Колет Вивье - Полярная звезда
— Ты ел? — спросила она.
Он не ел! Опустошили все шкафы, булочница помчалась к себе за свежим горячим хлебом, мясник из углового дома на набережной принёс самый лучший бифштекс, какой только был у него в лавке, бакалейщица — пачку вафель, и вскоре стол так завалили всякой снедью, что едва нашлось местечко для двух тарелок — одну поставили для героя дня, другую — для Поля, который тоже, должно быть, проголодался.
— А как себя чувствует наша малышка Иветта? — спросил господин Бланпэн, придвигаясь к столу. — Надеюсь, ничего серьёзного?
— Поль рассказал тебе? — спросила жена. — Слава богу, после пенициллина ей лучше. Но вот Шукетта меня беспокоит, боюсь, как бы… Я тебе потом всё объясню.
Соседи посовещались, и слово взяла булочница.
— Мы уходим, — объявила она. — Вам надо поговорпть, в такие минуты посторонние только мешают. Приятного аппетита!
— Вот о чём можно не беспокоиться! — весело крикнул им вслед господин Бланпэн.
Медленно обвёл он взглядом таверну, пристально всматриваясь в каждую мелочь.
— Полка для бутылок ещё больше покосилась, — заметил он, — надо будет её заменить. Ну, а как же парусник, дядя Apceн? — спросил он, борясь с Лулу за вилку, которую тот старался вырвать у него.
— Продвигается помаленьку, паренёк, — расцвёл старик. — Я только что переделал контр-бизань, вот увидишь.
— Надеюсь… Глянь-ка, снова гости!
Все головы повернулись к дверям: и кто же вырос на пороге? Конечно, папа, в дорожном костюме, страшно бледный — лицо его подёргивалось от нервного тика, — и мама, поминутно вытиравшая глаза и полумёртвая от всего пережитого. Тинтин скромно замыкал шествие; как всякий посланец, с честью выполнивший свою миссию, он держался в стороне.
— Мальчик мой! — воскликнула мама.
Поль уцепился было за её юбку, но папа уже привлёк его к себе.
— Заставить нас так волноваться! — приглушённым голосом сказал он. — Ты отдаёшь себе отчёт, что с сегодняшнего утра мы с мамой чуть живы? Куда ты удрал? Отвечай…
— Эжен, вспомни, что ты мне обещал… — молила мама.
— Оставь меня… Ах, я совсем задыхаюсь… Этот мальчишка доконает меня! — пробормотал папа, тяжело дыша.
Тётя Мальвина встала.
— Садись, Эжен, и постарайся взять себя в руки, — сказала она, уступая ему свой стул. — Раз мальчуган здесь, раз ничего…
Папа не ответил ей, но тем не менее взял предложенный ему стул и тяжело опустился на него, с шумом переводя дыхание. Он делал вид, будто никого не замечает, словно Поль был один в комнате.
— Этот мальчишка доконает меня! — удручённо повторил он.
— Да, папа, — пробормотал Поль.
Он чувствовал, как бешено колотится у него сердце. В один миг улетучились все прекрасные намерения и данные самому себе обещания впредь не бояться так папы. Коленки у него дрожали, и он медленно отступал к столу, но едва прислонился к нему спиной, как кто-то шепнул у него над ухом — Поль сразу узнал этот голос: «Сегодня ночью ты был храбрее!» Он сделал над собой огромное усилие и поднял голову.
— Я спрятался в пещере Кра, потому что госпожа Юло с вечера выгнала меня. Я прекрасно знаю, что не должен был возвращаться в «Звезду», и прошу, папа, простить меня, но я ничего не мог с собой поделать. Я слишком люблю Николя, вот…
Папа поднял брови, и на лице его отразилось такое изумление, что Тинтин, незаметно пробравшийся за прилавок, чтобы ничего не упустить из этой сцены, еле удержался от смеха.
— Ну и речь! — проворчал папа. — Ты ещё никогда не говорил мне столько за раз! «Ничего не мог с собой поделать»! Надо сдерживать свои порывы, чёрт возьми!
— Но Николя спас мне жизнь, и он такой милый, и все здесь, в таверне, такие милые. О папа… если бы ты согласился…
— Что? Что такое? — насторожился папа.
Но в этот миг из глубины зала донёсся хриплый голос:
— Ты, выходит, не считаешь теперь нужным здороваться, разрази тебя гром?
И дядя, опираясь на палку, вышел вперёд, его зелёные глазки сверкали больше обычного, старческое лицо всё перекосилось в радостной улыбке. А что сказать о папе? Он краснел, бледнел, снова краснел и, казалось, потерял всю свою самоуверенность.
— Добрый день, дядя Арсен, — сказал он, и голос его до странности напоминал голос Поля.
— У, проказник, ты снова здесь! — весело продолжал старик. — Всё такой же красивый малый! Ничуть не изменился, только растолстел. Да, признаться, растолстел!.. Смотри, Мальвина, как он растолстел!
— О господи! — пробормотала тётя. — Да, может быть, немножко… Но что особенного?
— Да ничего. Главное, что он снова с нами, правда? Ох, чертяга Жежен, как хорошо ты сделал, что пришёл! Небось надоело дуться в своём углу, а?
— Но, дядя, я, знаете, пришёл не… не затем… — бормотал папа, с трудом подыскивая слова.
— Чего это ты там плетёшь? Да ну, полно, полно… забудем, что было, я покажу тебе свой парусник… Воспоминания не из приятных, а? Помнишь, как тебя укачало? Эх ты, сухопутный моряк! Пойдём покажу тебе, так и быть!
— Да, дядя Арсен, — согласился папа.
Минуту спустя он исчез с дядей Арсеном в комнате с сетями. Послышался смешок, а потом папин голос: «Потрясающе!.. Ну да, бизань-мачта… Конечно, дядя Арсен, конечно…»
Николя вскочил.
— Красота! — завопил он, прищёлкивая пальцами. — Конец ссоре! Слышишь, Поль? Нец-конец!
— Нец-конец! — повторил Поль с сияющими от счастья глазами.
А Тинтин, выскочив из своего тайника, весело перекувырнулся, чтобы не отставать от своих друзей.
— Т-с, т-с, дети! — остановила их тётя Мальвина. — Помогите лучше убрать со стола и выньте чистые стаканы. Такое событие надо отметить.
— Я помогу тебе, — предложила мама, улыбаясь сквозь слёзы. — Ах, дорогая моя, какое счастье, мне не верится… Ты ведь знаешь Эжена…
— Да, да, — с лукавой улыбкой согласилась тётя. — Но в конце концов дядя переломил его.
— Дядя… и вот этот мальчуган, — указал на Поля господни Бланпзн. — Хороший у вас мальчик, Эдмея, он мне нравится.
— О да, он хороший мальчик! — просияв, ответила мама. — Итак, вы совсем вернулись, Пьер? Как должна быть счастлива Мальвина!
Болтая без умолку, она суетилась, хлопотала, но пользы от неё не было никакой, за неё постарались другие, и, когда дядюшка с папой снова вошли в таверну, все было готово: посреди стола, рядом с остатками вафель, торжественно возвышались три бутылки пенистого сидра. Семья уже усаживалась за стол, как вдруг появился Мимиль: мясник рассказал ему о возвращении его друга, и он примчался пожать ему руку.
— Значит, совершил кругосветное путешествие? — спросил он шутливо, с плохо скрываемым волнением.
— Нет, не совсем, — возразил господин Бланпэн, — а чтобы тебе стало всё явно, скажу одно: я побывал на Островах Общества.
Николя побежал за своим атласом: он хотел посмотреть, где находятся эти острова; три крошечные точки, затерянные в безбрежной синеве. Все разохались, увидев, какие они маленькие, а дядюшка Арсен спросил, хороша ли там рыбная ловля.
— Вы даже представить себе не можете, как хороша! — со своей открытой, ясной улыбкой ответил господин Бланпэн. — Входи в воду и лови себе, сколько душе угодно.
И какая рыба! Огромные меч-рыбы, весом в целую тонну, агоны, бониты — в том краю всё иное — и рыбы, и звёзды. Он даже несколько раз охотился на кита — опасное дело, никогда не знаешь, чем оно кончится: когда гарпун вонзается в животное, оно тянет за собой пирогу, и бывали случаи, когда люди так и не возвращались. Но, если всё сходит удачно, тогда ты надолго обеспечен едой: мясом одного кита могут целую неделю кормиться все жители острова.
— Оно вкусное? — спросил Николя.
— Нет, скорее безвкусное, но привыкаешь, как привыкаешь ко всему.
— Ба-ба! — с недовольной миной проворчал дядюшка. — Ты теперь совсем зазнался с твоим китом!
— Вовсе я не зазнался… — помрачнел господин Бланпэн. — Знаете, хватит говорить обо мне, ладно?
— Совершенно согласен! — сухо отозвался папа.
Он с подчёркнутой враждебностью слушал историю о ките, и взгляды, какие он бросал на рассказчика из-под густых бровей, никак нельзя было назвать дружелюбными. Бланпэн может сколько угодно рассуждать с Мимилем о ловле макрели, описывать, какую лодку они купят сообща, позднее, когда накопят достаточно денег, он и ухом не поведёт.
«Ничтожество» никогда не будет ему по душе, что бы тот ни делал в будущем, как бы ни старался заслужить другое прозвище; в чём в чём, а в этом пункте господин Товель не сдастся.
— Малышу необходимо выспаться после такой ночи, — сказала мама, доставая из-под стула свою сумку, — нам пора идти. К счастью, гостиница совсем рядом, и я заказала двойной номер.
Двойной номер? Почему двойной? Значит, Поль не вернётся на улицу Аиста? Папа всё объяснил. У него произошла «маленькая размолвка» с этими Юло. Не наглость ли с их стороны заявить, что он плохо воспитал своего сына? Само собой разумеется, он высказал им всё начистоту, но, когда вслед за тем они намекнули, что его невестка Мальвина всю жизнь совершала одни лишь глупости, тут он рассвирепел. Сам он может быть любого мнения о своих родственниках, но позволять чужим дурно отзываться о них — это уж извините!
