Лидия Маклакова - Девочка Лида
Пете скоро надоело бродить по лесу; он уцепился за юбку Луизы Карловны и звал идти отдохнуть. Жени тоже с трудом переваливался в траве на коротких ножках. Корзины были почти полны. Тетя порешила идти в деревню отдыхать и полдничать. Деревня разом напомнила Лиде огороды, горемыку Устюшу, все прежнее. На душе у нее сделалось тоскливо, и она смирно шла рядом с другими.
Экипажи ждали у лучшей избы, с крытым широким крыльцом, прямо над высокой горой. Матрена позвала детей в избу пить молоко. Все разместились по лавкам вокруг стола. С широкого крыльца было отлично смотреть вниз на город, на Москву-реку и на горы.
Так вот какие бывают горы, — проговорила Люба, рассматривая через перильца раскинувшийся внизу пейзаж.
— Здесь очень красиво, — степенно заметила Зиночка и прищурилась, чтобы разглядеть лучше.
— Тетя, а те горы, где вы жили, красивые? — спросил Коля.
— Гораздо красивее, друг мой.
— И они очень высокие? Гораздо выше Воробьевых гор, тетя?
— Да, в Швейцарии горы несравненно выше. Там такие высокие горы, что если стать у подошвы, то не увидишь вершины, и нужно несколько дней, чтобы добраться до нее.
— У «подошвы»! Какое странное слово, тетя! — перебил Коля.
— Подошвой называется самый низ горы, — растолковала тетя. — Вот когда мы подъехали, то были внизу, у подошвы Воробьевых гор; а теперь мы взобрались наверх, на вершину; а для того чтобы попасть на вершину, мы прошли по боку горы, по склону.
— Тетя, а вам нравятся горы? Вот Лева не любит гор, он всего больше степь любит. А вы что любите, тетя?
— Я люблю горы, — сказала тетя. — В горах больше разнообразия: они идут не сплошь, и среди них попадаются ровные места — небольшие и неширокие равнины. Верно, ты заметил это и здесь, на Воробьевых горах?
— Нет, тетя, я ничего не заметил; я кругом не смотрел, а все только грибы собирал.
— Ну так вот, погоди, напьемся чаю и пойдем еще погуляем. Грибов набрали довольно, а теперь ты постарайся рассмотреть хорошенько горы, — посоветовала Коле тетя.
Дети выпили молоко; тетя с Луизой Карловной кончили чай. Все снова стали собираться в поход.
— А что же десерт и пирожное? Когда же десерт будем есть? — спросил Петя.
— Потом, когда вернемся. Теперь, после молока, нехорошо есть фрукты, — ответила тетя.
Пете это очень не понравилось. Он сказал, что устал и не пойдет больше гулять. Жени заигрался с Тютькой, пестрой дворняжкой; всех троих оставили в избе под присмотром Матрены.
— Ну, дети, теперь больше не будем останавливаться собирать грибы, — сказала тетя. — Просто пройдемся немного, прогуляемся, да и домой пора. Теперь не то что весною — скоро темнеет.
Тетя говорила верно: солнце стояло совсем низко на небе, сбоку, и ярко светило последними прощальными лучами.
Дети смирно шли по тропинкам впереди старших. Как не похожа была эта прогулка на прежнюю прогулку Левы и Лиды! Леве все вспоминалась та прежняя веселая прогулка. Вот здесь они бежали втроем взапуски; вот здесь катались в овражке; а на это дерево влезал он, Лева, и Лида за ним полезла и юбку себе разорвала. Очень грустно было вспоминать это!
Все вышли на ту самую полянку, на которой Устюша изловила тогда в колдобине водолюба.
— Посмотри, Коля, — сказала тетя, — вот тебе и полянка посреди гор. С одной стороны горы и с другого бока тоже горы, а между ними ровное низкое место. Такое место между гор называют долиной. С гор в долину стекает вода и течет ручьем по долине. Видишь, вот и здесь бежит ручеек.
Из долины все поднялись на гору и пошли по верху крутого оврага. Тетя рассказывала, что в больших горах бывают ямы и овраги еще круче и еще глубже этого, — такие, что в них и дна не достать; такие овраги называются пропастями. Еще тетя рассказывала, как по склонам гор растет лес, густой, непроходимый бор; как раскапывают высокие горы и находят в них глубоко в земле золото, серебро, железо, медь и драгоценные камни.
Лиде не нравилось, как рассказывала тетя; она больше любила, как рассказывал папа. Тетя говорила про все понемножку, а Лиде хотелось послушать побольше про темный, дремучий бор: есть ли там разбойники, и какие там бывают лютые звери. И еще ей хотелось узнать, как именно раскапывают горы, и кто их копает, и как находят в них золото: маленькими кусочками или блестящими желтыми большими кусками. Лида заглянула в овраг. «Какой глубокий! А каковы же должны быть те пропасти, про которые говорила тетя! Что у них там глубоко-глубоко, на самом дне? Верно, змеи сидят в темноте?»
— Лева, как ты думаешь, есть здесь в овраге змеи? — спросила Лида.
— Змеи? Я думаю, нет, — отвечал Коля. Вместо ответа Лева решил самолично исследовать этот вопрос и стал спускаться в овраг.
— Почему ты думаешь, что нет змей, Коля? А может быть, есть. Правда, этот овраг неглубокий, в нем, пожалуй, их и нет, а вот зато в пропасти уж, я думаю, наверное, есть. В пропасти, верно, много змей сидит в темноте, глаза у них зеленые и светятся. Знаешь, может быть, в пропасти сам Змей Горыныч сидит, — таинственным шепотом сообщила Лида.
— Ах, Лида, какая ты глупая! Да ведь это сказка.
— Сказка… — повторила Лида. — Коля, а если бы это была правда? Если бы напал бы на нас Змей Горыныч? Что бы ты тогда сделал, Коля?
— Экий вздор! Ну какой змей будет нападать на тебя, глупая! У нас больших змей даже не водится.
— Да, да! Ну а все-таки, а если бы они водились? Если бы Змей Горыныч вдруг выполз из пропасти и напал, ведь он бы нас к себе в пропасть, в свой дом утащил? Как ты думаешь, Коля?
— Ах, Лида, не приставай, ты такая смешная! Ведь этого не может быть, так что же толковать по-пустому. Вот и Лева! Ну что, Лева, нашел ли ты змея?
Лева ничего не нашел, только испачкал свои панталоны.
Тетя кликнула детей и приказала идти впереди. Все направились по дороге в деревню. Луиза Карловна завела французский разговор с Лидой. Лида неохотно разговаривала по-французски и совсем не хотела разговаривать с Луизой Карловной. Она поскорей ответила на вопрос, отбежала далеко вперед всех и первая подошла к избе.
Матрена с Жени сидели у ворот на завалинке, беседовали с хозяйкой и с Тютькой. Лида взошла на крыльцо.
Петя не ожидал никого так скоро. Он спокойно уместился в уголку подле корзинки с десертом и даже не заметил, как вошла Лида.
— Петя, что вы это там делаете?
— Я… ничего… я ничего… не делаю, — заикаясь отвечал Петя и торопливо захлопнул корзинку.
— Так вот почему вы с нами гулять не пошли, — сказала Лида, заглянув в корзинку.
— Я ничего не брал. Ничего, — повторял Петя.
— Ах, Петя! Ведь я видела!
— Вы видели, Лида?
— Да, видела.
— Лида! — вдруг переменив голос, жалобно начал Петя. — Лида, пожалуйста, не говорите никому, что вы видели.
— Да нечего будет говорить: все сами увидят.
— Нет, никто нe увидит. Я ведь немножко взял и все опять как было сложил. Пожалуйста, не говорите, Лида, — просил Петя.
Лида молчала.
Не любила она Петю. Не могла она позабыть, как тогда на бале, на празднике, Петя хихикал, как при всех насмехался над нею.
— Пожалуйста, Лида, — умолял Петя.
— А ведь вы меня не пожалели тогда, помните, Петя? — начала было Лида.
Но Петя ничего не помнил. Он поднял к Лиде такое жалкое, умоляющее лицо, что Лида пожалела Петю и поспешила его успокоить:
— Ну полно, не бойтесь! Я никому не скажу.
— Ни за что не скажете? — приставал Петя.
— Ни за что! — серьезно ответила Лида.
Лида в порыве принялась даже завязывать веревкой корзину, чтобы совсем ничего не было заметно.
На крыльцо вбежали дети, взошли тетя и Луиза Карловна.
Теперь самое лучшее будет — десерт будем есть, — сказала Зиночка. — Коля, каких мне папа конфет купил, прелесть! Вот вы увидите, какую я вам конфетку дам! — И она поцеловала себе кончики пальцев.
Тетя выложила на поднос яблоки, виноград, сливы. Луиза Карловна достала из корзины бонбоньерку и передала ее Зиночке.
— Что это! Ее кто-то трогал, развертывал, — заметила Зиночка. — Ах, кто-то съел конфету, самую лучшую мою, большую конфету съел! Кто же это сделал?
Все молчали. Зиночка поглядела на Лиду, и Лида вдруг почувствовала, что покраснела. Ей сделалось страшно. Ведь если она будет краснеть, все непременно подумают, что это она сделала. Лида разом вся вспыхнула.
— Это, верно, Лида, — сказала Зиночка. — Поглядите, какая она красная.
Все обернулись к Лиде.
— Это ты сделала, Лида? — спросила тетя.
— Нет, тетя.
— А я видела, как вы с корзиной что-то делали, когда мы вошли, — заметила Зина.
— Что ты делала с корзиной, Лида? — строго спросила тетя.
— Я ее веревкой завязывала.
— Зачем же ее было завязывать? Ведь она была уже завязана. Кто ее развязал?
— Я не развязывала, тетя, — отвечала Лида и подняла на нее беспокойные блестящие глаза.
