Анника Тор - Остров в море

На лестнице, поднимаясь в класс, Вера догнала ее.

– Штеффи, – сказала она напряженно. – Прости… Я не хотела.

Ком в груди Штеффи взорвался.

– Отстань от меня, – воскликнула она. – Ты точно такая же, как и другие. Я презираю тебя!

На долю секунды, прежде чем Вера отвела взгляд и поднялась по лестнице, Штеффи увидела в ее глазах что-то знакомое. Она не поняла точно, что именно, но ей захотелось расплакаться.

После школы Штеффи задержалась в коридоре. Ей не хотелось идти к велосипедной стоянке вместе с остальными и слышать новые гадости.

Выйдя из здания школы, она надеялась увидеть где-нибудь на школьном дворе копну рыжих Вериных волос. Надеялась, что Вера ждет ее, несмотря ни на что.

Но школьный двор был пуст. На велостоянке осталось лишь шесть велосипедов.

Черный велосипед тети Марты выглядел старомодным и неуклюжим рядом с голубым велосипедом Сильвии и зеленым Ингрид.

Штеффи вытащила велосипед задом наперед. Он катился тяжело, не как обычно. Штеффи проверила камеры. В них почти не было воздуха. Колпачки клапанов были откручены.

Должно быть, они сделали это на перемене, иначе бы воздух не успел выйти. Это могла быть Барбру. Или Гунвор. Или Майбрит. Или сама Сильвия, но это вряд ли. Она остерегается делать что-то, в чем ее могут заметить. Сильвия распорядилась, а другие выполнили ее распоряжение.

Штеффи поискала на земле колпачки от клапанов. Рядом что-то сверкнуло. Маленький гвоздь.

– Пф-ф-ф, – зашипел воздух из шин Сильвии. Штеффи глубже воткнула гвоздь, так, что только шляпка виднелась, как маленькая блестящая точка. Такую тяжело обнаружить, если не знаешь, что гвоздь там. Вдавлено, как если бы Сильвия случайно наехала на него на дороге.

Штеффи нашла колпачки от клапанов. К счастью, к раме велосипеда тети Марты был прикреплен насос. Штеффи накачала камеры и поехала домой.

На следующее утро ее поджидали у велосипедной стоянки. Как только Штеффи припарковала свой велосипед, ее обступили плотным кольцом. Она попалась.

Сильвия, держа что-то большим и указательным пальцами, поднесла это так близко к лицу Штеффи, что та едва смогла понять, что это было. Предмет блестел.

Гвоздь!

– Это ты, – сказала Сильвия. – Признайся, что это ты!

Стоит ли отпираться? Хотя Сильвия никогда не докажет, что это ее рук дело.

– Признайся, – снова сказала Сильвия.

Она подошла так близко, что Штеффи ощущала ее дыхание.

– Да, это я. Но вы выпустили воздух из моего колеса.

– Ничего я такого не делала, – сказала Сильвия. – И вообще это разные вещи. Теперь тебе придется просить прощения.

– Никогда.

– Держите ее, – сказала Сильвия.

Барбру схватила Штеффи за правую руку и заломила ее за спину. Было больно.

– Ты сказала «никогда»?

– Да, сказала.

Барбру схватила Штеффи за волосы и потянула голову назад.

– Ты это сказала?

– Да.

Сильвия наклонилась и взяла горсть земли.

– Помнишь, как я умыла тебя зимой? Я могу повторить. Землей вместо снега.

Штеффи смотрела на Сильвию. Та была всерьез намерена сделать это. Единственная надежда Штеффи – школьный звонок.

Сильвия сделала еще один шаг.

– Прости, – сказала Штеффи.

– На коленях.

– Нет.

– Иначе не пойдет, – сказала Сильвия. И тут Барбру потянула Штеффи вниз. Штеффи упала на колени.

– Говори!

– Прости.

– Скажи: «Прости, что я испортила твой велосипед».

– Прости, что я испортила твой велосипед.

– И целуй мне ногу.

Сильвия вытянула свою дамскую сандалию рядом с лицом Штеффи.

– Целуй!

Барбру надавила Штеффи на шею. Она сжала губы, когда ее лицо коснулось ноги Сильвии. Тут наконец прозвенел звонок.

Глава 34

Вокруг домов в поселке изумрудной зеленью сияли молодые садовые газоны. Невысокие яблони были усыпаны бело-розовыми цветами, а кусты сирени – гроздьями белых и лиловых почек.

У дома на краю земли не было сада с яблонями и сиренью. Он стоял открытый всем ветрам с моря. Но на берегу между камней пробивались низкие цветочки: желтые, белые и всех оттенков розового, от самого бледного до пунцового. Из расселин выглядывали фиолетовые островки анютиных глазок.

Пестро-коричневая гага направлялась со своими птенцами к воде. Птенцы были желто-коричневые и очень пушистые. Они послушно поплыли гуськом за матерью.

– Зайди-ка, примерь, – крикнула из окна тетя Марта.

Она шила платье для праздника по случаю окончания учебного года. Ткань была красивая, с мелким розово-голубым цветочным рисунком. Штеффи хотелось платье, застегивающееся спереди, с воротником и оборкой. Так она бы выглядела взрослее, но тетя Марта сказала, что такое платье слишком сложно сшить. Она сделала простой поясок спереди, небольшой круглый воротник и молнию на спине.

– Ай, – вскрикнула Штеффи, когда тетя Марта, втыкая булавки, нечаянно уколола ее в плечо.

– Стой спокойно, тогда ничего не случится, – сказала тетя Марта.

Когда все булавки были на месте, Штеффи позволили взглянуть на себя в зеркало. Юбка была очень пышной. Когда Штеффи покружилась, она поднялась «солнышком».

– Не стой перед зеркалом, – сказала тетя Марта. – Тщеславие – это грех.

Но сама она выглядела довольной, оценив платье, и убрала нитку, приставшую к юбке.

Вечером накануне праздника, тетя Марта выгладила новое платье и накрахмалила нижнюю юбку, придающую особую пышность. Ткань казалась одеревеневшей и шуршала, когда Штеффи натягивала нижнюю юбку через голову.

У Штеффи было праздничное настроение. Платье было первой новой вещью, которую она получила с тех пор, как приехала на остров, не считая белья и чулок, которые тетя Марта купила, выписав по почте, и шапочки с варежками, подаренных на Рождество.

Садясь на велосипед, Штеффи старалась быть особенно аккуратной, боясь помять юбку. Она позволила ей свободно спадать на багажник, разгладила рукой, проследив, чтобы ткань не застряла в спицах.

Дети собрались в школе, а затем отправились в церковь. Почти у всех девочек были новые платья. Платье у Сильвии застегивалось спереди, совсем как мечтала Штеффи. Но ни у кого не было такой пышной юбки, как у нее.

Речь старшего преподавателя в церкви, казалось, никогда не закончится. Он долго говорил о «мрачной тени войны над Европой» и наставлял ребят не только играть, но и быть особенно послушными и добрыми в «это суровое время».

Деревянная скамья была жесткой, а накрахмаленная нижняя юбка больно врезалась в талию.

– Большинство из вас осенью вернутся за свои парты, – сказал старший преподаватель. – Но для учеников шестого класса это последнее торжество в честь окончания занятий здесь в школе. Вам особенно я хочу пожелать счастья, как тем, кто продолжит учебу в Гётеборге, так и тем, кто заканчивает школу. Подумайте о том, что какое бы место в жизни вы ни заняли, у вас всегда есть предназначение. Неважно, что вы делаете, главное, делайте это хорошо.

«Конечно же важно, – подумала Штеффи. – Если хочешь, можешь делать хорошо. Но только не то, что презираешь».

Старший преподаватель продолжал:

– Мы с фрекен Бергстрём, разумеется, особенно гордимся тем, что в этом году целых пять учеников продолжат свое образование. Это делает честь нашей школе.

Сильвия сидела наискосок от Штеффи. Она самодовольно улыбалась, словно старший преподаватель обращался только к ней.

– А теперь, – сказал старший преподаватель, – я должен распределить награды для особенно отличивгихся учеников выпускного класса. Фрекен Бергстрём, не могли бы вы выйти и помочь мне?

Учительница Штеффи встала рядом со старшим преподавателем, держа стопку книг. Она протянула ему маленький листок бумаги.

– Ингрид Андерссон, – прочитал преподаватель.

Ингрид вышла, получила книгу, пожала старшему преподавателю руку и сделала книксен, прежде чем вернуться на свое место.

– Бертиль Эрикссон.

Штеффи посмотрела на картину, висевшую на стене у бокового прохода. На ней был изображен пожилой мужчина в черной одежде, с жестким воротником, выдающимся вперед. Воротник напоминал большой белый цветок. Ей стало интересно, не был ли он таким же жестким, как ее нижняя юбка.

Брита толкнула ее в бок.

– Не слышишь? – прошептала она. – Это ты.

– Стефания Штайнер, – сказал старший преподаватель. – Разве Стефания Штайнер не здесь?

Штеффи в смущении поднялась.

– Я здесь, – сказала она.

Фрекен Бергстрём улыбнулась.

– Ну тогда выходи, Стефания, – сказала она.

Штеффи протиснулась к проходу и вышла к фрекен Бергстрём и старшему преподавателю.

– Можно мне кое-что сказать? – спросила фрекен.

– Конечно.

– Всегда приятно вручать награду способным ученикам. Но особенно приятно награждать ученицу, ставшую одной из лучших в классе, при том что еще год назад она не знала ни единого слова по-шведски. Я желаю тебе удачи, Стефания.