Харри Йыгисалу - Горностай
Весной в болотистой лощине было пусто. Агроном раза два обошел вокруг пруда, обычно заселенного лягушками. Он считал, что по количеству лягушек можно предсказать, достаточно ли будет осадков, какой год ждет земледельцев — сухой или мокрый. Пи одна лягушка но квакала, никто не плескался и не булькал в воде. Как:>то понять? По всей вероятности. тот же вопрос стоял перед аистом, который прилетел с юга и обходил свои прежние охотничьи угодья. Да и горностай, раз взглянув, не пришел бы сюда вторично. Что толку любоваться собственным отражением в опустевшем водоеме?
Были у агронома и другие дела не одни лягушки его интересовали. Он хотел посмотреть, как минеральные удобрения сказываются на росте трав, когда можно телят выгонять на пастбище.
Стояла ранняя весна. Сырая еще земля чавкала под ногами, в канавах журчала вода. Агроном поднимался по склону на ноле и вдруг остановился, пораженный: старый мост через канаву, по которой вода стекала в лощину, был разрушен. Виднелись следы трактора, свалившегося с него и опрокинувшего тележку с минеральными удобрениями. Конечно, горе-механизатор собрал не все просыпавшееся. Какая-то часть попала в воду и вместе с ней скатилась в лощину.
— Теперь понятно, почему нет лягушек, — сам себе сказал агроном. — Не станут же они метать икру в такой воде!
Уж не в связи ли с этим пустует ныне гнездо аистов на трубе старой винокурни? Попробуй сказать такое трактористу, который свалил калийную соль в канаву, — он тебя же еще и на смех поднимет. Выплатит стоимость удобрений: удержите, мол, из премии. А за лягушек он не отвечает.
Легко сказать: не отвечает. Но в природе наверняка учитывались и лягушки, метавшие икру в лощине. Чем же аистам кормиться, если лягушек нет? К тому же лягушки появлялись на обеденном столе хорька, горностая и ласки. Что им оставалось, как не пуститься на поиски пищи в другие места?
Скверно, очень скверно, когда человек живет на природе, а думает лишь о самом себе и старается не столько дать, сколько взять. Фактически это означает, что он живет в долг- потребляет или разбазаривает, не оказывая обратных услуг. Колее того, нарушается равновесие.
— Долг платежом красен! — часто повторяет колхозный агроном. — Долг природе придется отдавать с большими процентами!
Не пугай! Кто ого востребует! говорят в ответ невежи, и по сей день считающие себя в своем право.
ГОДОВОЙ КРУГ
Снова наступила весна, и семейство Кивистик приехало в Таммисту. Дети, прихватив с собой Марлийс, прежде всего заглянули на чердак. Они сами решили удостовериться в том, что нынче горностаи у них но живут. Правда, папа это ужо установил, но он рассказывал лишь о внешних признаках, о том, что увидел в доме и в подвале, во дворе и в саду.
Разве не удивительно? Ведь прошлой весной горностаи прожили вместе с ними всего около недели, а их до сих пор помнили и хорошо о них отзывались. Может быть, потому, что могила горностая-отца находилась под березой? Едва ли. О погибшем никто не говорил, вспоминали только о том, как воли себя живые.
Дети очень надеялись, что горностаи снова поселились в Таммисту, но их ждало разочарование. Вез них чего-то не хватало. И Марлийс без всякого интереса бродила по чердаку.
В течение зимы Тоомас Кивистик несколько раз приезжал сюда, заходил в подвал и каждый раз жалел, что нет горностае в.
— Прошлой зимой, когда горностаи жили в Таммисту, никто не притрагивался к картошке и овощам, — сказал он. вернувшись в город.
Такого опустошения, как в эту зиму, оккупировавшие пустой дом мыши давно уже не делали. Они проникли в кухонный шкафчик, прогрызли дырку в полу, в подвале все испортили и запакостили.
Попробовали бы мыши выкидывать свои номера, если бы горностаи жили в доме! — добавил Тоомас Кивистик.
И все же самый ощутимый ущерб был нанесен во дворе и в саду. Грызуны повредили травяной покров, тут и там взрыли землю, утащили цветочные луковицы, обглодали розы. Снова пришлось бросить в костер две молодые яблоньки, у которых объели корни.
— Почему горностаи не устроили у нас гнезда? — справился Мадис у папы.
— Об этом надо спросить у самих горностаев. Может быть, им нравится менять место, а может быть, мы им не понравились, — ответил Тоомас Кивистик.
— А вдруг они погибли зимой? Ты говорил, что у Михкеля из деревни Ранна уже несколько горностаевых шкурок, — продолжал интересоваться Мадис.
Папа все же склонен был думать, что горностаи не перевелись. Какая-то часть животных попадает в ловушки, но это не значит, что переловят всех до единого. Мало ли по какой причине горностаи не поселились нынче в Таммисту! Одна из них самая вероятная — на близлежащих полях и в ольшанике возле хутора Ваарику работали мелиораторы. Рокотали тракторы, надрывались экскаваторы, прокладывая осушительные канавы. От такого шума любой дикий зверь сбежит без оглядки. Когда же работы закончат и снова станет тихо, животные наверняка вернутся обратно.
Мадис позвал Маарью, и они отправились на Каменистый остров. Ведь прошлым летом они именно там в последний раз видели горностаев. Может быть, зверьки до сих нор живут возле моря. Однако на Каменистом острове ни горностаев, ни их следов дети не обнаружили. Правда, они заметили большую черную крысу возле выброшенных на берег водорослей — она выбежала из тростника и юркнула в норку, сделанную в земле. Дети тихонько подкрались поближе.
— Я боюсь, — прошептала Маарья.
— Глупышка! Посмотри лучше вон туда! — И Мадис показал на чистую воду.
За линией тростников плыла крыса, высунув нос и часть мордочки. В зубах она держала длинный тростниковый стебель. Затем выбралась на плавающую кочку, отряхнулась и принялась грызть свою добычу, соря мелкими кусочками. Плавающая кочка, на которой сидела крыса, состояла из таких тростниковых огрызков.
— Тут ее столовая, — объяснил Мадис.
— Какой большой зверь и шерсть у него густая! — воскликнула Маарья.
— А как она корм роняет и разбрасывает! заметил Мадис.
Дома дети рассказали о водяных крысах, но родители никакого воодушевления не проявили. Они предположили, что скоро на Каменистом острове травы совсем не останется, крысы всю ее съедят. И уж конечно, они там не задержатся, осенью переберутся в сады и на поля.
О крысином засилье как-то зашел разговор с агрономом Калью Каноном, как он представился. Тоомас Кивистик пригласил его в дом на чашечку кофе. За столом между прочим вспомнили и о горностаях. Агроном был несколько удивлен тем, что эти симпатичные зверьки поселились на хуторе, и с неодобрением отозвался о тех, кто ставит на них ловушки.
— Очень симпатичный человек, — сказала Кайе Кивистик, когда агроном ушел.
— Да, — согласился хозяин дома. — Приятно было поговорить с человеком, который так много знает о здешних местах и о животном мире.
Теперь, когда мелиораторы приступили к делу, агроном показывался довольно часто. Однажды стал советоваться с Тоомасом Кивистиком о тех переменах, которые предстоят здесь в ближайшем будущем. Они вдруг обнаружили, что их мнения и пожелания сходятся по многим вопросам, совсем как у старых знакомых или даже у друзей.
Их совещания привели к некоторым результатам. Немало наметок, касающихся природы, было осуществлено. Прежде всего они встали на защиту проселочных дорог и старых каменных валов, тянувшихся вдоль них и окаймлявших поля.
Мелиораторы намеревались сдвинуть бульдозерами каменные валы в большие кучи, однако агроном разъяснил прорабу, почему их не следует трогать.
— Спроси кого угодно, — сказал он, — в здешних деревнях никто не знает, когда крестьяне сложили эти валы, стаскивая камни со своих полей, и как давно растут вдоль них можжевельники, судя по всему, вековые. Самые старые люди говорят, что все это появилось еще до их рождения. Как же можно сровнять с землей труды и муки наших предков?
Каменные валы вдоль дороги, ведущей к хутору Ваарику, со старыми рябинами, дикими яблонями и стройными, как кипарисы, можжевельниками, а также с птичьими и мышиными норами, с ящерицами и муравьями, с проторенными ласками, горностаями и другими зверьками тропами, остались нетронутыми.
После спасения каменных валов Калью Канон разговаривал с мелиораторами по другим вопросам. При одном таком обсуждении, непосредственно затрагивавшем ряд объектов вокруг хутора Таммисту, присутствовали все члены семьи Кивистик. Обсуждение проходило в их доме. Проект, рабочие планы и разные эскизы были разложены на столе в большой комнате. По одну сторону стола сидел агроном, но другую — главный инженер мелиоративной станции вместе с подчиненным ему прорабом.
Инженер был явно раздражен.
— Чем же вы, товарищ Канон, недовольны? спросил он достаточно резким тоном.
— Вашим проектом и тем, как вы его собираетесь осуществлять, — ответил Канен тоже но очень доброжелательно.
