Михаил Жестев - Приключения маленького тракториста
Алешка остановил машину, встал на гусеницу и прикрылся ладонью от слепящего солнца. Идет толпа, а в толпе милиционер. И вдруг Алешка рассмеялся. Так это же ребята! А один напялил милицейскую фуражку. Наверное, отцовскую или брата. И сразу догадался, что ребята идут не куда-нибудь в лес— ведь весной ни ягод ни грибов, — а к нему. Посмотреть, как он работает на тракторе, ну и прокатиться в кабинке. Да и как не догадаться? Давно ли сам был таким же? Алешка приосанился, напустил на себя подобающий для взрослого тракториста вид и, словно он никого не заметил, продолжал пахоту.
Ребята подошли к полю и расселись у канавы. Алешка один раз проехал мимо, не обращая на них внимания, проехал другой, но в третий не выдержал, остановился напротив ватаги и спросил с той же легкой ухмылкой, с какой обычно взрослые спрашивают ребят:
— Покататься охота?
— Охота! — наперебой ответили мальчишки. — Прокатишь?
Алешка взял концы и не спеша вытер руки… Никого из ребят он не знал, но мог точно сказать, что среди пришельцев многие семиклассники. Это было приятно и опасно. Еще учуят, что ему всего-то пятнадцать! Этих не так-то легко обмануть. И Алешка, которому очень хотелось запросто подсесть к ребятам, поговорить с ними о рыбалке, о всякой всячине и как-то прощупать, с кем в деревне он может дружить, — одним словом, вместо того, чтобы быть самим собой, несколько свысока оглядел ребят и спросил басовитым, срывающимся голосом:
— Только и всего, что покататься? А научиться управлять никто не хочет?
— Хотим, хотим, — снова наперебой ответили ребята.
— Тогда другое дело.
Он старался отгадать, — кто тут вожак? Вот этот, в милицейской фуражке? Нет! Длинный, похожий на Кольку Лопату? Вряд ли. Может быть, веснущатый, с торчащими волосами? А вернее, вот он вожак — в кепке! Смотрит прищурившись, испытующе, словно хочет сказать: «А мы еще увидим, что ты за парень сам!» Алешка улыбнулся. И он посмотрит, что за парень этот вожак! Ни слова не говоря, Алешка перепрыгнул через канаву и подошел к стоявшей неподалеку бочке с горючим. Назад он вернулся с порожним ведром и спросил главаря:
— Тебя как зовут?
— Володька.
— Вон там за кустами родник, принеси воды!
— Дай я, — вскочил мальчишка в милицейской фуражке.
— Еще наносишься, — отказал Алешка. Теперь он был твердо убежден, что именно Володька вожак, и сказал еще более настойчиво, почти приказывая: — Давай быстро, да полнее!
Володька нехотя поднялся. А что, если скажет: «Сам ступай?» Как хорошо Алешка в эту минуту понимал Володьку! И все же решил одолеть его. Иначе окажешься беззащитным перед черепановскими ребятами. И всем своим видом, требовательным и не терпящим возражения, он как бы предупреждал Володьку: смотри, не послушаешься, не то что на трактор, близко к полю не подпущу! И Володька сдался. Он взял ведро, словно делая одолжение, и, ни на кого не глядя, пошел за водой. Алешка устало опустился на землю и на радостях весело объявил своим новым друзьям:
— Я вас, ребята, всех обучу! Согласны? — и добавил, когда вернулся Володька: — А ты будешь старостой! Только смотри, учиться так учиться! Чтобы дисциплина была!
Алешка был счастлив больше, чем ребята, которых он обещал научить управлять трактором. После многих месяцев пребывания в училище, где его окружали взрослые, наконец, он снова среди мальчишек и, как в родной деревне, он снова главарь их, только не такой главарь, за которым они готовы залезть в чужой сад или искать несуществующий клад, а инструктор-механик, водитель трактора. Ничего не скажешь! Да о таких он что-то и в книжках не читал.
Алешка так увлекся своей новой ролью, что только под вечер вспомнил о Форсистове. Что же это Харитона Дорофеевича нет? До сих пор все ищет председателя? Он вывел трактор к бочке с горючим, заглушил мотор и вместе с ребятами направился в деревню.
Алешка хорошо знал, что в эти весенние дни занятия в школе были в полном разгаре. Но, желая показать, что он давно кончил семилетку и уже успел забыть учебный распорядок, спросил:
— В школе экзамены когда?
— Через три недели, как и полагается, — ответил за всех Володька.
— А меня ваши учителя не заругают? Скажут, отрываю вас от учебы.
Староста ответил не сразу:
— Они не узнают.
— А если узнают? И вам попадет, и мне.
Мальчишка в милицейской фуражке спросил:
— Так завтра как, приходить?
— Часов в шесть, не раньше, — после некоторого раздумья согласился Алешка. Он вспомнил, как Шугай заставил его учиться, и решил применить тот же метод: — У кого двойки, тройки, — не возьму в кабинку.
Условия были нелегкие, но ребятам ничего не оставалось, как принять их, и на этом Алешка распрощался с новыми друзьями. Он вошел во двор и увидел на крыльце Глашу.
— Харитон Дорофеевич не пришел еще?
— Ушел в колхозную контору и все нет и нет.
В это время в калитке показался Форсистов. Опаленный солнцем, весь в пыли, отчего волосы стали пепельными, он кивнул Алешке:
— Много вспахано?
— Полторы нормы сегодня.
— Ну и я не сидел зря. — Форсистов прошел в горницу, умылся и, позвав Алешку, усадил его рядом за стол. — Тут одно выгодное дельце подвернулось. Надо колхозу лес к реке подтрелевать, работенки на неделю хватит.
— А в договоре есть эта работа?
— Договором всего не учтешь, не в том дело. Они так предлагают — тысячу рублей за работу, деньги на руки, а МТС по боку!
— Так разве можно, Харитон Дорофеевич?
— Можно по-всякому. Не то еще делают. Иные ухитряются на тракторе огороды колхозникам пахать да за день по двести — триста рублей в карман класть. Только опять же не в этом дело. Пусть так дураки делают, а мы с тобой должны понимать, что к чему. Расчет через МТС!
— Правильно! — поддержал Алешка, обрадованный, что Форсистов не согласился на халтурку. — Пусть в кассу МТС платят.
— Только и не в деньгах дело, — продолжал Форсист тов, — колхозу мы лес вытащим к реке, а для МТС покажут пахоту, культивацию и прочую работу. В общем договорился так: на сто двадцать гектаров акт подпишут. Выходит, каждая смена двадцать гектаров выработку дает.
— Здорово! — согласился Алешка. — А на вывозке как будем работать?
— Днем.
— А в поле?
— В поле ночью. Упускать полевые работы тоже нельзя.
С этим Алешка тоже не мог не согласиться и уверенно сказал:
— Не упустим! — И даже не додумал, а зачем понадобилось Форсистову выдавать вывоз леса за полевые работы? Алешкино дело — пахать и пахать! А расчеты с МТС пусть ведет Форсистов: он старший тракторист.
Непонятная арифметика
С раннего утра и допоздна Алешка проводил в лесу. То сам работал, то помогал Форсистову. Грохот, шум, лязг гусениц — оглохнешь! Поваленные сосны, впадины, пни — закачаешься! И в лесу все было так же, как в поле: Алешка и свое отработает, и с Харитоном поездив. Ну, а МТС что! Есть выработка на трактор — и хорошо! Ей из-за реки не видно, что там пашут, что там возят! И кто возит, и кто пашет!
Однажды, когда Алешка пахал под позднюю капусту, в поле пришел Харитон и протянул ему небольшой листок бумаги. Там черным по белому, было написано: тракторист Форсистов вспахал триста гектаров. Вот так здорово! Откуда столько у Харитона Дорофеевича? Непонятная арифметика! Форсистов усмехнулся и спрятал бумажку.
— Чудак ты! Кто старший тракторист? А выработка дается на трактор.
Алешка ничего не ответил. Раз на трактор, так на трактор. Может быть, это даже лучше. Ему надо быть незаметным. Но через несколько дней Алешке снова пришлось столкнуться с непонятной арифметикой. Учетчица замеряла работу, и он полюбопытствовал, а много ли ему начислено трудодней. И вдруг оказалось — наполовину меньше, чем Форсистову. Кто напутал? С такой несправедливостью Алешка смириться не мог. После обеда, сдавая смену, он спросил у Форсистова:
— Харитон Дорофеевич, вы видали, сколько мне трудодней поставили?
— Сам сведения подавал, — спокойно ответил старший тракторист.
— Там какая-то ошибка.
— Мало начислено?
— И половины нет… Вы скажите там, в конторе…
Харитон рассмеялся:
— Вот уж сразу видно, что жил ты все время за спиной у бабки, да вот еще в училище. Одевали тебя, поили и кормили, совсем без забот жил. Только одно дело — в доме у бабки, другое — самостоятельно. Я, конечно, за квартиру и за стол ничего с тебя не взял бы, ну да, сам понимаешь, в доме баба — хозяин! Вот и пришлось трудодни высчитать. Так удобней. Мы, брат, деревенские, к трудодню привычные. Что зарабатываем, тем и рассчитываемся. И тебе-то лучше. А в конце года сделаем перерасчет. За мной ни копейки не пропадет. Что переберу, — обратно получишь.
Алешка чувствовал, — Форсистов хитрит, изворачивается. Но для чего? Так больше возьмет за хлеба? А может быть, дело не в деньгах? Тогда в чем же? Для чего тогда потребовалось Харитону производить с ним расчет за стол и квартиру через контору МТС? И выдумал же!
