Эдуард Успенский - Повести и рассказы для взрослых детей
Однажды на трассе, посыпанной свежим гравием, я сцепился с кагебешником Поляковым. Он просто внаглую подрезал всех, обгонял, выезжая на встречную полосу. И пулеметом бил гравием по окнам.
Я тогда включил фары и гудок и прилепился к нему на своих «Жигулях». Пять минут он это терпел. Потом выскочил из машины и сунул мне в лицо свое удостоверение.
Пришлось отцепиться.
Но мальчик был непростой. На ближайшем посту ГАИ он сообщил, что это я, а не он, хулиганил. И еще добавил там, что не только он служит в КГБ, но и его папа Поляков – генерал КГБ.
Я тогда решил написать письмо в партком Комитета об этом инциденте и о хамстве кагебешника.
Письмо кончалось так: «Прошу намекнуть этому Полякову, а заодно и его отцу-генералу, что звание офицера КГБ обязывает человека быть в десять раз вежливее простого жителя страны».
Мой Штирлиц пытался меня отговорить:
– Такое письмо ничего тебе, кроме неприятностей, не принесет. Оно и просто опасное. Ну, да ладно. Ты все равно по-своему сделаешь. Тогда пошли копию в партком КГБ. Это тебя обезопасит.
Через несколько лет я понял, что, может быть, он спас меня таким советом. Генералы КГБ – это не армейские генералы. У них и мораль кагебешная, то есть никакая. А возможности огромные.
Так или иначе, мой секретный босс любит играть в мои игры, учит меня. А потом по результатам смотрит – толково или бестолково мне советовал. И ему практика политической деятельности, и мне польза. И вообще, он ко мне уже привык и даже, кажется, без меня скучает.
Я ему позвонил:
– Здравствуйте. Нам с вами необходимо встретиться. По крайней мере, так считает народ. Если у вас все в порядке.
– Народ – это вы?
– Нет. Это я и бабушка.
– Что-нибудь важное?
– Боюсь, что да.
– Ладно. До вечера. Только позвоните мне для контроля.
Вечер. Звонок для контроля. И вот подъезжает машина.
– Садись, – сказал босс и открыл мне дверцу. – Поехали, Володя.
Машина побрела по вечернему городу. Володя, кучерявый шофер-хулиган, одним глазом на дорогу смотрел, другим на меня косился.
– Ну, – спросил босс, – во что мы соизволили влипнуть?
Я рассказал. Толково и коротко.
– Более чем занятно, – откомментировал он. – Но в этот раз, кажется, Иван Николаевич, тебе крышка. Если вы выкрутитесь, молодой человек, я буду удивлен.
Тут я психанул:
– Что, уже ни одного честного дела сделать нельзя, чтобы тебя за идиота не считали?
Пауза.
– Да только я все равно выиграю! Пауза.
– Я в этом не уверен. Понимаешь, ты никак не можешь оценить среду, в которой ты живешь. А она очень, просто чрезвычайно косная. Вот представь себе, что какой-то великий начальник даст тебе весь цирк под управление. Тебе кажется, что все пойдет по-новому. Ты сделаешь шикарные программы европейского уровня. Привлечешь лучших юмористов, актеров, укротителей. Правильно?
– Правильно.
– И начнется новая жизнь. Которая, может быть, повлияет на другие цирки и эстрады. Так?
– Так.
– Так вот запомни – после первого же представления от зрителей пойдут возмущенные письма в ЦК. «Не надо нам такой новизны», «Нам не нужны бессодержательные программы», «Где патриотизм и любовь к Родине?»
– Насчет нового цирка не знаю, а в моем случае что-то может получиться.
– А вдруг? Смешной ты юноша! Ладно, расскажи нам с Володей что-нибудь веселое. А то мы с ним измучились. Он в машине, я в аппарате государственном. Расскажи, как тебя когда-нибудь куда-нибудь не туда занесло. А потом поразмышляем.
Что верно, то верно. Именно несет меня всегда. Но, что удивительно, несет меня всегда не по течению, а против. Вот вам, пожалуйста, типичная и яркая история.
ГЛАВА N + 13
(Выговор за шутовство в государственном учреждении города Чистоомута)
Наш завод был завод опытный. Он осваивал новые автопилоты, налаживал технологический процесс, а потом передавал на другие заводы для серийного производства. И всю дорогу наши на этих заводах целыми командами крутились.
Дмитриев часто ездил и меня с собой брал. Как инженера и сборщика. Я был очень для него удобным. И собирать приборы мог своими руками, и чертежи читал. И вот оказался я как-то в городе Чистоомуте. В командировке.
Иду я по улице. Вижу: рыбный магазин. Ну, нечего мне делать в рыбном магазине! Живу я в гостинице, кормлюсь в ресторане, задаром мне этой трески не надо или хека.
А все-таки несет меня туда. Захожу.
Смотрю – селедка продается. Прекраснейшая селедка! Один человек ее покупает. И говорит:
– Заверните, пожалуйста!
– Не во что.
– Как же я ее понесу? – кричит он. – Она же ведь мокрая!
– Как хотите, так и несите. Нет бумаги у нас.
– Безобразие!!! – кричит человек.
Тут я понял, зачем меня в магазин занесло. И тоже стал возмущаться:
– Странный покупатель пошел, – говорю. – Ему селедку дают, а он бумаги требует! Сегодня ему селедку заверни, завтра веревочкой перевяжи. А послезавтра он захочет, чтобы ему селедку на дом доставили. Так ведь до чего докатиться можно? До коммунизма полного! Нет, с такими людьми нам с горторгом не по пути. Дайте мне семь штук самых красивых. А бумаги не надо!
Взял я три штуки в одну руку, четыре – в другую и пошел против течения на улицу. Иду, сам не знаю куда. Вдруг вижу вывеску:
УПРАВЛЕНИЕ ТОРГОМ ГОРОДА ЧИСТООМУТА.
Вот то, что мне надо. Вхожу, спрашиваю:
– Где тут у вас главный начальник сидит? Бывший…
– На втором этаже пятая комната. Только он не бывший, а всегдатошний. Он пять лет уже у нас.
Стал я раздеваться. Как пальто снять? Я гардеробщице говорю:
– Вы селедку подержите, пока я один рукав сниму, а потом мы поменяемся.
Она видит, человек одет хорошо, не скандалит, не ссорится. Селедку принес. Мало ли что: может, человек подарок хочет сделать начальнику или комиссия какая селедочная. Она и предлагает:
– Идите прямо в пальто. Прямо в кабинете и снимете.
Пошел я в кабинет к начальнику т. Григорьеву Н. К. Секретарша спрашивает:
– Вы почему в пальто? У нас совещание.
– А я, – отвечаю, – именно на это совещание и пришел.
– А это что?
– Это я образцы принес. Стала она меня раздевать. Три селедки взяла – я руку аккуратно вытащил. Потом вторую так же. Так и стоим. Три селедки у нее, четыре – у меня.
– Как про вас доложить?
– Иван Бултых из центра.
– Знакомая фамилия, – говорит.
– А как же? Очень известная фамилия. В широких общественных кругах общественности.
– А что с образцами делать?
– Помогите мне их занести. Вошли мы в кабинет.
– Николай Константинович, к вам товарищ Бултых с образцами.
Тов. Григорьев Н. К. встал. Смотрит на меня. Я с селедками. Две в одной руке, две в другой. Секретарша тоже с сельдью развесной в разных руках. Из одной они вместе выскальзывали.
– Давайте знакомиться. Подержите, пожалуйста.
И селедку ему протягиваю, чтобы руку освободить для приветствия. Он селедки взял, со мной поздоровался. Секретарша свои образцы кому-то передала и к телефону бегом. Только два человека в кабинете остались, селедкой не охваченные. Я им каждому по селедке протянул:
– Посмотрите, как вам это нравится? Они взяли. Стали рассматривать. Теперь все в кабинете стоят, селедки за хвосты держат. Положить нельзя: мокрая она, сочная, а выбросить жалко – селедка прекрасная.
– Зачем вы их принесли? – говорит начальник торга. – Что за образцы? Ничего не понимаю.
– Это образцы того, как у вас в городе торгуют неправильно.
Тов. Григорьев Н. К. понял все.
– А если у нас в городе бумаги нет? – говорит. – Может такое быть?
– А может такое быть, чтобы в городе электричества не было или воды?
– Сравнили тоже! Без электричества и воды жизнь сейчас немыслима.
– Я считаю, что и без бумаги жизнь сейчас немыслима. А если мне надо с этой селедкой в автобусе ехать или в самолете? А если у меня свидание назначено с девушкой? Мне так и сидеть с селедкой за хвостики?
И ушел.
Но самое смешное – эта селедка ко мне вернулась вечером. Сижу я в номере. Входит Дмитриев. А она у него в руках. Правда, не такая уже сочная.
– Привет, шут! Знаешь, где мне этот подарок вручили? В горкоме партии. И велели тебе передать со строгим выговором за шутовство в государственном учреждении. Что прикажешь делать?
– Ничего. Скажите, не на чем выговор писать – бумаги нет в городе.
Так и не расстался я с селедкой. Отдал дежурной по этажу. Через два дня бумаги в этом городе завались стало.
– Селедки не было! – вставил засекреченный босс.
– И селедка была. Только не было спокойствия в моей душе. Почему это мне влетело, а не товарищу Григорьеву Н. К. за такую безбумажную торговлю.
– Смотрите на него, Володя, смотрите внимательно. Этот человек недоволен своей судьбой. А у меня такое впечатление, что он имеет величайший блат не только на земле, но, может быть, и выше! Я все смотрю, когда он голову сломит, а ему все сходит с рук. И шутовство, и самодеятельность на арене, и пятое, и десятое, и одиннадцатое! Ну, ладно. В таких ситуациях, как с вашим Тихомировым, есть одно правило: враги. Его враги. Потому что они твои друзья. С них и надо начинать.
