Кристине Нёстлингер - Рассказы про Франца и собаку
И никогда не тянула вперёд. И её никогда не надо было тащить за собой. Да у Франца и не получилось бы. Для этого понадобилась бы сила трёх Францев, не меньше! Если за поводок брался Эберхард, Берта упиралась. Она визжала и скулила, пока Эберхард не отдавал поводок Францу.
Однажды, когда Франц гулял с Бертой в парке, он присел на минуту, чтобы завязать шнурок. Берта тут же улеглась под скамейкой. Солнце палило вовсю, а Берте жара не нравилась. Она предпочитала тенёк.
Пока Франц возился с разлохматившимся шнурком, к нему подошли трое больших мальчишек. Из четвёртого класса. Известные хулиганы, из тех, кому доставляет удовольствие обижать маленьких и слабых. Хулиганы подошли совсем близко и, ухмыляясь, уставились на Франца. Франц оставил шнурки в покое.
— Нам мороженого хочется, — сказал один.
— Но у нас нет денег, — сказал второй.
— Гони монету, — сказал третий.
Франц пискнул:
— У меня ничего нет, честное слово!
И оглянулся в поисках Эберхарда, надеясь на его помощь. Эберхард оказался неподалёку: он стоял у детской площадки, спиной к Францу.
Он бы, конечно, услышал, если бы Франц громко его позвал.
Но когда Франц волнуется, кричать он не может! Он и пробовать не стал. Ведь даже Эберхард не выстоял бы один против этих троих.
— Ну, так что, дашь? — рявкнул один, схватил Франца за уши и больно их стиснул.
— Нет у меня денег! — пискнул Франц. — Отпусти, пожалуйста…
По щекам у него покатились слёзы.
— Отпустим, когда деньжата выложишь! — крикнул второй.
Третий двинул Францу по коленке.
И тут из-под скамейки показалась огромная голова Берты. Собака с любопытством поглядела на мальчишек, открыла пасть и зевнула.
Мучитель моментально отпустил Францевы уши и бросился прочь. Двое других последовали его примеру. Они мчались по дорожке, как будто за ними гнался сам дьявол!
Но Берта и не думала их преследовать. Она снова скрылась под скамейкой и положила голову на лапы.
Франц был поражён! Берта прогнала хулиганов не лая, не кусая, не скаля зубы! Она просто подняла голову и зевнула!
Франц подумал: «С Бертой я даже смогу зайти в подвал!» Он был почти уверен, что в подвале его дома есть крысы. Но при виде Берты сбежит любая крыса, даже самая огромная!
«Если Берта всегда будет со мной, — думал Франц, — я ничего не буду бояться. И голос перестанет быть писклявым. Никто не посмеет надо мной смеяться, толкать меня и дразнить».
Франц размечтался. «А что, если тётя Эберхарда, — думал Франц, — после больницы поедет в санаторий? Может, там она познакомится с человеком, который захочет на ней жениться. И этот человек не будет любить собак. И тётя попросит сестру оставить Берту себе. И тогда я смогу всегда быть вместе с Бертой!»
Франц страдает, а Габи находит для него собаку
Мечты Франца не сбылись. Уже через два дня в школе Эберхард сказал:
— Сегодня утром тётя забрала Берту.
А потом стал рассказывать, как Берта обрадовалась, увидев хозяйку. И от счастья наделала на кухне огромную лужу.
Франц сидел за партой и молчал. И ничего не ответил Эберхарду, когда тот спросил:
— Ты заболел? Вид у тебя, как у утопленника!
Франц не мог выдавить из себя ни звука. Он чувствовал горькую печаль. Он был разочарован и обессилен. Как будто жизнь без Берты потеряла для него всякий смысл.
На математике Франц чуточку приободрился. По крайней мере, он снова заговорил.
На перемене он спросил Эберхарда:
— Может, мы будем иногда навещать твою тётю?
— Далеко придется ехать! — рассмеялся Эберхард. — Она живёт в Зальцбурге.
А потом добавил:
— Это даже лучше, что Берту забрали. Теперь ты сможешь пойти со мной в бассейн.
— Нет, — сказал Франц. — Я лучше пойду домой.
— Но мама сегодня приготовит макароны с ветчиной, специально для нас! — воскликнул Эберхард.
— Я не могу есть. Совсем, — сказал Франц. — Хочется лечь и проспать десять лет!
— Я так и думал, что ты болен!
Эберхард смотрел на Франца с сочувствием. Франц кивнул. Ему не хотелось обижать друга. А друг бы обиделся, узнав, что Франц приходил к нему каждый день только ради Берты. И теперь, без Берты, другу снова будет отведён лишь один четверг.
Эберхард очень беспокоился за Франца.
— Сможешь отсидеть рисование? — спросил он. Франц кивнул.
Как только рисование закончилось, Эберхард помчался в раздевалку и вернулся с курткой и уличной обувью Франца.
Ещё немного — и он бы побежал в супермаркет, взял там тележку и повёз в ней Франца домой.
— Ты точно можешь идти? — три раза спросил Эберхард, пока помогал Францу надеть ботинки и запихивал его в куртку. Потом он повёл Франца вниз по лестнице к выходу из школы. Как будто его друг был дряхлой бабулькой!
Одной рукой Эберхард поддерживал Франца за правое плечо, а другой — за левый локоть. Рюкзак Франца балансировал у него на голове. На каждом шагу Эберхард бормотал:
— Осторожно, ступенька!
Франц чувствовал себя слишком несчастным, чтобы протестовать против такой настойчивой заботы.
Когда они наконец спустились, их догнала Габи.
— Что это с Францем? — спросила она взволнованно.
— Он болен, — сказал Эберхард. — Я отведу его домой.
— Лучше я!
Габи оттолкнула Эберхарда и посмотрела на него так сердито, что тот не осмелился возразить. Он снял с головы рюкзак и положил его на пол.
— Я вечером позвоню, чтобы узнать, как ты там, — сказал Эберхард и затопал к выходу.
— Оставь его в покое! Больным нужен отдых! — крикнула Габи ему вслед.
А Франца спросила:
— Тебя что, действительно надо держать под руки?
— Нет… — пробормотал Франц, взял рюкзак и закинул его на спину.
— Вовсе ты и не болен, — сказала Габи, схватила Франца за руку и потащила к дверям.
— Так что случилось? — спросила она уже на улице.
— Мою Берту забрали, — сказал Франц. — Я больше никогда её не увижу.
— Она была не твоя, — сказала Габи.
— Всё равно, — всхлипнул Франц. По каждой щеке у него покатилась большая слеза.
Габи протянула ему носовой платок. Франц остановился, высморкался и пискнул в платок:
— Я так по ней скучаю!
— Тогда сам заведи собаку, — предложила Габи.
Франц отдал ей платок.
— Только когда вырасту, — ответил он. — Сейчас меня окружают враги собак!
Габи сказала, что это не препятствие. Просто надо каждый день раз по десять клянчить собаку. И тогда родители сдадутся.
— Ты же всегда получал от них всё, что хотел, — добавила она.
Франц воспринял совет Габи всерьёз. И в тот же вечер начал «клянчить собаку».
Мама возмутилась:
— Даже и не думай, Франц. Собаку — тебе, а все хлопоты — мне?
Франц поклялся, что будет ухаживать за собакой совершенно самостоятельно.
Папа сказал:
— Это значения не имеет. В моём доме собаки не будет, я собак не люблю.
А Йозеф заявил:
— Если клоп получит собаку, тогда мне нужно кошку!
На это папа и мама в один голос воскликнули:
— В нашу семью домашним животным вход воспрещён!
Йозеф кивнул, а Франц промолчал и подумал: «Завтра попробую ещё раз!»
Десять дней подряд, каждое утро и каждый вечер, Франц пытался договориться с родителями, чтобы ему разрешили завести собаку. Ничто не помогало. Они стояли на своём и день ото дня становились всё несговорчивее.
На одиннадцатый день Франц, проснувшись, обнаружил на одеяле лист бумаги.
На нём было написано крупными буквами:
Вешать письмо на стену Франц не стал. Он скомкал его и бросил в корзину для бумаг. И этим утром вообще не разговаривал ни с мамой, ни с папой. А бутерброд, который сделала ему мама, нарочно оставил на кухонном столе.
По дороге в школу он рассказал Габи про письмо.
— И часто они пишут тебе письма? — спросила она.
— Никогда, — ответил Франц.
Габи вздохнула.
— Значит, дело серьёзное и клянчить больше нельзя.
— А ты не можешь завести собаку? — спросил Франц.
Габи покачала головой. И сказала, что уже пробовала. Когда Франц каждый день начал уходить из-за Берты к Эберхарду, Габи подумала: «Если бы у меня была собака, Франц оставался бы со мной!»
И стала умолять маму купить собаку — по десять раз на дню. Мама уже почти сдалась, но тут Габин папа объявил, что если у них появится собака, он уйдёт из дома. А папа для мамы дороже собаки.
Франц и Габи вошли в школу. Пора было расставаться. И вдруг Габи воскликнула:
— У меня есть идея!
— Какая? — спросил Франц.
— Она только что родилась, — сказала Габи загадочно. — И её надо немного додумать.
Франц брёл в класс и говорил себе: «Ничего не выйдет, все её идеи какие-то дурацкие».
