик видит перед собой дорогу, широкую, изъезженную, с ребристыми отпечатками тяжёлых гусеничных следов. Дорожная лента неожиданно обрывается, земля обрушивается на Стасика своей чернотой. Ещё миг — и всё земное исчезает из поля зрения. Видна голубизна неба с клубящимися облаками, с грачиной стаей, со слепящим солнцем. И лишь по натужному рёву мотора начинаешь понимать: танк выбирается из оврага, который он только что избороздил своими гусеницами.
И тут снова перед глазами дорога. Лес то разбегается, редеет, открывая широкие полянки, то приближается вплотную, обрушивается всей своей зеленью на танк. Да ведь это же те самые места, по которым Стасик не раз ходил в разведку!
А вот уже видны и солдаты у дороги, чуть дальше — высокий забор, широко распахнутые ворота на полигон. Запретная зона. Здесь Стасик ещё ни разу не был. Земля вокруг испещрена, как оспой, ямами, окопами, воронками. Хочется разглядеть эти места получше…
Однако долго смотреть Стасику не приходится. Осторожно отстранив его, Тим припадает к перископу.
Танк останавливается. Мотор, поворчав, смолкает. Мир и покой воцаряются в машине. После шума и треска тишина кажется необычной.
Впереди не простое поле, а полигон, где происходят учебные сражения. Сейчас Стасик вместе с экипажем должен покинуть танк и спуститься на эту героическую землю…
Тим открывает люк. В машину врывается солнечный луч. По броне прыгают резвые зеркальные зайчики.
— Вылезай, приехали! — смеётся Кирилл.
С земли доносятся знакомые голоса мальчишек, приветственный лай Бобика — оказывается, он всю дорогу бежал за машиной и весь покрылся пылью.
Танкистов атакуют ребята. Они ходят вокруг танка, отдирают комья земли, прилипшие к гусеницам, а пронырливый Колька Мерлин взбирается на башню. Закинув руки за спину, он стоит там как памятник.
Глава IX. Волшебная кабина
— Вот что, мои друзья хорошие, — говорит Тим. — Генерал дал экипажу задание показать вам полигон. Пользуйтесь моментом и задавайте вопросы. Начнётся учение — не взыщите, не до вас будет!
— В хорошем расчёте секунда на учёте, — подхватывает Кирилл.
Между юнармейцами и танкистами завязывается сугубо профессиональный разговор.
— Танк такой тяжёлый, а реку переплывает. Как же это он? — спрашивает Саша Козин.
— Бултых — и на другом берегу! — шутливо объясняет Кирилл. — Стальная амфибия! Мотор, пожалуй, посильнее, чем у волжского буксира.
— Вода же в пушку попадёт…
— Не попадёт. На стволе чехол имеется. Вынырнешь из речной пучины и стреляй себе на здоровье! Главное, не будь мазилой!
— А если ночь? — интересуется Мирон. — Куда стрелять? Не видно…
— У танка есть ночные глаза. Не споткнёмся и не промахнёмся.
— Танк идёт. Впереди крепость. Вот такой толщины. Что тогда? — рисует страшную картину Борька Титов.
— Ишь напугал! Не такие крепости брали. Гусеницы у танка потвёрже кувалды. Была бы сноровка — не будет и остановки.
— А если танкиста ранят? — спрашивает Тома Асеева. — Как нам, санитаркам, к нему подобраться?
— У нас медпринадлежности всегда наготове. Так что можем собственными силами рану перевязать. Если в госпиталь надо, люк открываем для санитарки. Из любого положения выходим без поражения…
Иван Кудрин иронически ухмыляется, слушая своего товарища:
— Ну и мастак же ты хвастаться, Кирилл! Всё-то у тебя гладко, без сучка, без задоринки получается. А вспомни минувшую зиму, когда мы с тобой, как мыши, в ловушку попались… Что, покраснел? То-то… Нашего командира подвели. А всё почему? Неопытные были, зоркостью военной не обладали… Хотите знать, ребята, что с нами приключилось? Невесёлая история. Учение у нас тогда было. Веду это я танк. Радуюсь: кругом чистое поле, неоглядное и белое, как простыня. Одно удовольствие по равнине танк гнать. Забылся. И вдруг — бац! — всей стальной громадиной в яму, занесённую снегом, угодили. Так тряхнуло — любо-дорого! Жму на рычаг. Танк рычит, а не поддаётся. Носом, как слепой кутёнок, в обрыв тычется. Вот так и барахтались мы в сугробной насыпи. Бою давно отбой дан, наши ребята на обед отправились, а мы ни взад, ни вперёд. Конфуз, да и только! Пришлось тягач вызывать. Он нас крюком, как дедка репку, из ловушки выволок. Урок на всю жизнь…
Лицо Ивана Кудрина мрачнеет. Он вытаскивает из пачки сигарету, мнёт её в руке, говорит задумчиво:
