Татьяна Свичкарь - И сколько раз бывали холода (сборник)
– Знаете, в чём проблема? – говорит наконец Тамара Михайловна. – Это всё хорошо, и вы у меня хорошие, и я вами горжусь. Но дело-то в том, что Андрюшка своего диагноза не знает. Ему-то родители говорят, что у него всё хорошо, он поправится. А тут мы явимся со своими разговорами.
– Значит, надо сюда Ирину Ивановну позвать, – предлагает тот самый Витя, который из-за Саши отправился на четвёртую парту.
Андрюшкина мама – невысокая плотная женщина с короткой стрижкой – держалась очень хорошо. Позже Саша поняла: она просто не могла поверить, что сын умрёт. Что бы ни говорили врачи.
Они сидели в классе. Тамара Михайловна, две мамы, несколько ребят. Ольга Сергеевна записывала. Она хотела написать статью для газеты, чтобы легче было собрать деньги.
Ирина Ивановна говорила, глядя на сцепленные на коленях руки. Голос её звучал спокойно:
– Нам с детства твердили, что Андрюшка под угрозой. Наследственная болезнь. Надо ездить в Москву, в больницу, наблюдаться. В последний раз приезжаем, его посмотрели, анализы взяли и говорят: «Поздно. Мы уже ничем помочь не сможем. Лучше будет, если вы довезёте его домой живым».
Она рассказывала, но не верила в это. Её мальчик, он всегда был больной, все семнадцать лет ему что-то угрожало. Она ловила его дыхание, она знала о нём всё, она столько раз излечивала его от тяжёлых недугов. Он был ею, и она – им, он просто не мог умереть.
– А здесь прямо беда, – продолжала Ирина Ивановна. – Болезнь редкая, в детской больнице просто нет таких лекарств. А во взрослую Андрюшу не берут – ему ещё нет восемнадцати. Мне говорят: «Забирайте сына домой. Его нельзя вылечить, на что вы надеетесь?» А я говорю: «На Бога».
7
Ольга Сергеевна написала статью. Она вышла в городской газете в субботу. С фотографии смотрел большеглазый, очень худой мальчик. Видно было, как точит его болезнь. Всем ясно, что статья в газете – это последняя надежда, бутылка, брошенная в море: помогите!
И люди помогали. Дел хватило всем. Стеклянные ящики для сбора денег дал отец маленькой девочки Ярославы, которая лечилась в Израиле. Их установили в аптеках, в больших магазинах. В самом людном месте, на рынке, дежурили ребята. Над ящиком был укреплён снимок. Беззащитно смотрел Андрюшка на прохожих сквозь большие толстые очки. Ребята от ящика не отходили: вдруг кто-то не читал газеты, что-то потребуется объяснить.
Купюры бросали охотно и много. Каждый знал, как дорого обходится лечение. А тяжело больной ребёнок – это особая беда. Большая Беда. В ящике лежали сотенные, пятисотки, тысячные.
– Почему ж государство не помогает? – пожилая женщина в каракулевой шубе двумя пальцами бросила в ящик пятьдесят рублей.
Саша сжала губы. Она согласна – стыдно собирать так деньги. Но стыдно не Андрюшке, не его одноклассникам – позор для страны. По телевизору показывают эстрадных артистов, их особняки. Звёзды изо всех сил уверяют, что у них тоже есть проблемы, что они, бывает, плачут. Саша не любит смотреть такие передачи: будто в открытую дверь подглядываешь за чужой жизнью. Она и в Андрюшкину жизнь заглянула, потому что дверь открыла его мать. Встала на пороге: «У нас беда!» И если не войти и не помочь человеку, у которого каждый день на счету…
Сюжет про Андрюшку показали по телевидению. Вечером позвонила Ирина Ивановна, сказала, что всё время плачет. Теперь на карточку постоянно поступают деньги. Плачет она сама, и Андрюшка тоже. Говорит: «Мама, ведь мы никому из этих людей ничего хорошего не сделали, а они нам помогают».
А в воскресенье в школе прошёл благотворительный базар. Ребята испекли блинчики, сделали бутерброды, колдовали над тортами и пирожными. Красиво разложили выпечку на салфетках. Возле каждого стола стояли девочки в фартучках и косыночках.
На базар пришли не только родители учеников, но и просто много народу. Про Андрюшку знал уже весь город. Сейчас дети спасали ребёнка, и взрослые торопились открыть кошельки. Задумавшись, может быть, впервые, что и в их дом может прийти такая беда.
Уже через неделю Тамара Михайловна сообщила потрясающую новость:
– Ребята, вы это сделали! Вчера Андрюша и Ирина Ивановна улетели в Тель-Авив.
Они переглянулись и вполголоса прокричали «ура». Они сами себе не верили. Неужели это они сотворили такое чудо – подарили Андрюшке шанс на жизнь?
8
Саше не давалась математика. У неё, конечно, не получался, как у Пушкина, всегда «нуль», но в задачах она запутывалась катастрофически и, как сама говорила, «страдала явным математическим кретинизмом».
Ольга Сергеевна утешала:
– Ну и что, каждому своё. Со мной учился мальчик – гений в точных науках. Он сейчас главный инженер АЭС. А сочинения не мог написать. Образ Катерины в «Грозе» – у него получилась одна страничка. Я за него писала.
Мама нашла репетитора. Звали его Иван Сергеевич. Очень худой, лопоухий. Тоже математический гений. Саша приходила к нему – он жил на окраине города, в старой кирпичной пятиэтажке, в полуподвале. В тесной комнате, где они еле-еле могли устроиться за столом вдвоём, Саша жаловалась, раскрывая учебник:
– Опять почти ничего не смогла решить на контрольной. Не получилось.
Иван Сергеевич потирал руки:
– Сейчас всё получится.
К нему ходили и учителя, когда им не удавалось решить задачи для старшеклассников. Иван Сергеевич даже самые трудные щёлкал как орехи. Иногда он находил ошибки в учебниках, что его искренне веселило.
Ещё он умел и любил заниматься устным счётом. Так отдыхал. Закинет голову – впавшие щеки, острый кадык, только очки блестят. Саша называет числа – двузначные, трёхзначные, четырёхзначные. Иван Сергеевич их складывает или вычитает. Результат выдаёт мгновенно.
Саша никогда не думала, что можно жить и дышать математикой. Иван Сергеевич находит её везде. В стихах и рисунках. В снежинках, в звёздном небе. Скучнейшая прежде наука кажется теперь Саше поэзией – бесстрастной и точной, как льдинки, из которых Кай во дворце Снежной королевы складывал слово «вечность».
У Саши эти льдинки пока ещё не очень складывались, а Иван Сергеевич писал слово «вечность» шутя.
9
Они ждали вестей от Андрюшки. Знали уже, что полёт он перенёс неплохо, сейчас в клинике. Что скажут врачи? Ведь, изучив документы, писали, что случай не безнадёжный, ещё не поздно.
Но Рената качала головой:
– Жаль, насчёт больницы Ирина Ивановна со мной не посоветовалась. Через знакомых списалась, договорилась с какой-то частной клиникой. Что там за врачи… Пока она в восторге, говорит – как у Христа за пазухой. Но что-то не верю я этим восторгам. Мягко стелют… Сколько ещё денег возьмут-то…
И главное – какой результат будет, – переживала Рената.
А потом позвонила Ирина Ивановна. Рената слушала её и не могла сдержаться:
– Ах черти… Ах черти…
– Вот что, – сказала она, нажимая «отбой». – Только не реветь. Выставили счёт. Ирине Ивановне придётся отдать все собранные деньги за эти несколько дней, проведённых в больнице. Просто за обследования. Израильские врачи их все сделали заново, а это там очень дорого. Но самое худшее, они сказали, что Андрюшке уже ничего не поможет. Назначили, правда, химию, но очень лёгкую… для отвода глаз.
Анеля не выдержала и разрыдалась:
– Что же делать?
Рената сжала пальцы:
– Теперь у нас нет денег. А у Андрея почти нет времени. Но ведь «почти». Нужно сделать всё, чтобы в это «почти» ему было хорошо. Если человека нельзя вылечить – это не значит, что ему нельзя помочь.
И девушка рассказала ребятам о юной Маржане Садыковой. Она была младше Андрюшки – всего четырнадцать лет. Её болезнь стала для близких неожиданностью.
Раньше Маржана никогда не болела. Даже не простужалась. И родные не могли поверить в диагноз, который ей поставили врачи, – рак.
А он развивался так стремительно, будто совсем не хотел оставить девочке времени. Но Маржана успела прожить свою жизнь. Успела, когда поняла, что уходит. Она попросила купить ей профессиональный аппарат – как у настоящих фотографов. И у неё получались удивительные фотографии. Это были не просто снимки, а картины – как у больших художников.
Потом была выставка, на которую пришли тысячи людей. А когда она закончилась, Маржана разослала все фотографии своим моделям. И каждому написала какие-то свои, особые слова. На память.
Мама Маржаны говорила, что дочка ни о чём не жалела. Болезнь ей очень много дала. Она, конечно, отняла у неё продолжение этой игры, этой жизни, но и дала ей бесконечно много. Может быть, то, чего она никогда бы не получила, прожив жизнь полностью.
А людям остались её фотографии-картины и её прекрасный образ…
– Так что пусть каждый из нас проживёт долгую и прекрасную жизнь, потому что это будет немного и за Андрюшку тоже. А пока мы должны сделать для него всё, что ещё возможно. Я даже знаю человека, который ему поможет, – закончила Рената.
