Анастасия Перфильева - Большая семья
— Мама! — позвала Люда.
Орешек подошёл к ней, ткнулся в валенок носом. Люда позвала:
— Гандзя!..
Но Гандзя не ответила — она ведь пошла в магазин. В квартире было тихо. Только щёлкало что-то в трубах отопления да на кухне в раковине журчала вода. Картошка лежит там, на полу… А здесь эта вышка и пловунчики…
Люда съёжилась, повернула к двери.
Бежать за Гандзей? Ольга Ивановна говорила, магазин рядом, в их доме. Люда вышла в переднюю, сдёрнула с вешалки шубку, обмоталась шарфом. Подхватила выскочившего из комнаты Орешка и, с трудом отворив дверь, вышла на лестницу.
Глеб и Гандзя
Глеб в это время, подпрыгивая, бежал по хрустящему под ногами снегу домой. В переменку перед последним уроком он отдал учительнице Марье Петровне записку. Она прочитала её и сказала:
— Раз Ольга Ивановна пишет, что надо отпустить, значит надо отпустить. А какие же это у тебя важные хозяйственные дела, Глеб?
— Очень важные, — скороговоркой ответил Глеб. — Понимаете, к нам приехали новые жильцы. У них радиоприёмник, две девчонки. Орешек, самодельный грузовик с завода, совсем как настоящий, и ещё…
— Подожди, — перебила Марья Петровна. — Откуда к вам новые жильцы приехали?
— С Урала, понимаете? Там у нас один очень большой завод, — Глеб даже поперхнулся от волнения, — а их мама ещё дальше, и у неё…
Глеб хотел рассказать про метеорологическую станцию и про заносы, но в это время прозвенел звонок. Глеб запихнул в портфельчик книги и побежал в раздевалку. Из ворот школы он выскочил так быстро, что даже дежурный ничего не заметил, и изо всех сил побежал по переулку.
Около их дома толпился народ.
Но Глеб не стал задерживаться — влетел в подъезд и, прыгая через две ступеньки, помчался на третий этаж.
Дверь в их квартиру была почему-то открыта. Глеб крикнул из передней:
— Го-го, я пришёл!
Ему никто не ответил.
Не снимая шубы, он пробежал коридор, заглянул на кухню: на полу стоял таз с водой, валялся зазубренный ножик, картошка… И нигде никого не было.
Глеб свистнул. Правда, свистеть он ещё не умел, но сделал губами «фьюить!» и прошёлся по квартире. И вдруг услышал: на лестнице кто-то громко вздыхает. Не то вздыхает, не то шепчет.
Глеб приоткрыл дверь.
На площадке стояла Гандзя. В руках у неё была битком набитая сумка. Гандзя загибала по очереди розовые пальцы и считала:
— Рыбу спрягать в кладовку. Потом лук. Молока не достали, будет жареная картошка. Глебу передать, чтобы он…
Глеб мигом спрятался за дверь, а Гандзя сделала взрослое лицо и сказала:
— Людка, не прячься, пожалуйста, я всё равно знаю, что это ты!
Тогда Глеб выглянул из двери и буркнул:
— Людки нету. Вообще никого нету.
— Как нету?
Гандзя вошла в переднюю, поставила на пол сумку с продуктами.
Она пробормотала:
— Мне твоя мама всё накупила и ушла. А Людке велела картошку чистить.
Глеб сказал:
— Н-не знаю.
Вдвоём, держась за сумку, они обошли ещё раз всю квартиру. Посмотрели в ванной, в кладовке, заглянули в чемоданы — может быть, Людка спряталась? Нет, ни её, ни Орешка нигде не было. Пошли в комнату Ольги Ивановны. И вдруг Глеб остановился.
На полу, возле столика у окна, валялись в беспорядке перепутанные блестящие планки, пловцы в красных шапочках, судья, а поверх них — твёрдая слюдяная вода.
— Смотри! — шепнул Глеб, присаживаясь на корточки. — Кто-то свалил. Подарок мамин. Ей ребята из бассейна сами сделали и подарили. Которых плавать учит…
— Смотрю, — сказала Гандзя.
Она перехватила сумку и подсела к нему.
— Что-то случилось, — шепнул Глеб.
— Случилось, — повторила Гандзя.
Они долго молча разглядывали сломанную вышку, потом вернулись в переднюю. Постояли, схватившись за сумку. Наконец сделали так: Гандзя отнесла продукты в кладовку, Глеб сбегал вырвал листок из тетрадки и старательно и криво написал на нём синим карандашом:
«Мама мы пшли (букву «о» Глеб пропустил) искать Люду она пропала».
Вдвоём они привесили листок к ящику для газет, захлопнули за собой дверь, подёргали её и отправились на поиски.
Что произошло с Людой
А с Людой произошло вот что.
Когда она вышла во двор, на небе что-то случилось — светило солнце и сыпался лёгкий снег.
Орешек высунул нос из-под шубки и поймал снежинку.
Посреди двора три девочки строили крепость. Мальчишка на сломанных лыжах погрозил Люде палкой.
Люда сделала вид, что она живёт в этом доме по крайней мере сто лет, и зашагала к воротам.
На улице был как будто праздник! Навстречу бежали, шли прохожие. Как огромный усатый жук, катился троллейбус. На углу стоял милиционер. Он был весь новенький и блестящий от пуговиц. Под вывесками магазинов светились сосульки.
Люда сразу забыла про сломанную вышку, про Ольгу Ивановну, даже про Гандзю… Она вытащила Орешка и поставила на тротуар. Орешек сперва мелко-мелко задрожал, потом поднял хвост и стал обнюхивать снег.
— Ой-ой, смотрите, прелесть какая! — закричали две девушки с чемоданчиками.
— Это мой Орешек, — гордо сказала Люда. — С Урала.
— Уральский орешек, кедровый орешек! — засмеялись кругом.
Его подхватили, поставили на тумбу. Кто-то положил перед ним кусочек колбасы.
Из ворот дома выехал мальчишка на лыжах. Он пробрался к Люде и громко сказал:
— А я знаю, чья это собака: жильцов новых, вот чья.
Люда вдруг помрачнела. Запихнула Орешка снова под шубку и быстро пошла по улице. Она свернула в первый же магазин и остановилась. Это был какой-то странный магазин: на пачках лежала белая капуста; прямо на полу был свален горой блестящий коричневый лук; в огромных бочках плавали, как рыбы, тупоносые огурцы. Пахло яблоками и капустой. Люда посмотрела направо, налево — Гандзи среди покупателей не было. Да и самих покупателей почти не было. Тогда она пошла к выходу.
И вдруг очутилась в каком-то коридоре. В конце его горела лампочка. Вдоль стен стояли обитые железом ящики.
Люда хотела вернуться в магазин и попала в другой коридор. Здесь ящиков было ещё больше, и на них лежали красные, как с мороза, яблоки. Они пахли так вкусно, что Люда протянула руку и взяла одно яблоко.
— Девочка, ты чья? — спросила её женщина в халате.
Люда засопела и промолчала. Прижимая к груди Орешка в яблоко, она быстро пошла вперёд.
У открытой двери во двор, почти на самом пороге, стоял высокий зелёный грузовик. Шофёр лежал под ним и стучал чем-то по колесу. Люда присела на корточки, заглянула к нему.
— А я знаю, чего вы делаете, — сказала она: — стремянку подверчиваете.
— Го-го-го! — загрохотал шофёр, поворачивая к ней перемазанное лицо. — Почём знаешь?
— Знаю, — повторила Люда. — У нашего папы на заводе такие всегда подверчивали. Много-много машин на заводе. А вон там бывает кра-бю-ратор. А вот эта называется ша-си. — Она ткнула пальцем под колесо.
Шофёр вылез из-под машины, отряхнулся; поднял Люду вместе с Орешком и яблоком и поставил на землю.
— Ну и девка! — с восхищением сказал он. — Машину понимает! Откуда взялась?
— Сама не знаю, — вздохнув, призналась Люда. — Я Гандзю ищу.
Она потопталась на месте и пошла по двору. Двор был похож на ящик — со всех сторон его загораживали дома.
Люда заглянула в один подъезд — он оказался незнакомым. Тогда она постояла немножко и вышла через какую-то арку на улицу.
Улица была тоже незнакомая: вместо троллейбуса по ней бежал трамвай.
Из-за угла, воя и скрежеща железным скребком, вылезла огромная машина. Прохожие с весёлым смехом отбегали к стенам домов. Люда осталась на месте, и машина вдруг окатила ее острыми снежными брызгами. Одна брызга, отлетев, больно клюнула её в нос.
Люда прислонилась к фонарному столбу и приготовилась заплакать.
Из арки в это время, громыхая пустыми бочками, выехал грузовик. Шофёр сидел в кабинке, повернув к Люде лицо.
— Слышь-ка, дочка! — вдруг крикнул он, открывая дверцу. — Ты об чём это? Обидел кто?
— Снегом кидается… — сказала Люда.
— Кто кидается? Ребятишки?
— Нет, — Люда показала на уплывающую, с белыми крутящимися крыльями машину, — она.
— Эх, ты… Поди-ка сюда!
Люда осторожно слезла на мостовую. Шофёр высунулся, отряхнул ей шубку, поправил шарф.
— Откуда сама-то? Давай подвезу? — спросил он.
— Я из дома, — тихо ответила Люда. — Такой, где магазин. Там яблоки в ящичках и ещё капуста.
— А-а… Где база! Садись в кабинку, подкину. За углом это.
— А вам тоже за углом? — повеселев, спросила Люда.
— Мне-то? Нет, мне сперва за товаром на склад, потом обратно на базу, — шофёр махнул рукой. — А тебя уж, так и быть, подкину.
Люда сунула яблоко в карман, забралась на подножку. Уселась на сиденье. Сиденье было блестящее, кожаное и пахло, как новые папины ботинки.
