Черный ураган. Честный Эйб - Рубинштейн Лев Владимирович
Старый работник-негр, похожий на негатив своим чёрным лицом и белыми волосами, принёс еду и питьё.
— Вечером поедете в фургоне, — объяснил он. — Запомни, дядя Билл, что тебе надо искать два огня — жёлтый и голубой — и разговаривать только с теми людьми, которые скажут тебе: «Друг среди друзей». Ты едешь в Балтимор.
— А дальше? — боязливо спросил Билл.
— Дальше не знаю. Тебя повезут. Если бог поможет, всё будет в порядке.
Он ушёл. Тётя Баули зарыдала:
— Билл, куда мы едем? Мы простые, неграмотные негры, нас ничего не стоит обмануть и продать…
— Жёлтый и голубой… — задумчиво сказал Билл. — Лопни мои глаза, если это не в бухте! На суше не зажигают цветных огней. Где вода — там я у себя дома. «Друг среди друзей»! Жёлтый и голубой!
Вечером тот же негр проводил их огородами на другой двор, где стоял фургон. Возчик был белый. Он рассеянно посмотрел на семью Баули и полез на облучок. Беглецы расположились на полу фургона и закрылись одеялами. Фургон заколыхался.
Билл слышал голоса прохожих и скрип колёс других повозок. Чей-то голос спросил:
— Едешь домой, Гил?
— Да, и будь проклят этот Кембридж! — отвечал возчик. — Ни пива выпить, ни лошадей покормить.
— Купил что-нибудь?
— Ни черта, всё мне не по карману.
В ответ раздался хохот.
— Да тут, кажись, ничего не продают, кроме негров, а нам этот товар ни к чему! Всё-таки я купил новую упряжь да и остался без гроша. Прощай!
Через полчаса Билл услышал новую фразу, которая его встревожила:
— Послушай, братец, не видел ты беглых негров на дороге?
— На дороге не видел, — равнодушно отвечал возчик.
— С торгов сбежала целая семья.
— Не знаю, — лениво сказал возчик. — Я этими делами не занимаюсь. Мне бы к ночи добраться до дому. Видишь, лошади не кормлены в вашем Кембридже.
— Поезжай домой, братец, — насмешливо проговорил встречный, — авось к ночи доедешь. У тебя, кажется, на уме одни лошади.
— Тьфу, бездельники! — сказал возчик и щёлкнул бичом.
Часа через два он открыл полог повозки и сказал в темноту всё тем же равнодушным голосом:
— Вылезайте, ребята, приехали.
Семья Баули выбралась из фургона. Фургон стоял в роще, на берегу бухты. Вдали равномерно вздыхал прибой, пахло солью и йодом. Билл радостно вдохнул в себя родной воздух.
— Преподобный сказал, чтобы вы искали шлюпку, — сказал возчик. — Тут где-то есть шлюпка. Кажется, с парусом. А моё дело кончено.
— Спасибо, масса белый, — сказал Билл. — Вы нам здоров помогли, и бог вам воздаст за вашу доброту.
— Мне воздаст преподобный Мак-Аллан, — невозмутимо отвечал хозяин фургона, — и по хорошей цене: пятнадцать долларов за каждого взрослого, а за детей — по четыре доллара за штуку, пять долларов задатка. Пусть эти щёголи из Кембриджа скажут, что Гил Гудмен пустился на невыгодную сделку! А если бы я отвёз вас в арестантскую, мне больше двадцати долларов не дали бы. Знаете, какие шкуры эти барышники? Так что ищи шлюпку, любезный, и благодари бога за то, что тебе попался Гил Гудмен.
Он щёлкнул бичом и уехал.
— Если ему прибавят ещё восемнадцать долларов, он, пожалуй, наведёт негроловов на наш след! — пробормотал Билл. — Уж очень он толково считает деньги.
И Билл отправился на поиски шлюпки.
Шлюпка стояла в бухточке, вытащенная кормой на песок. Билл думал, что там есть люди, но судёнышко было пусто. С помощью жены он погрузил детей и столкнул шлюпку в воду.
— Жёлтый и голубой! — бормотал он, орудуя шестом. — Посмотрим, посмотрим… Старуха, становись к парусу!
Чем дальше углублялся в неизвестность Устричный Билл, тем больший прилив сил он чувствовал, точно ему было не сорок с чем-то, а двадцать лет. В эту холодную звёздную ночь он был бы счастлив полной грудью вдыхать запах солёной воды, если бы только знал, куда ему держать курс. Цель и направление не были указаны. Билл держал вдоль берега, смело срезая выступы, полуострова и мысы. Восточный берег бухты Чезапик изобилует мелкими впадинами, отмелями и островками. Водная гладь и ночью не имела покоя: непрерывно мелькали зелёные, белые, красные фонари, где-то далеко звонил колокол и слышалась команда. Десятки парусников, барж, шлюпок поднимались вверх, к устью реки Потомак, и спускались вниз, к океану.
Большой пароход прошёл, сверкая огнями и бурля колёсами. Устричного Билла осветили фонарём, и вахтенный начальник рявкнул в рупор:
— Эй, на шлюпке, почему у вас нет огней? Что везёшь, негр?
— Дрова, масса начальник! — откликнулся Билл.
— А белых на борту нет?
— Масса капитан спит.
— Нализался, что ли, этот капитан шлюпки? Оставил шального чёрного одного на штурвале. Отваливай подальше!
Билл с удовольствием выполнил приказание. Его обдало струёй жирного угольного дыма, широкая волна закачала шлюпку. На берегу мелькнули огоньки.
— Смотри, Билл, это не жёлтый и голубой? — спросила тётя Баули.
— Нет, это город Истон, — ответил Билл. — И давай подальше от берега, а то ещё встретим чересчур любопытных рыбаков. Слава богу, охотники за нашим братом ещё не догадались послать патрули в бухту.
— Это потому, что нашему брату некуда плыть по бухте. — Здесь кругом рабовладельческие штаты. Куда нас несёт, Билл? Скоро утро…
В самом деле, на востоке, над островками, уже начинало светлеть небо.
«Днём нам будет плохо, — подумал Билл. — Могут обыскать шлюпку».
Муж и жена продрогли до костей. Дети спали, укутанные мешками. Рассвет был холодный, поднялась лёгкая, туманная дымка, и вдали стал маячить левый берег: бухта сужалась перед устьем Потомака. К западу — Аннаполис, а к северу — Балтимор…
— Кто нас послал с этой шлюпкой? Преподобный Мак-Аллан и его слуга? Да они, может статься, и сами не знают, куда нас послать. Мойсей всё им написал? А правильно ли они прочитали письмо?
Тётя Баули проговорила всё это, стуча зубами не то от холода, не то от волнения.
— Не знаю, старуха, — отозвался Билл, — а только, когда станет совсем светло, мы высадимся на правом берегу и пойдём на Север. Авось нам помогут свободные негры или фермеры. Я слышал, что в северных графствах не любят, когда разлучают мужа с женой и детьми.
— Милосердие белых! — насмешливо воскликнула тётя Баули. — Нет, уж лучше пустить шлюпку ко дну!
Светло. В серой дымке ясно виден берег. Сверху прошёл парусник. Там штурвальный вертел колесо, а на крыше рубки сладко спала собака.
Пустить ко дну шлюпку или вернуться в Кембридж, в здание суда, где стучит молоток аукциониста? «Прошу джентльменов обратить внимание на качество товара. Негритянка, знающая рыболовный и устричный промысел! Дети привыкли к воде и холоду, их можно использовать для ухода за лодками! Лучшая порода мэрилендских негров, тысяча долларов за троих, кто больше?…»
И тут Билл ясно увидел огни — жёлтый и голубой. Только они горели не на правом, а на левом берегу.
Билл не сказал ни слова. Он налёг на штурвал. Шлюпка описала полукруг, едва не черпнув бортом воду, и врезалась в песок.
Через несколько минут семья Баули стояла перед фургоном, на облучке которого горели два больших фонаря. Необыкновенных размеров женщина сидела между фонарями, сложив руки на животе, и храпела на всё побережье.
— Гм, — вежливо сказал Билл, — послушайте, миссис…
Женщина открыла два круглых, совиных глаза и уставилась на Билла.
— Ты кто?
— Я… гм… я негр.
— Это можно заметить даже в сумерках, — сказала женщина. — Не бойся, если ты друг среди друзей.
— Совершенно верно, миссис! — радостно крикнул Билл. — Я Билл Баули из графства Дорчестер! Я друг среди друзей!
— Не надо так отчаянно вопить, — сказала женщина, ловко слезая с облучка. — Я вас ждала здесь, господь вас благослови, двое суток.
Билл оглянулся. Лошади паслись на лужайке.
— Вы трое в фургон, — скомандовала женщина, — а маленькую я возьму к себе под шаль. Постой-ка, Билл Баули, помоги мне запрячь коней. Да не называй меня «миссис», потому что мой дед был негр, а бабушка — индианка.
