Спорим, это мальчик! - Теренс Блэкер
— Ух ты, теперь Тай должен раздобыть себе подружку! — обрадовался он. — Ну и штучка эта Симона, просто нарушительница спокойствия!
Тайрон улыбнулся и бодрым шагом двинулся в сторону Хай-стрит. Он вообще не умеет подолгу грустить.
Катастрофа
Мы сняли номер в захудалой гостинице в западной части города и приступили к поискам. Они не заняли много времени.
Тайрон
Странный это был вечер, и настроение у нас было необычное. Что ни говори, нам удалось дурачить окружающих четыре дня подряд. Можно представить, как все удивятся, когда Сэм наконец откроет, что он парень!
А кстати, как это произойдет? Вот Сэм является в школу без хорошенькой юбочки с жакетиком, без ленточки в волосах, без лифчика с накладками… и что дальше? Пожалуй, тут не обойдешься простым: «Ага, попались!» До нас только сейчас начало доходить: взлететь-то мы взлетели со своей гениальной идеей, но нужно еще по возможности и приземлиться без потерь.
Мэтью
Сэм вошел в закусочную Билла Бургера с таким видом, как будто каждый день здесь бывал, пинком распахнул дверь, плюхнулся за столик, осмотрелся, перебирая связанные в пучок волосы — появилась у него в последнее время такая манера.
Мы шли за ним значительно менее уверенно, нервно оглядываясь и вжав голову в плечи.
Билл готовил гамбургеры, а его дочка — ей восемнадцать, и она почти такая же мощная, как ее папуля, — подошла взять у нас заказ. Не прошло и пяти минут, как он нас заметил.
Билл подошел к нашему столику, на ходу вытирая руки посудным полотенцем. Завидев его, Сэм шепнул:
— Тихо, ребята, я все беру на себя.
— Кажется, я вас уже предупреждал, — произнес Билл Бургер. — Для вас в мою закусочную вход закрыт.
— Прошу прощения, сэр, — тоненько пискнул Сэм.
— Да?
— Я знаю, что мальчики однажды здесь набезобразничали, но они не виноваты, сэр. — Сэм сдвинул брови, как будто воспоминания причиняли ему боль. — Во всем виноват мой брат — тот мальчик, который был с ними.
— Нечего мне тут сказки рассказывать, — сказал Билл. — Давайте-ка все живенько за дверь.
— Он сейчас вернулся в Америку, — быстро проговорил Сэм. — Его поместили в приют. Сказали, что у него… — Сэм трагически шмыгнул носом, — нарушения психики…
Билл Бургер скрестил руки на груди:
— Да ну?
— С тех пор, как мама попала в аварию и погибла… — голос Сэма дрогнул, — Саймон стал неуправляемым. Мы с ним приехали в Лондон погостить к родственникам, но все время, днем и ночью, думали только об одном… о маме.
— Авария, мама погибла. — Билл покачал головой. — Вы, ребята, что угодно готовы наболтать.
И вдруг, к нашему полному изумлению, к нашему ужасу, глаза Сэма наполнились слезами. Он слепо уставился в пространство, как будто вместо нас с Джейком действительно видел ту самую аварию, в которой погибла его мама. Потом закрыл глаза, даже не пытаясь заслонить лицо. Он не всхлипывал, вообще не было никаких звуков, только слезы текли по щекам и капали на пластмассовый столик, — у людей просто не бывает столько слез.
Человек, сидевший с двумя маленькими дочками за соседним столиком, озабоченно оглянулся на нас.
Билл Бургер посмотрел на меня, тихо спросил:
— Правда, что ли?
Я кивнул.
Билл покачал головой, как будто матери у детей погибают специально ему назло, и вернулся за прилавок.
Сэм сидел, не шевелясь, глаза по-прежнему закрыты, слезы так и текут. Тайрон положил руку ему на плечо. Сэм глубоко вздохнул, утер глаза и нос рукавом. Шепнул:
— Кажись, не прогонят?
Конечно, нас не прогнали, но, если честно, было не очень-то весело. Дочка Билла принесла нам гамбургеров с картошкой фри, но разговор сам собой завял. Я заметил, что Сэм почти ничего не ел, а обычно лопает все подряд.
Мы приготовились расплатиться, но Билл Бургер подошел к нам и тихо сказал, чтобы другие посетители его не услышали:
— Денег не надо. Я угощаю. В виде исключения.
Мы сказали спасибо, начали вставать из-за стола. Билл все еще топтался рядом.
— Э-э, мисс, — обратился он к Сэму. — Я вам искренне сочувствую, насчет вашей матушки и все такое.
Сэм кивнул, плечом толкнул дверь и вышел на улицу.
Билл Бургер
Я себя ни в чем не виню. Когда мальчишки являются в мое заведение и начинают вести себя, как последние йеху[6], должен же я призвать их к порядку. Откуда мне было знать, что патлатый америкашка, который затеял драку (кажется, еще и недели не прошло), переживает из-за смерти матери.
Но я рад, что его сестричка все объяснила. Славная была малышка, и ее рассказ расстроил меня на целый день.
Я, как-никак, и сам отец, понимаю такие вещи.
Тайрон
Мы вышли из закусочной на оживленную улицу. Светило солнце, и, может быть, в последний раз до начала осенних холодов у поворота в переулок был припаркован фургончик с мороженым.
Мэтт предложил, раз уж мы сегодня сэкономили деньги на гамбургерах, побаловать себя мороженым. Мы встали в очередь, все еще слегка придавленные тем, что произошло у Билла Бургера.
Сэм стоял позади всех. В ту минуту, когда Джейк принимал из рук продавца свой вафельный рожок, Сэм вдруг тихо, с ужасом произнес одно-единственное слово:
— Нет…
Мы с Мэттом посмотрели на него. Он глядел на другую сторону улицы, где у обочины приткнулся крохотный ярко-синий автомобильчик. Возле автомобильчика, облокотившись на его крышу, стояла блондинка, похожая на киноактрису, в таких тесных джинсиках, что казалось, будто они нарисованы на теле.
Рядом с ней на тротуаре лысый коротышка в дорогом, но безвкусном черном костюме и в темных очках о чем-то разговаривал с несколькими прохожими. Судя по тому, как они оглядывались и указывали в дальний конец улицы, можно было догадаться, что коротышка расспрашивал о дороге.
— Не может быть.
Сэм побелел, как смерть. Потом двинулся к этой парочке.
— Сэм, — позвал я, но он не остановился.
Я пошел за ним.
Пройдя метров двадцать, мы пересекли улицу. Сэм быстрым шагом направился к синему автомобильчику.
Поравнявшись с ним, Сэм замедлил шаги, исподтишка приглядываясь к незнакомцу. Меня заинтересовало не столько лицо этого человека, сколько его голос — очень громкий, с американским акцентом.
Миновав их, Сэм притворился, будто рассматривает витрину магазина бытовой электроники.
Глаза у его отражения были огромные и очень темные, лицо абсолютно без всякого выражения.
Я спросил:
— Ты знаешь этого типа?
Он медленно кивнул:
— Это мой папа.
12
