Тимоте де Фомбель - На волосок от гибели
Сим боялся. Боялся за Майю.
Не очень-то было приятно Симу признаваться себе в том, что Зеф, великий обольститель, может соблазнить кого угодно. Вспыхнула бы даже ледяная глыба. Сим ни словом не обмолвился Майе о своем старинном друге Зефе Клараке.
После женитьбы Сим получил от Зефа письмо. Тот писал, что нисколько на него не обижается. «Будь у меня самого друг вроде меня, я никогда бы не познакомил его со своей женой», — шутил старина Зеф.
Симу не слишком нравилось собственное поведение, и все-таки он продолжал держать дистанцию и следил за жизнью друга издалека.
Зеф Кларак стал нотариусом по ошибке. Глупейшая вышла история. Всему виной оказалась табличка, которую Зеф заказал мастеру. На табличке он попросил написать «Вытирайте ноги», а получил красивую вывеску с надписью «Нотариус». Спорить не стал и прикрепил у себя над дверью: надпись короче, но для чистоты в доме такая же полезная.
Друзья в шутку стали называть его мэтр Кларак, а кое-кто постучался к нему в дверь, всерьез прося совета. С посетителями Зеф был чрезвычайно обходителен. А поскольку посетительниц у него бывало больше, чем посетителей, он стал самым известным нотариусом на Дереве.
Пятнадцатого сентября в восемь часов утра Майя, Сим и Тоби Лолнессы внимательно разглядывали дом через решетку ограды. Да, сомнений не было: они добрались до Верхних Ветвей и смотрели на дом, который когда-то принадлежал им и назывался Верхушка.
Они у цели.
Лолнессы обошли дом вдоль ограды. Все было заперто.
На гвозде возле двери Майя заметила выцветший берет Сима. Он послушно оставался на месте вот уже добрых пять лет. Майя сразу вспомнила молодого Сима, как он появился на курсах вязания в больших очках и берете…
Однако пора было отправляться на встречу, которую назначил им Кларак в зимней оранжерее в глубине парка бабушки Алнорелл. Оранжерея находилась на другом конце ветки довольно далеко от дома. Гармошки ставен были закрыты, зато дверь распахнута настежь. Залитая светом, идущим от двери, оранжерея напоминала пустой театр. Здесь давным-давно ничего не росло. В углу стояло несколько пустых цветочных горшков. На полу — пыль от ссохшихся листьев.
Посередине на козлах стоял внушительной величины ящик, запертый на два висячих замка. Даже гроб госпожи Алнорелл напоминал сундук с золотом.
Послышался шум шагов. Сим узнал дробные шажки Зефа. Профессор вздрогнул и поднял глаза на Майю. Устоит ли она?
В дверь проник солнечный луч, и в нем появился Зеф.
Любая, самая несимпатичная женщина предпочла бы вальс с мокрицей рукопожатию Зефа. Он был похож… Трудно найти сравнение. Что-то среднее между трухлявым грибом и засохшей головкой сыра.
Зеф был безобразен. Урод из уродов. Если бы проводились конкурсы уродства, Зеф стал бы первым и главным уродом всей земли.
Сим рассказывал Тоби историю об освобождении от занятий, и теперь Тоби подумал, что милосерднее было бы освободить Зефа не от школы, а от жизни…
Из сострадания, по доброте душевной…
Какой нестерпимой мукой для этого чудища должен быть каждый выход на улицу, появление на людях и сейчас, и в юности, и в детстве…
Майя деликатно отвела глаза в сторону, боясь, как бы ей не сделалось дурно.
Зеф Кларак раскрыл объятья и произнес три слова:
— Я вас ждал!
Трухлявый гриб превратился в прекрасного принца! Воодушевляясь, Зеф становился божеством, лучился благородством и сердечностью, чаровал остроумием. С ослепительной улыбкой он прибавил:
— Счастлив с вами познакомиться.
Майя сделала шаг и очутилась в раскрытых ей объятиях. Она бы в них и осталась, если бы муж сам не обнял Зефа.
— Старина Зеф!
Майя отскочила в сторону, как мушка, которую щелчком удалили из супа. Тоби тоже подошел к Зефу поздороваться. Сияющие глаза мэтра Кларака посмотрели на него с таким проникновенным вниманием, что Тоби не сомневался: для этого малознакомого человека он самый дорогой, самый любимый.
Сим не мог не вмешаться, и он вмешался, сожалея про себя, что они пришли сюда.
По счастью, Тоби и Майя не забыли о присутствии в их компании госпожи Алнорелл. Пройдя вглубь оранжереи, они встали возле гроба.
Майя думала о матери.
Тоби думал о Майе.
Сим думал, как бы поскорей отсюда уйти.
Зеф заговорил:
— Когда наступают минуты, подобные этой…
Пошлая банальность, вылетев из уст Зефа, покрылась позолотой и засветилась. Зеф был магом, Зеф был волшебником. Гости разом повернулись к нему.
Быстрая речь Зефа ласкала, обволакивала, и нервное напряжение Майи и Тоби сразу сменилось покоем.
— Так вот. Я счел за лучшее написать вам как можно скорее. Госпожа Алнорелл умерла на следующий день после отъезда Джаспера Пел у, ее казначея…
— Он уехал? — переспросила Майя.
— Ненадолго, — уточнил Кларак. — Вы же знаете, что в сентябре у него всегда две недели белых ночей. Он объезжает Дерево в компании двух громил, Сатуна и Лоша. Силы у них на четверых, а злобы и того больше. У Сатуна не ногти, а когти, длинные и острые, как ножи. А Лош вместо зубов, которые ему выбили в драке, вставил себе лезвия бритвы. Когда ему смешно, поверьте, все тоже очень смеются.
Засмеялся и Зеф Кларак. Молодые девушки не смеются очаровательней. У Зефа были очень кривые зубы, одни росли вперед, другие назад, как бог на душу положит. Зато в сияющих глазах Зефа светилась душа, и она смеялась вместе с ним.
— Лоша и Сатуна одолжил Пелу Большой Мич. Каждый сентябрь они уезжают втроем отбирать у неплательщиков вашей матушки имущество. Они обожают свое гнусное ремесло и уезжают счастливые.
Майя горестно вздохнула. Как бы ей хотелось, чтобы матушка хоть немножечко подобрела за те годы, что они не виделись.
— Не горюйте, госпожа Лолнесс! И не думайте, будто ваша матушка была чудовищем. Ею ловко управлял Пелу. А она на самом деле была просто несчастной старушкой.
Зеф вытер слезу с левого глаза, сделался крайне серьезным и продолжал:
— Пелу возвращается завтра и захочет наложить руку на богатство Алнореллов.
Сим его прервал:
— Тем лучше для нас для всех. Спасибо тебе, Зеф. Всего доброго, мы уходим.
И он подтолкнул свое семейство к двери.
— Спасибо за все. Был счастлив…
Сима остановила резкая боль в большом пальце ноги. Похоже, на него было совершенно нападение — похоже, ему на ногу наступила жена.
— Может быть, профессор, вы позволите мэтру Клараку договорить?
Зеф неуверенно кашлянул, сочувствуя другу, вынужденному стоять, как аист, на одной ноге. Тоби взглянул на мать. Она его изумляла и была поэтому изумительна. Он ее обожал. Мэтр Кларак снова заговорил:
— Считаю своим долгом хотя бы сообщить вам, при каких обстоятельствах умерла госпожа Алнорелл.
Он вынул из кармана какую-то вещицу.
— Она задохнулась. Вот что встало у нее поперек горла.
— Бедняжка, — сказал Сим без тени сочувствия. — Передай нам виновника несчастья, это и будет нашим наследством. А затем всего тебе наилучшего.
— Ты прав, — согласился Зеф, — это и есть ваше единственное наследство.
У Лолнессов не было ни малейшего желания становиться наследниками, и они очень обрадовались. Сим весело обратился к Майе:
— Чудесно! Просто чудесно! Мы забираем… эту штуковину и возвращаемся домой! Ты довольна, дорогая?
Сим подошел, протянул руку и взял вещицу. Но когда она оказалась у него в руке, он снял очки, передал их жене и съехал на пол, как костюм с вешалки. На сером от пыли полу оранжереи появилось небольшое светлое пятно.
Зеф, Майя и Тоби бросились к Симу, потерявшему сознание. Зеф, казалось, нисколько не удивился обмороку Сима. Он похлопывал Сима по щекам и повторял:
— Ну же! Опомнись! Я все тебе объясню!
Майя взяла мужа за руку. Она была сжата в кулак. Сим крепко держал штуковину. Мало-помалу щеки его порозовели. Он открыл глаза и сказал:
— Камень Дерева.
Разжал кулак, и все увидели, что у него на ладони лежит Камень Дерева.
19
Камень дерева
Он не был волшебным, этот Камень. Не наделял вечной молодостью, не прибавлял ума. Не делал невидимкой и непобедимкой тоже. Не позволял заглядывать в дом сквозь стены, в сердце сквозь платье, в мысли сквозь голову. С ним нельзя было полететь, узнать язык насекомых, закричать: «Со мной сила Дерева!». Он не превращался в озорника эльфа, в пышногрудую фею, в меч, дракона, лампу и джинна. Его силу составляла цена. Камень Дерева стоил дорого. Неимоверно.
А неимоверно дорого он стоил, потому что был редким. Еще точнее, был единственным. Единственным камнем на всем Дереве. И хранился под залом Совета в древесной расщелине. Там он находился всегда. Он принадлежал Дереву.
