Солнце взошло - Евдоким Евдокимович Русаков
Давно мне хотелось побывать с дедом на рыбалке. По мальчишеству своему удил я с берега, засучив штаны. А у берега, известно, рыба некрупная, с мизинец. А дед удит со своей лодки-долблёнки, мне её одному не доверяет.
На зорьке дед поднял меня. Я поднялся бодро. Босиком по росистой травке добежал до лодки. Уселись. Поплыли.
Зорька — красота! Рыба играет, то и дело всплескивает, и расходятся по воде круги совсем как бабкины блины на сковороде.
— Клёв сегодня будет отличный! — радуется дед. — Уж я дело знаю и по погоде разбираюсь. Встанем на Чаечнице.
Чаечница — отмёлое место, всегда там чайки собираются.
Доплыли до той отмели, за борт камень на верёвке спустили. Это наш якорь. Наживили крючки, поплевали на червей и забросили уды.
Час сидим, другой — поймали по тощей плотичке.
— Это не беда, — говорит дед. — Клёв впереди! Здесь мелко, даже дно видно. Значит, рыба нас видит, близко не подходит. Поплывём на Глубочиху. Там глубоко, вода тёмная…
С полчаса орудовал я вёслами, устал. Вот и Глубочиха.
Удили-удили — по маленькому окуньку добыли.
— Всё понятно, — говорит дед. — Здесь очень тёмная вода, а у рыбы очков нет, чтобы наших червей заметить. Поднимай якорь, поплывём на Корытовины — место золотое, будем с рыбой…
Часа два сидели на Корытовине, хлестали воду удочками как цыгане кнутами. Поесть захотелось. Хлеб с собой — поели.
— Ну вот, понял я, в чём дело, почему рыба не клюёт, — говорит дед. — Здесь камыши рядом, с них ветерок в воду всякую мошкару сбивает, ну вся рыба там. Для нас это неподходяще. Давай на Каменную гряду переплывём!
Добрались и до Каменной гряды. Ветерок разыгрался, стало нашу лодку покачивать. А рыба не клюёт…
— Куда мы с тобой встали? — сердится дед. — Качает лодку, качает поплавки, червяки в воде тоже качаются туда-сюда. А рыба, она осторожная, пугается таких червей, что туда-сюда. Ей не успеть их в рот схватить. Поднимай камень, погребёмся на Вересовицу.
Опять на новом месте уды закинули. Вот уж и вечер, а у нас двоих рыбы — кошку не накормить.
Посидели, отдохнули. Смотал дед свою уду и молвит со вздохом:
— Говорил я тебе утром, внучек, что зря едем, не будет клёва. Так оно по-моему и вышло!
В ГРОЗУ
Тишина на плёс озёрный
Навалилася с утра.
По лугам идёт задорно
Сенокосная пора.
Вдруг над полем
В чёрных тучах
Как снаряд взорвался гром.
От испуга
Дуб над кручей
Вздыбил волосы ершом.
А с пригорка в луговину
Вдоль дорожной колеи,
Вороша песок и глину,
В бег ударились ручьи.
Покатилась сена куча,
Будто чья-то голова.
У ольхи взметнулись сучья
Как пустые рукава…
Тишиною луг настроен,
Сердцу дышится легко.
По сырым лесным затонам
Эхо слышно далеко.
И роняет на тропинку
Капли дождика с лица
Ива, словно сиротинка,
Потерявшая отца.
КОРОМЫСЛО
Маленькая Лена увидела радугу:
— Бабушка, смотри-ка, какое коромысло висит вон там, на ёлке. Крашеное! Пошлём дедушку с топором. Он эту ёлку срубит, и мы коромысло возьмём.
— Это, Леночка, коромысло солнышкино. Оно на нём воду носит и поливает наши поля, луга, сады и огороды.
— Бабушка, а где же у солнца вёдра с водой?
— У солнца каждое озеро — ведро с водой. Вот оно и носит на своём коромысле эти вёдра-озёра, — сказала бабушка внучке и принялась за свои дела по хозяйству.
Лена с любопытством стала наблюдать за солнцем, как оно на своём коромысле будет носить воду и поливать землю. Но скоро девочка утомилась, закрыла глаза и уснула.
Когда проснулась, то увидела, что на улице большие лужи и вся земля мокрая от дождя.
Лена вздохнула и тихо сказала:
— А всё же я не увидела, как солнце поливало землю из ведёрочек. Ну ничего, следующий раз ни за что не усну и обязательно увижу!
УЛЫБКА ЛЕТА
Рожь убрали —
тише стало в поле,
Заползает в лес
туман грибной.
И стоят стога,
как колокольни,
На широкой пойме
за рекой.
У земли сегодня
именины —
Людям хлеб и соль
преподнесла,
И улыбка лета —
гроздь рябины
Озарила улицы села.
«Холмы укрыл туманный полог…»
Холмы укрыл туманный полог
Дождинки-искры на кустах…
И крепко спит родной посёлок
Дубы расставив на постах.
РЫБНИКИ С ВЬЮНАМИ
Оттого что Лёнька Удачин пришёл с вчерашней рыбалки с пустыми руками, проснулся он ни свет ни заря и с чувством того нетерпения, которое знакомо только заядлым рыболовам. Была суббота. Нарубив дров, наносив воды и накормив кур, Лёнька собрал снасти и двинулся к речке, бормоча:
— Ну, сегодня возьму своё! Однако на окуньё надежды мало. Половлю-ка вьюнов.
Лёнька знал, что вьюны лучше всего ловятся в снопы соломы. Делается это просто: сноп бросают в воду, он тонет и вьюны заползают в него. Но соломы поблизости не оказалось. «Заменю камышом», — мелькнула мысль. Лёнька оттолкнул лодку в камыши и начал резать их жёсткие стебли. На это ушло порядочное время: нож не серп. На берегу он заметил несколько еловых сухостоин. Нарезал длинных веток, перемешал с ними камышовую тресту, связал три кубача, поставил их на дно и поплыл дальше с удочкой на окунёвые места.
Но, как и вчера, клевало весь день плохо. Уже солнце остывало, надвигался вечер, а в лодке — десяток ершей и две плотички. Вся надежда на кубачи.
Вьюнов в них понатискалось видимо-невидимо. Лёнька собрал добычу в корзинку, прикрыл сверху травой и, посвистывая, отправился домой.
У самой деревни вдруг почувствовал, что корзина стала очень уж лёгкой. Заглянул в неё — и ахнул: ни одного вьюна! Что за чудо? Глядь назад, а на дороге в пыли барахтается что-то. Подошёл. Вьюн! Вот те раз!..
Одного
