Зинаида Шишова - Джек-Соломинка
— Что? — спросил Джек, поворачиваясь вслед незнакомцу.
— Камни! Ей-богу, не сойти мне с этого места!
— Камни?.. — крикнул Джек и кинулся вверх по лесенке. Теперь он готов был дать голову на отсечение, что голос приезжего показался ему знакомым. Значит, отец Джон не шутил и действительно есть на свете чудак, который возит за собой камни!
Однако незнакомца уже нигде не было видно.
Бен Доридж догнал Джека и пошел рядом с ним.
— Вот так парень, это же просто удивительно! «И охота тебе, друг, возить за собой камни?» — говорю я ему. А он мне: «Это камни, говорит, не простые. Мы их, говорит, повесим на шеи господам». Ну, просто чистый смех! В первый раз такое вижу!
Глава IV
Солнце взошло за тучами. Над заливом все еще стоял туман, спустя час превратившийся в мелкий, пронизывающий дождь. Да, места здесь были невеселые. С высоты прибрежной гряды можно было оглядеть все обширное болото, кое-где пересеченное чахлыми посевами.
Джек закончил работу. На корме небо было голубое, море — синее, ласточка — черная, а розы — розовые. Других красок у него не было.
Отойдя в сторону, Джек любовался своим произведением.
Сверху посыпались галька и глина. Кто-то стремительно спускался по лестнице.
Джек поднял голову и прислушался.
Он и сам не мог бы себе объяснить, почему, но он ждал, что незнакомец снова спустится на берег. Однако по лесенке бежала Мэри-Джен.
Она, как видно, выскочила в чем была, не набросив даже платка.
«Это она спешит поглядеть на лодку», — подумал Джек с гордостью. Но девочка даже не спустилась на берег.
— Где отец, Джек? — крикнула она, ежась от холода. — Он не проходил здесь?
— Нет, дядюшка Типот не спускался еще сегодня.
Джек опять почему-то вспомнил человека в плаще.
— Отец хлопнул дверью, уходя, и сказал, что больше не вернется. Он сделался белый как мел, когда ее увидел. Мать плачет. Она тоже плакала, а теперь моет голову.
Джек прислушался. С обрыва сыпались комья глины. Кто-то расхаживал там тяжелыми шагами.
— Ну, куда же ты смотришь, Соломинка! — крикнула Мэри-Джен. — Ты понял, что я тебе сказала? Она вернулась… Ну, господи, как бы тебе получше объяснить… У меня есть старшая сестра Эли, Элен. Она сегодня вернулась домой.
Госпожа Элен сидела у горящего камелька и над низкой бадьей отжимала свои длинные косы.
Матушка Типот согрела для нее воды с дубовой золой, потому что помнила, как бранила ее девочка их скверную жесткую воду, от которой только секутся волосы.
Вот сидит она, ее старшая дочь, потряхивая кудрявой головой, белая и розовая, точно она только что поднялась с постели, а не сделала несколько сот лье по скверной дороге.
Джек кинулся навстречу госпоже Элен с протянутыми руками.
Матушка Типот укоризненно покачала головой:
— Ты знал ее, малый, она послала тебя к нам сюда, а ты молчал все время. Как тебе не стыдно, Джек!
Джеку не было стыдно. Он дал госпоже Элен слово и не мог его нарушить.
Госпожа Элен уже смеялась и что-то весело говорила матери, хотя ее длинные ресницы еще слипались от слез. Но, увидев Джека, она снова уткнулась головой в колени старой Эмми.
— Он женился, Джек! Джек, он женился! — крикнула она. — Придворные дамы и рыцари были на свадьбе: и Джон Гентский Ланкастер, и Эдуард Кембриджский, и маленький Ричард, и Лэтимер, и другие. Господин Джефри Чосер[62] (ты на него немножко похож лицом, Джек!) написал стихи в честь невесты. Короля не было только потому, что он сейчас очень болен, но госпожа Элис Перрейрс прислала невесте в подарок свое платье.
Госпожа Элен ударяла рукой по столу, отчего ветхие доски ходили вверх и вниз.
— Он женился на девушке, которая принесла ему в приданое замки, и деньги, и драгоценности!
— Успокойтесь, дорогая госпожа Элен, — сказал Джек, — вы ведь это давно знали: он искал богатую невесту, чтобы поправить свои расстроенные дела.
Джеку совсем не нужно было объяснять, о ком идет речь. «Он» — это мог быть только королевский рыцарь, сэр Саймон Бёрли.
— Ты подумай только, как сейчас все это делается! Невесту увозят, не спросив ни родителей, ни опекунов. А потом весь двор съезжается на такую свадьбу!
Госпожа Элен крепко сжала кулаки.
— Но если бы ты ее видел, Джек! Маленькая, худая, даже на девицу не похожа — ни груди, ни бедер! Черная, как цыганка! — выкрикивала она. — А ноги, а руки! Клянусь, что я двумя своими ногами влезла бы в одну ее туфлю! Надо было посмотреть, как покатывался со смеху народ, когда она в дареном малиновом платье шла под венец. Надеть малиновый бархат, имея такой цвет лица! Если ты родилась смуглой, как цыганка, носи белые, желтые или красные цвета. А в малиновом она была синяя, как мертвец. Если бы я знала, что она принесет мне такое горе, я разбила бы ей голову кружкой! Мне пришлось как-то раз сидеть с ней за одним столом.
Казалось, госпожа Элен вместе с нарядным платьем сбросила и свои манеры, делавшие ее похожей на знатную даму.
— Будь она проклята, эта цыганка! — кричала она. — Воровка! Воровка, укравшая у меня моего милого!
Джек мало вслушивался в то, что говорит госпожа Элен. Он твердо знал, что достаточно отвлечь ее от злых мыслей, и она на время забудет о своем горе.
— Кто знает, может быть, девица по-настоящему полюбила рыцаря, сказал он несмело.
Но это только еще больше взбесило Элен. Запустив пальцы в волосы, она поднялась с места и выкрикивала дикие угрозы:
— Будь она трижды проклята! Пусть она сгниет задолго до своей смерти! Пусть ее похоронят на неосвященной земле! Пусть ее дети надругаются над ее трупом! О, конечно, ей не могли не понравиться его длинные каштановые кудри и его синие глаза. У него глаза ведь синие, как фиалки, Джек! О, боже мой, да встреться она мне одна на дороге, я бы задушила ее, как котенка! Я бы не посмотрела, что я дочь рыбака… Задушила бы и бросила в ров с водой…
— Эли, успокойся! — крикнула Мэри-Джен.
— А потом я поехала бы в замок Бёрли и сказала бы неутешному супругу: «Берите багры и обшарьте всю тину, а заодно отслужите молебен святому Саймону Столпнику за то, что вы без греха избавились от своей богатой супруги. Ищите свою прекрасную Джоанну, — сказала бы я, — а вам в утешение останутся ее замки и драгоценности!» — выкрикивала госпожа Элен.
— Что? — сказал Джек, растерянно улыбаясь.
— Кажется, идет отец, — пробормотала Мэри-Джен, бросаясь к дверям.
Все повернулись вслед за ней, кроме Джека, который стоял, подняв руки к лицу. Ему казалось, что язык его сделался слишком толстым и уже не умещается во рту.
«Это все проклятый эль!» — подумал он, но все-таки сделал отчаянное усилие.
— На ком женился сэр Саймон Бёрли? — спросил он очень отчетливо.
Госпожа Элен, просвистев в воздухе платьем, уже кинулась к двери. Она обернулась на ходу. Лицо Джека показалось ей очень странным. Кроме того, он поднял руки кверху, а голову втянул в плечи, как человек, ожидающий удара.
Но Эндрью Типот уже открыл дверь. Боясь встретиться с ним взглядом, его старшая дочь отступила в угол. Белое, как мел, лицо Джека Строу снова бросилось ей в глаза. Ведь он о чем-то ее спрашивал…
«Ах да, на ком женился сэр Саймон Бёрли!..»
Старый отец плакал, прислонясь к косяку двери. Мысли путались в ее голове. Отец протянул руки, и Элен кинулась ему в объятия.
«Ах, ну чего же он ждет, этот Джек Строу?»
— Боже мой, он женился на леди Беатрисе Джоанне Друриком из замка Друриком в Кенте!
Джек ушел на берег. Не следовало мешать встрече отца с дочерью.
Вот оно — море. Нет, конечно, это не милый зеленый лес! Пустой берег, камни, чайки и ласточки. И даже в летний день тебя всего насквозь прохватывает озноб.
Джек должен был остановиться. Горе сгибало его вдвое, как резь. Он упал лицом вниз. Он греб песок пальцами, поджимал колени и скрежетал зубами. Если бы можно было поплакать! Но слезы не приходили. Горе било его, как лихорадка.
Мимо протопали тяжелые сапоги. Нет, конечно, море — это не лес, где можно спрятаться за первым встречным кустом. Нужно наконец взять себя в руки.
Джек умыл лицо. Соленая вода жгла ему глаза и губы.
Он сел. Был час отлива, море ушло далеко за полосу камней. На твердом мокром песке валялась поломанная корзина, изодранный башмак, дохлая кошка.
«Вот таков и человек, — думал Джек. — Только когда уйдет чувство, как вода от берега, его можно разглядеть как следует. Этот залив тоже казался очень красивым несколько часов назад. Такова и ты, Джоанна!»
— Джоанна!.. — позвал он и вдруг заплакал. Даже имя это ускользало от него, как угорь. Оно стало чужим и холодным. — Конечно, Джоанна, тебе ни к чему такой простой парень, как я, но зачем тебе было меня обманывать! И разве здесь есть чем, похвалиться: «Я свела с ума сына нашего деревенского кузнеца?» Все это ни к чему, Джоанна! «Цыганка, воровка» — вот какие прозвища получила ты сегодня, но на деле ты еще хуже. Зачем ты сказала: «Джек, поцелуй меня»? Зачем ты удержала мою руку, когда я хотел ее высвободить?.. Джоанна, а как же все-таки мне теперь жить дальше?.. Джоанна, скажи, что это неправда! Это большой грех, что ты так поступила, Джоанна!
