Галина Демыкина - Деревня Цапельки, дом один
— На вашем номер два… — прочитал Женя.
Алёна закивала головой:
— Вроде птицы, да? Как она сидит. А на этом, Жень? Здесь одна моя знакомая девочка живёт, Таня. У неё как раз три куклы. Она, может, тебе одну даст поиграть.
— Ты… ты что?
— Ой, Жень, я и забыла. А мальчики никогда в куклы не играют?
Женя не ответил. Стал читать номер.
— Номер три это. Видишь?
— Ага, — ответила Алёна. — Вроде птицы, как летит… А первый? — заволновалась Алёна. — Где же первый?
— Единица, значит…
Они прошли всю деревню и вернулись обратно.
— Нет единицы, — сказал Женя.
— Плохо ты глядел! — рассердилась Алёна. — Ты, может, единицу-то не умеешь?
— Ну да, сказала!..
— Как она пишется? Покажи!
Женя сердито начертил ногой на песке палочку и наверху носик.
— Ой, а это вроде птица стоит на одной ноге! Ты верно рисуешь-то? Это же цапля!
— Зачем тебе?.. — опять спросил Женя.
Алёна пошла провожать его и стала рассказывать про Белую Цаплю.
— Подследить бы!.. — сказал Женя. — А это не сказка?..
— Что ты! Старые люди говорят.
— Сказка…
— Да ну тебя!
Они шли и шли по тропке через лес и вышли к поляне. На поляне стояли два шалаша из веток, покрытые сеном.
На поляне и возле кустов лежала зелёная покошенная трава, а в одном месте вдруг срезанная красная шляпка.
— Ой, подосиновый скосили!.. — Алёна подняла свеженький грибок. — Давай, Жень, грибов наберём! Здесь грибов много!
— Давай. Вот бадеечку отцову возьмём…
И они пошли.
Грибы такие, они любят прятаться. Спрячется и сидит. Ходишь-ходишь около!.. Но уж если нашёл, он сам тебе про все грибные секреты расскажет. Кто первый найдёт, тому и расскажет.
Первым нашёл Женя. Промолчал. Алёна сама увидела.
— Ой, Жень, вот дак гриб!
Гриб назывался белый, а почему белый, потому что шляпка внизу чем-то таким белым плотным подбита. Это у молодого. А сверху-то шляпка коричневая, немного бугристая, крепкая! И ножка белая, тоже крепкая, прямо не отщипнёшь!
— Я ещё найду, — сказал Женя.
Присел на корточки и снова нашёл. Тоже белый. В траве, на полянке.
А Алёна всё возле папоротников ходила, там и нет ничего.
— Найди ещё, — попросила она.
— Сейчас…
Женя обошёл вокруг дубка и опять нагнулся, из-под листьев ма-аленький грибок выкопал, белянок!
— А я-то что? — спросила Алёна.
Она села в траву, ведёрко возле поставила.
— Невезучая я, Жень.
— Ну, де́ла-то, подумаешь!..
— Нет, Жень, мне мама говорила: «Вот была бы ты мальчишкой — значит, тебе бы повезло. А девочкой что!»
— Твоему братишке, значит, повезло?..
— Какому братишке?
— А ты и не знаешь?
— Что ты, Женька, бестолковый какой! Про самое главное молчит! Кто тебе сказал-то?
— Отец твой по дороге встретился на своём грузовике. Моему крикнул…
Женя замолчал. Он очень медленно говорил, Алёна прямо не могла дождаться, пока он слово к слову прилепит.
— Что?! Что сказал?
— «Поздравь с наследником», говорит. Сын, значит.
— Ой, ну и Женька же молодец!
Алёна запрыгала, сбила бадейку, ногу об неё зашибла, потрогала косточку — ничего! — и снова:
— А хорошенький братик-то? Не говорил?
— Не…
— Ну, пошли домой, хватит с этими грибами, ну их совсем!
Алёна побежала по тропинке, не оберегая босые ноги от еловых шишек.
— Погоди! — крикнул издалека Женя. Он и ходит-то медленно. А куда ему спешить? Ведь не у него братик-то народился!
А дорога вдруг вильнула, крутнула и завела в малинник. Ягоды висят тяжёлые. Какую тронешь — упадёт, и останется одна белая сердцевина на ветке.
— Иди, Жень, малины попробуй! Сюда, сюда иди!
— У вас тут смородина чёрная, — сказал Женя. — И красная…
А потом ещё полазал по кустам:
— И крыжовник есть.
И вдруг у Алёны сердце заколотилось… От страху, что ли, — она даже зажмурилась.
Сад! Сад среди леса!
Алёна выбралась из гущины, в крапиву влезла, ноги ожгла, даже не заметила. Только за кустами был не сад, а поляна. Её скрывали листья малины. И показалось Алёне — а может, и правда, — будто мелькнули белые крылья. Но когда вышла, никого не было. Только одни кочки сухие. Поляна как поляна.
— Алён!.. — раздалось где-то совсем рядом. — Алёнка!..
Из малинника выцарапался Женя. Да так быстро. А сам оглядывается:
— Алён! Там будто кто есть.
Алёна взяла Женьку за руку.
— Пошли-ка отсюда, — и потащила за собой.
Одной рукой колючие ветки отводит, другой Женьку тянет, будто он маленький, а она взрослая. Бегут без тропинки неведомо куда. Далеко отбежали. Остановились.
— Ты куда тянешь да тянешь!.. — проговорил Женя. — Заблудились, что ли?
— Подожди, Женечка, сейчас всё уладим, — затараторила Алёна. — Вот по солнышку-то погляди.
— Кабы умел! — ответил Женя.
И Алёнка тоже не знала, как найти дорогу по солнышку. Может, за ним идти надо? Уж оно плохого места не выберет, куда попало не сядет. Да ведь это далеко. А лес большущий. А места глухие… Что делать-то? Что? Сама заблудилась и Женьку завела. Может, и волки тут…
И вдруг видит — ёлочка будто знакомая! Небольшая, не выше Алёны. Ветки, как руки, вытянула и пальчики зелёные растопырила, ладошки протягивает… Батюшки мои, да это же та ёлка, под которой они с бабушкой грибы тогда сложили!
Вот и трава ещё примята, и на стеблях лежит-белеет осколок от корешка подосиновика!
Ещё поглядела получше — вот и дорога заросшая. И лес редкий совсем. Ну, теперь не пропасть!
И тут только заметила — руки-то пустые: бадейку в малиннике оставила.
Алёна опять потянула Женю, вывела на дорогу. Он ничего не говорил, только уж когда к деревне подошли, похвалил:
— Ты молодец, Алёна, глаза зелёны.
— Разве у меня зелёные, Женя?
— А то какие же?
Глава V. Втроём
Они вышли прямо к огородам. А возле плетня, нагнувшись, стояла Таня. Она вроде бы полола грядки, а сама незаметно глядела на тех, кто вышел из леса. И кучка сорной травы так и лежала между гряд повядшая, ни один свежий листик на неё не упал.
— Жень, вон Таня, моя подружка новая.
— Ага… — ответил Женя.
— Таня! — позвала Алёна.
Но девочка и головы не подняла. Только тёмную косу назад отбросила, чтобы не мешала работать. Тут и руки её быстро заходили: хоп-хоп! Травинки так и полетели с грядки. И осталась нарядная площадочка рыхлой чёрной земли, а на ней крепкие стрелки лука. Потом, когда Алёнка с Женей были совсем рядом, Таня выпрямилась, отёрла согнутой в локте рукой красное лицо, косу притянула вперёд и улыбнулась.
— Тань, у меня теперь братик есть! — сказала Алёна.
— А тебя бабушка искала, — ответила Таня. — Куда это ты ходила так рано?
Таня говорила Алёне, а смотрела на Женю. И Алёна сразу увидала, что у Женьки грязные, прямо чёрные ноги, штаны порвались на коленях. А Таня в чистом платьице и даже в сандалиях, да не на босу ногу, а ещё в красных носках. Уж такая красивая, такая красивая!
— Ты полоть умеешь? — спросила Таня у Женьки.
— А чего ж? — ответил он.
— Давайте эту грядочку пройдём — бабушка велела — и побежим на плотину купаться. Только никому не скажем, ладно? Не скажете?
— Что ты! — ответила Алёна.
— Конечно… — подтвердил и Женя.
— Вот и хорошо. А то у меня бабушка знаете какая!
Женя молча нагнулся, стал вырывать траву. За один стебель потянул, а от него такой корень-корнище — белый удав, а от корня ещё беленькие щупальца, даже слышно, как рвутся, от земли отрываются. Тянул-тянул Женька да случайно и луковицу из земли вытянул — жухлую, маленькую, старую, даже трудно поверить, что из неё такие свежие крепкие стрелы к солнышку тянутся.
Покраснел Женька, луковицу обратно в землю закопал и на Таню покосился. А она ничего, кажется, не заметила.
Они пололи так:
Алёна с Женей от начала грядки пошли — один слева, другой справа. А Таня с другого конца — одна во всю ширь грядки полола… Так и шли они друг другу навстречу. Алёна с Женькой, конечно, быстрее — ведь их двое! Но и Таня не медлила: хоп-хоп!.. Ловкая такая, прямо будто летит над грядкой!
Алёна, может, и ещё быстрее бы выполола, да с Женькой беда! Ей не хочется, чтобы Таня видела, какой он медлительный. Алёна ему и помогает.
Но вот и сошлись вместе. Таня совсем рядом выбрала мелкую траву и вдруг засмеялась и первая побежала к кадушке мыться. За ней Алёна. А последним, конечно, Женя. Таня отмылась, стала стряхивать воду с рук и, будто случайно, Женьку всего обрызгала.
— Ты… ты что? — обернулся он.
— Ой, бедненький! — засмеялась Таня. — Не очень мойся-то, купаться ведь идём.
— Я и так не очень…
— Конечно, а то будешь красивый — вороны унесут. Правда, Алёнка?
