Жанна Браун - Решительный сентябрь (журнальный вариант)

— Я не вор, — деревянными губами выговорил наконец Сергей.

Его никто не услышал. Ребята растерянно сбились в кучу, а Маруся как стояла, так и осталась стоять рядом с Сергеем, только лицо её стало серым, как бумага, которой были набиты мешки. Дворник откатил тачку и схватил Сергея. Пальцы у него были железными, они сомкнулись вокруг Серёжкиного предплечья капканами. Вальтер опомнился, подскочил к дворнику и стал вырывать Сергея из его рук.

— Да не брал он вашу тачку! Пустите его! Не имеете права хватать, слышите!

Дворник легко, одной рукой отбросил Вальтера.

— О правах заговорили! Воровать у тебя тоже есть право? Вот я вас обоих сведу в милицию.

Сергей стоял неподвижно, безвольно опустив руки, и тупо смотрел на тачку. Вальтер повернулся к нему. Толстые губы его вздрагивали, казалось, добродушный, невозмутимый Валька вот-вот заплачет.

— Валька, честное слово, не брал я её. Это Ва…

— Эх ты… МАК У ЛАТУРА, — тихо сказала Маруся, повернулась и пошла со двора. Сергей растерянно смотрел ей вслед.

— Привет вам, птицы! — сказал Вальтер. — Тачка с неба свалилась?

— Ладно, Валька, потом…

Сергей схватил портфель и помчался к школе. И всё время, пока он бежал, перед его глазами мелькало розовое улыбающееся дружеское лицо Ефимова.

Вадик с ребятами из редколлегии стоял в вестибюле и наблюдал, как Интерпол старательно прикалывает к щиту на стене отрядную стенгазету. Краска на газете ещё не просохла, и Ефимов вслух переживал, что образуются потёки и испортится внешний вид газеты.

Сергей подбежал к Ефимову и рывком повернул его к себе.

— Ты… тачку… где взял?!

— К-какую тачку? — удивился Ефимов, бледнея.

— Обыкновенную! Какую мне подсунул!

Интерпол спрыгнула со стула и подскочила к Сергею, негодующе тряся бантом.

— Димитриев, опять за старое принялся?!

Ефимов попятился к ребятам.

— Братцы, да он тронулся! — оправившись от испуга, насмешливо крикнул он. — Тачкой какой-то бредит! Ты что, Сергей! Как, братец, работягой заделался? Тачечки, молоточечки…

Сергей рукавом вытер пот, размазав грязь по лицу, и в смятении уставился на Ефимова. Пока он бежал в школу, ему казалось — стоит только схватить Вадима за руку, и всё прояснится… Но Вадим ускользал от ответа.

— Говори, где взял тачку?

— Не видел я никакой тачки! — Ефимов возмутился так искренно, что Сергей на секунду усомнился: может, ему всё это приснилось?

— Ты же её мне сам подсунул!

— Я?! У тебя что, свидетели есть?

Сергей ошеломлённо замолчал. Свидетели? Какие свидетели? Так вот оно что…

— Подлец! — крикнул он и, подняв обеими руками портфель, обрушил его на голову Ефимова.

Интерпол завизжала пронзительно, будто пожарная сирена, и повисла на Сергее мёртвой хваткой. Ребята навалились, отобрали портфель и оттащили Сергея от Ефимова, держа за руки. Ефимов дрожащими пальцами размазывал по лбу кровь. Она стекала по брови на щеку и мелкими каплями расплывалась на белом крахмальном воротнике рубашки.

Возле Ефимова суетилась Интерпол.

— Это что же такое получается? — кричала она. — Прямо озверел! И утром я своими глазами видела! Просто сумасшедший дурак!

— Если каждый будет портфелями размахивать, — поддержали Полинку ребята.

— Серый, ты совсем уже, как с цепи сорвался!

— Разобраться надо!

— А чего разбираться? Ефимов всё время в пионерской был.

В вестибюль вошла Маруся. Лицо её было заплаканным, волосы растрепались. Увидев её, Сергей задёргался, пытаясь вырваться.

— Нарыкова! — крикнул он. — Ну хоть ты-то поверь! Я не виноват, честное слово! Нарыкова!..

Но Маруся прошла мимо, не взглянув на Сергея.

Вот и всё.

Летел счастливый поезд. Звенели рельсы. Пели песню колёса. Светилось небо радугой. И вдруг: трах-бах! Исчез поезд. Сломалась радуга. Пропала песня. И ничего, ничего не осталось. А много ли человеку надо?

Муха цеце

1.

Марина Павловна шла насупясь и ни разу не взглянула на поникшего Сергея. Он плёлся рядом, то отставая, то забегая вперёд, стараясь поймать бабушкин взгляд. Но она упорно отводила глаза в сторону, спрятав их за круглыми очками.

Обычно Марина Павловна обходилась без очков. Даже читала, держа книгу в вытянутой руке и откинув голову. Но стоило Марину Павловну чем-нибудь обидеть, как она надевала очки, замолкала и сразу становилась отчуждённой и недоступной. Словно вместе с очками надевала броню от обид.

На углу, возле трамвайной остановки, Сергей с тоской посмотрел на стеклянные двери домовой кухни. Бабушка частенько встречала его после школы, и они дружно шли в «Лентяйку», как называли домовую кухню в обиходе, полакомиться свежими пирожными. Пирожные здесь были, на взгляд Сергея, вкуснее, чем в «Севере», куда они ходили всей семьёй праздновать окончание Славкой и Фёдором восьмилетки.

Это было в июне. Отец с матерью тогда приезжали в отпуск из Индии. У них в доме в то время было шумно и людно. Бабушка ворчала: «Как на вокзале», а сама радовалась множеству интересных людей. И тогда, в «Севере», отец веселился вовсю. Так только он один может: объединить вокруг себя самых незнакомых людей и заставить их веселиться, как маленьких.

Славке хорошо — он на отца похож. А вот Сергей похож на маму. Бабушка говорит, если на мать похож, значит, счастливый будет. Ничего себе счастливый, дальше некуда!

Сергей взглянул на замкнутое лицо бабушки и затосковал. Единственным средством, выводящим бабушку из молчания, был юмор. Сергей лихорадочно рылся в памяти, надеясь извлечь что-нибудь такое, что бы бабушка оценила, но ничего сносного не вспоминалось.

— Ба, — сказал он наконец, отчаявшись, — я прочёл в «Науке и жизни», учёные бьют тревогу потому, что в морских портах очень много крыс развелось и никакие яды их не берут. Представляешь?

Бабушка молчала, и по выражению её лица нельзя было понять, слышала ли она вообще Серёжкины слова.

— Ба, ну что ты молчишь? Тебя это не интересует? — спросил он, снова забежав вперёд.

— Меня интересуют не портовые крысы, — не глядя на Сергея, сухо сказала бабушка, — а странное поведение моего младшего внука.

Сергей сник. Как ни старался он отдалить минуту объяснения, увести разговор в сторону, минута эта всё-таки наступила. Да ещё именно сейчас, когда в бабушке не успел остыть гнев, вызванный беседой с директором.

— Ба, — понуро спросил он, — ты меня хорошо знаешь?

— До сегодняшнего дня я была в этом уверена.

— Я очень плохой человек?

Марина Павловна остановилась, приподняла очки двумя пальцами и внимательно посмотрела на Сергея из-под очков, снизу вверх (за последний год он перерос её почти на голову). Потом сказала:

— Не очень. А что?

— Если… если тебе сказали про меня плохое, ты вот так… сразу и поверила?

— За последние два часа я не слышала о тебе от директрисы ни одного хорошего слова… Думаю, что здесь какое-то недоразумение. Уверена в этом.

Сергей облегчённо перевёл дыхание, словно всё время боялся услышать другое. И тут же устыдился. Как он мог сомневаться — это же бабушка!

— А она сразу поверила…

Он сказал это самому себе, своим мыслям, но Марина Павловна услышала.

— Если ты имеешь в виду вашу директрису, то, во-первых, она не знает тебя так, как знаю я, а во-вторых, в твоём возрасте пора бы уже осознать силу слова. Кулак не аргумент.

— Это смотря для кого, — с горечью возразил Сергей.

Димитриевы жили в угловой квартире на шестом этаже громадного дома с несколькими дворами.

В первом дворе Сергея ждал Вадим. Он был не один. Рядом с ним стоял девятиклассник Емельянов, или, как его звали во дворе, Меля. Он был самым добродушным парнем во всём доме. Ребята его возраста давно уже упорхнули со двора в жизнь, а Меля всё таскался за пятиклассниками. Чинил им велосипеды, точил коньки, собирал микромоторчики, и если кто-нибудь из них просил «дать по лбу» очередному обидчику, охотно давал, не спрашивая, за что.

Марина Павловна рядом с недругом не входила в план Вадима. Он несколько растерялся, но всё же толкнул Мелю локтем, а сам с независимым видом отошёл в сторону.

Меля шагнул к Сергею.

— Здравствуйте, Марина Павловна, — смущаясь и краснея, пробормотал Меля. — Сергей, отойдём, а? Поговорить надо…

Сергей остановился.

— Ба, ты иди. Я сейчас.

Марина Павловна испытующе посмотрела сначала на красного, потного Мелю, а потом на притаившегося Вадика…

— Понятно, джентльмены. Наёмные силы в действии?

— Да нет… — ещё больше смущаясь, пробормотал Меля. — Дело тут одно… Поговорить бы надо.

— Ба, ты иди. Я сейчас, — с досадой повторил Сергей. Ну как она не понимает?! Не хватало ещё, чтобы Вадька и Меля решили, что он прячется за бабушкину спину.