Алая чалма - Эмиль Османович Амитов
— Са-ам?.. — удивился Анвар и, приблизившись к столу, заглянул внутрь ящика.
— Он еще не закончен, — пояснил Шариф. — Когда будет готов, я выпилю из фанеры орнамент и наклею на футляр, а потом отполирую. Будет очень красиво… Наш радист мне дает детали…
— И говорить будет? — с сомнением спросил Анвар.
— А как же!
— И свет будет видно? Как в настоящем?
— А это и будет настоящий. Может быть, даже чуть-чуть получше, — сказал Шариф. Потом, в упор поглядев на Анвара, перевел взгляд на Энвера и быстро спросил: — Зачем пришли?
В последнее время Шариф почти не показывался на улице. Только в школе его и видели. На каток и то не ходит. Да и в кино редко бывает… Оказывается, вот чем он занят.
— А зачем ты это делаешь? — поинтересовался Энвер.
— Хочу и делаю, вам-то что?
— Не ссориться же мы к тебе пришли. Что ты нервный такой! — сказал Анвар.
— Сами вы нервные! Не желаете со мной водиться — и не надо, обойдусь!
— Что ж, дело твое, — пожав плечами, сказал Анвар и повернулся к двери, чтобы уйти. — А мы к тебе было по делу…
— По какому делу? — быстро спросил Шариф. Было видно, что он совсем не хочет, чтобы ребята ушли.
Анвар возвратился к столу и начал что-то торопливо писать на клочке бумажки. Закончив, внимательно прочитал, зачеркнул строчку, что-то исправил. И протянул Шарифу:
— Надо передать по радио это объявление.
Прочитав записку, Шариф усмехнулся, отрицательно покачал головой.
— Липа, — сказал он, возвращая Анвару листок.
— Липа?! А в липовых передовиках в страду тебе приятно было ходить? — вспыхнул Анвар, вплотную подступая к Шарифу.
Энвер встал между ними, растолкал их в разные стороны.
Шариф потупился и покраснел, как помидор. Вдруг встряхнул головой и резко сказал:
— Сами же срамили меня, а теперь… Хотите, чтобы я опять?..
— «Сами, сами»! — передразнил его Анвар. — А ты знаешь, для чего это нужно? Для доброго дела!
И он рассказал о том, что старушка Анорхон-буви уже неделю сидит без топлива, а это объявление, по его мнению, окажет им хорошую услугу.
Шариф выслушал Анвара и еле приметно улыбнулся:
— Гм, надо же… странное совпадение… Очень странное́… Я тоже свой телевизор собирался подарить Борону-бобо и Анорхон-буви… Летом, когда я был у них на бахче, они жаловались, что рядом с ними нет ни детей, ни внучат и что им скучно жить одним на белом свете… Когда закончу, — Шариф кивнул на замысловатый ящик, — они будут смотреть мой телевизор и им не будет скучно… Ладно, давайте записку. Попробую успеть до прихода радиста…
Анвар и Энвер шли по улице и гадали: сдержит Шариф свое слово или нет.
Вдруг в репродукторе, висящем на столбе, запищало, захрипело. Послышалось даже — или, может, почудилось? — как где-то кто-то откашливается. Затем зазвучал низкий и торжественный голос Шарифа:
«Внимание, внимание! Говорит колхозный радиоузел! Слушайте экстренное сообщение. Сегодня утром в наш колхоз прибыла комиссия из областного центра. Она уже побывала в ряде бригад. Комиссия проверила ход подготовки участков к весеннему севу и… интересовалась бытом колхозников. Оказалось, что в некоторых бригадах неблагополучно обстоит дело с завозом в местные магазины керосина, мыла, хлеба, сахара и других товаров. Колхозники вынуждены затрачивать массу времени, отправляясь за этими покупками в райцентр. А семьи некоторых колхозников не обеспечены даже топливом… — Шариф кашлянул, шмыгнул носом. Видать, не легко ему было справиться с таким делом. — Бригадирам названных участков на заседании правления колхоза будет объявлен строгий выговор, и будет рассматриваться вопрос о целесообразности пребывания их на этой должности…»
— Я не могу уразуметь, откуда возьмется тепло в доме Анорхон-буви после нашей проделки? — задумчиво проговорил Энвер.
— А вот увидишь… — хитро прищурился Анвар. — Лишь бы Бозор-ака поверил сообщению. — Он слепил снежок и бросил в стайку воробьев, копошащихся в мусоре посреди дороги.
«Повторяю!.. Внимание, внимание!.. Говорит колхозный радиоузел…» — неслось из репродуктора.
Впереди за приземистой и длинной кирпичной постройкой, где помещались колхозные мастерские и кузница, послышался рокот и почихивание грузовика. Анвар схватил Энвера за руку и повлек к арыку. Они спрыгнули на дно канавы и пригнулись.
Стремительно выскочив из-за мастерских, полуторка круто свернула на дорогу, ведущую на центральный участок. Из-под колес машины с истошным кудахтаньем разлетелись чьи-то куры. Машина пронеслась, подпрыгивая на колдобинах и обдав ребят желтой кашицей талого снега. За баранкой сидел Абдулла-юлдузча. Сменил он наконец свою арбу на полуторку. Хоть и ветхая, но все же машина! Абдулла-юлдузча любит ее, словно живую. Не меньше, чем свою лошадь любит. Каждый день моет, подкручивает гайки. А еще мальчишек любит катать, за это мальчишки тоже в нем души не чают.
Справа от водителя сидел Бозор-ока.
— Все-таки нашлось время поехать за дровами, — усмехнулся Энвер и запустил вслед полуторке снежок.
Вернувшись из школы, Анвар настороженно поглядывал на мать, гадая, знает ли она об их вчерашней проделке. Пока она разогревала шурпу, он нарубил дров и почистил стойло коровы. Он накладывал сор и навоз в плетеную одноколесную тачку и вывозил на огород, вываливал прямо на снег. Словом, сделал все, чтобы мать, узнав обо всем, не была с ним слишком строга.
Мать позвала Анвара обедать. Когда он вымыл руки, она подала ему чистое полотенце и ласково сказала:
— Молодец, сынок, с каждым днем ты взрослеешь, становишься хозяином в доме.
Она и себе налила шурпы и села напротив. Помешивая в касе деревянной ложкой, сказала:
— Ты слыхал, что Шариф натворил вчера?
Анвар чуть не поперхнулся, отложил ложку.
— Всех одурачил, — продолжала мать. — Люди поверили, что комиссия едет — улицы подмели, дома побелили. Удобрение, которое месяц бы возили на поле, за один день вывезли. Намучились, не знаю как. А оказалось, все — обман. Ну и попало же сегодня от отца Шарифу вашему. «Как ты посмел такое отчебучить?» — спрашивает у него отец. А он: «Захотелось по радио выступить. Радист мне никак не разрешал, все сам да сам. А тут остался один, не выдержал…» Ишь, диктор нашелся!..
Мать поела и ушла на работу. В маленькой кастрюле понесла обед Гульнаре. Гульнара уже второй день не уходит с фермы — дежурит около своей любимицы Пеструшки, которая вот-вот должна отелиться.
Анвар сел делать уроки.
Во дворе скрипнула калитка. Послышались неторопливые шаркающие шаги. В дверь постучали, и в комнату вошла Анорхон-буви.
— Проходите, бабушка, — пригласил Анвар радушно. — Мамы дома нет, но она скоро придет.
— Я Гульнару повидать хотела, — сказала Анорхон-буви,
