Жан-Филипп Арру-Виньо - Шоколадные каникулы
— Ну что ж, ребятки! Раз вам некуда девать энергию, с завтрашнего дня подъем ровно в восемь утра и на зарядку! — скомандовал папа. — И даже не думайте прикидываться больными, иначе вам действительно не поздоровится!
«Свежий воздух и активный отдых» — вот что было написано в буклете гостиницы. Думать нужно было раньше — теперь папа каждое утро поднимал нас ни свет ни заря и вел на зарядку. Пока мама не спеша принимала душ и одевалась, мы строились в шеренгу на террасе — руки на поясе, ноги на ширине плеч — и папа показывал нам упражнения.
— Дышите глубже, ребята! Раз-два, раз-два…
Дышать глубже, похоже, нравилось только малышам. Жан А. почесывал подбородок, Жан В. спал стоя, а Жан Г. развлекался тем, что втихаря пинал нас ногами. Терпеть не могу делать зарядку на пустой желудок, да еще у всех на виду. На нас были одинаковые полосатые рубашки, которые мама купила по каталогу. Вылитые братья Дальтон из «Счастливчика Люка»! Мы синхронно махали руками под насмешливыми взглядами нормальных семей, которые в это время завтракали в столовой и наблюдали за нами через окно.
— Даже не мечтайте, что на пляж мы будем ездить на машине, — постановил папа.
— Будем ходить пешком? — заныл Жан А.
— Что может быть лучше, чем активный отдых после целого года занятий латынью и сидения перед телевизором, — настаивал наш гениальный врач.
Чтобы попасть на пляж, нужно было пройти по узкой тропинке через сосновый бор. Не очень-то удобно в резиновых сандалиях: они тоже были куплены по каталогу и ужасно натирали. Добраться туда — еще куда ни шло, но вот обратно — в полдень, в самую жару, да еще с лодкой на плечах, веслами, кругами, полотенцами, мячиком, лопатками, ведерками и зонтиком… В гостиницу мы вернулись на грани обморока.
— Решено, — выдохнул Жан А. — В следующем году никакой латыни. А то потом опять на оздоровление отправят.
— И никакого телевизора? — уточнил я.
— Шутишь? Лучше умереть!
Больше всего на отдыхе я люблю время сразу после обеда. На улице слишком жарко, чтобы гулять, и мы сидим дома с полузакрытыми ставнями. Жан Е. спит в своей кроватке, а значит, в комнате тихо и спокойно. Мама с папой уходят к себе, и мы можем поделать задание на лето, сыграть в карты или почитать последние выпуски «Великолепной пятерки».
В тот день я, кажется, задремал над книгой, потому что проснулся от того, что меня кто-то теребил.
— Просыпайся, редиска, — раздался голос Жана А.
— Что? Что случилось? — бормотал я. — Тимми сбежал?
— Да нет же, редиска. Это я, Жан А., твой старший и любимый брат, — злорадствовал Жан А. — Все заснули, — добавил он, пока я пытался очухаться. — Может, изучим отель?
Мы на цыпочках вышли из номера. В коридоре никого не было, кругом — тишина. В маленькой прачечной на этаже мы стянули несколько кусочков мыла, а потом спустились в столовую. Там — тоже никого. Столы уже были накрыты к ужину, и я решил ознакомиться с меню.
— Ого! — удивился я. — Ни за что не угадаешь, что у нас будет на первое.
— Ну, говори уже…
— Обезьянятина.
— Обезьянятина?.. — с недоверием повторил Жан А. — Ты за кого меня держишь?!
— Сам читай, — буркнул я и протянул ему меню.
— Ого! — удивился в свою очередь Жан А. — Они здесь что, больные на голову?
Заглянуть на кухню, чтобы проверить, мы как-то не решились. Просто набили карманы хлебом — на случай, если поужинать не удастся — и продолжили свою экспедицию.
Нам даже не пришлось прижиматься к стене и бесшумно ступать по полу: гостиница погрузилась в сон, словно по колдовскому заклятью. В холле было пусто, в читальном зале, разинув рот, спал какой-то бородатый дядька с газетой на коленях.
— Смотри, дядька похож на профессора Бергамота из «Тинтина», — сказал я Жану А.
— Это хозяин отеля, редиска, — ответил он, разглядывая таблицу итогов «Тур де Франс» в газете спящего. — Слушай, гонщики проедут тут уже через неделю!
Мы с Жаном А. просто обожаем «Тур де Франс». Каждый год мы записываем в специальную тетрадку протяженность всех этапов, их сложность, количество ущелий, рейтинг участников. А еще мы собираем наклейки «Тур де Франс». Мы скупаем их пачками в магазине рядом со школой, но Жан А. никогда не соглашается меняться, если вдруг у меня две одинаковые — только потому, что хочет первым собрать коллекцию.
Потом мы решили сыграть в шахматы в читальном зале. Но сидеть рядом со спящим дядькой было как-то не по себе — как рядом с покойником, — и мы побежали в комнату, где был телевизор. Нам повезло: там тоже никого не оказалось, и как раз пришло время нашего любимого сериала про дельфина Флиппера.
Но телевизор стоял в шкафу, а шкаф был заперт на ключ. Мы попытались взломать дверь скрепкой, но такой номер проходит только в книжках вроде «Альфреда Хичкока и трех сыщиков». В итоге пришлось вернуться обратно в комнату, пока никто не проснулся и нас не хватились. Проходя мимо прачечной, мы все-таки вернули на место украденное мыло.
— Зачем нам мыло, если мы никогда не моемся? — справедливо заметил Жан А.
— Вот именно! Оставим его «душевым» фанатам! — усмехнулся я.
После тихого часа папа устроил турнир по игре в петанк[1]. Жан Г. постоянно психовал, потому что ему не разрешили играть металлическими шарами, а только пластиковыми, как малявкам. Жан Е. носился как угорелый за деревянным шариком — кошонетом, — а если шарик у него забирали, тут же начинал реветь.
— Дорогой, может, я все-таки возьму его к себе? — предложила мама, которая читала на балконе в родительской комнате.
— Нет-нет, дорогая, все в порядке. В кои-то веки повеселимся в чисто мужской компании, — ответил папа.
Мы были в одной команде с Жаном А., но получалось как-то не очень весело: ему гораздо больше нравилось бросать шары, чем собирать.
— Смотри, сейчас я выбью карб, — радовался он.
— Угомонись, растяпа. Ты ни разу бросить-то как следует не можешь, — злился я. — Из-за тебя мы проиграем.
— Сам ты растяпа, — огрызнулся он и угодил шариком в вазу с бегонией, стоявшую на подоконнике.
А когда Жан В., в свою очередь, уронил шары прямо на ногу Жану Г., папе, похоже, расхотелось веселиться в чисто мужской компании. К счастью, приближалось время ужина. Нужно помыть руки и причесаться — и можно идти в столовую.
Поскольку наша гостиница — собственность военно-морского флота, папа называет ее офицерской и по вечерам всегда надевает галстук.
— Очень надеюсь, что вы будете вести себя за столом прилично, — твердит он каждый раз. — Иначе, напоминаю, интернат по-прежнему вас ждет.
Но в тот вечер он спросил радостным голосом:
— Что у нас вкусненького на ужин? Я голоден как волк.
После партии в петанк мы все порядком проголодались.
— Какая замечательная у вас семья, — глядя на нас, умилился официант. — Сегодня на первое шеф-повар предлагает вам на выбор: «обезьяна» или легкий овощной суп.
— Обезьяна? — повторил Жан В., которому сразу стало плохо.
— Абезяна? — пропищал Жан Д. — Мы будем куфать симпанзе?
— Ага, симпанзе, — огрызнулся Жан Г.
— С майонезом, — подтвердил Жан А. зловещим голосом.
— И с маринованными огурцами, — добавил я.
— Фу! — воскликнули хором Жан В., Жан Г. и Жан Д., а сидевший на своем стульчике Жан Е. приготовился зареветь во все горло.
Все постояльцы обернулись в нашу сторону, и официант резко перестал улыбаться. Папа натянуто засмеялся, как будто бы мы только что все вместе удачно пошутили.
— Да будет вам известно, детишки, — начал он, — «обезьяна» — это такой паштет…
— Паштет из бабуинов? — зеленея на глазах, уточнил Жан А.
— Я не буду куфать абезянок в пастете! — пропищал Жан Д. и начал хныкать.
— Да нет же, малыш, — принялась успокаивать его мама, смотря на папу испепеляющим взглядом, — обезьянка к паштету никакого отношения не имеет. «Обезьяной» во французской армии называют паштет из просоленной говядины…
— А что значит «просоленное»? — спросил Жан В., едва оправившись от шока.
— Рассол — это почти как уксус с травками, который я добавляю в салат, — объяснила мама, которая прекрасно готовит.
— Это как бифштекс в уксусе? — уточнил Жан В., до него никогда не доходит с первого раза.
— Нам всем, пожалуйста, овощной суп, — сказал папа, обращаясь к официанту.
Все, кроме мамы, надулись как индюки, потому что суп мы терпеть не можем. А папа надулся, потому что угодил в него галстуком, когда тянулся за солью.
К счастью, на второе подали жареного цыпленка с картошкой фри, а на десерт — ванильное мороженое.
Когда все поели, папа вдруг спросил:
— Ребята, может, погуляете где-нибудь в другой комнате, пока мы с мамой выпьем чаю на террасе?..
— Дорогой! — возмутилась мама.
