Герман Матвеев - Первая весна
— Ну, ладно! Надо заправиться, а не то мы совсем отощаем! — сказал Костя.
— Саша, где ты взял бочки? — спросила Зина.
— На станции, — ответил Саша, забираясь на телегу.
— А кто тебе разрешил?
— Начальник.
— Ну вот! Я же говорила, что это наши бочки! — возмутилась Зина.
— Были ваши, а теперь наши! — ответил Саша.
Это ещё больше задело девочку.
— Безобразие! Пыжов только и смотрит, чего бы себе присвоить! Эти бочки папа обещал привезти для нас и уже договорился с начальником. Девочки, берите!
— Стоп! Не выйдет!
Мальчики стояли возле бочек в оборонительных позах.
— Назад!
— Не подходить! — предупредил Вася. — А не то…
— Бочки отдал начальник станции мне самому, и мы с Ваней притащили их на своей собственной спине! — твёрдо повторил Саша.
— Не ври, пожалуйста!
Девочки собрались в кучку и заговорили все разом. Больше всех волновалась, конечно, Тося, и её голос резко выделялся:
— Ой, девочки! А что я вам говорила?.. Мы им отдали свою картошку, а они даже и спасибо не скажут.
Услышав эту опротивевшую всем фразу, мальчики переглянулись, но молчали, выжидая, что будет дальше.
Раздался голос Кати, и всё стихло.
— Довольно вам галдеть! Вот что, Ваня, — сказала она, отделяясь от группы, — бочки обещаны нам — это факт! Но раз вы их притащили, то я предлагаю разделить пополам. Вы себе возьмите одну и нам одну. Никому не обидно.
Скорей всего, это разумное предложение и было бы принято, но опять вмешалась Тося.
— Мы же вам пожертвовали картошку…
— Не ври! Ничего вы нам не жертвовали! — сильно покраснев, вспылил Ваня.
— Ой, девочки… Я вру! Вы слышали?
— Замолчи ты, Тоська! Далась тебе эта картошка! — с досадой остановила её Катя, но было уже поздно.
Слова Кати послужили сигналом.
— Выдумала Тоська картошку и хочет теперь на готовенькое! — крикнул Саша.
— Ой, девочки! Видите, видите… Мы же виноваты… Мы им пожертвовали…
— Да не ври ты! — перебил её Боря. — Когда ты пожертвовала? Сама выдумала и врёшь…
— Я вру? — не унималась Тося. — А за что вы нам ящики дали? А за что землю носили? А за что…
— Дура! — крикнул Ваня, и глаза его зло блеснули. — Да разве мы вам за картошку помогали? Дура, и больше ничего!.. А еще пионеркой считаешься! — Он хотел ещё что-то сказать, но только махнул рукой. Повернувшись к ребятам, скомандовал: — Пошли обедать! А если они бочки возьмут…
— Вздуем! — уверенно добавил Саша и взялся за вожжи.
Девочки молча смотрели на уходивших ребят. Это была первая ссора.
— И селитры не получите! — крикнул с телеги Саша. — Сами сходите в совхоз!
Мальчики скрылись за поворотом, затихло тарахтенье телеги, а девочки всё стояли на месте и с недоумением смотрели им вслед.
Всё произошло так неожиданно. Пришли они сюда с самыми хорошими намерениями, в отличном настроении и вдруг… поссорились. Как это получилось глупо!..
„Подумаешь — бочки! Старые, дырявые бочки… Да разве у них не найдётся бочек, если будет нужно? — думала Катя. — Нет. Дело не в бочках“.
Первая заговорила Тося.
— Ну вот! Извольте радоваться. Я же говорила, что они и спасибо не скажут…
— Ты лучше замолчи! — угрожающе сказала Катя. — Лезешь со своим языком, где не спрашивают.
— Ой! Я же виновата… — удивилась Тося.
— Конечно, ты! — сказала Поля. — Из-за тебя всё и вышло.
— Из-за меня? Они бочки не дали, а я виновата…
— При чём тут бочки? — сказала Зина.
Только сейчас она поняла, почему обиделись мальчики. Ведь Тоська то и дело говорила о пожертвованной картошке, то и дело напоминала, что девочки совершили геройский поступок… А ведь они ничего не пожертвовали, только собирались.
— Надо сказать Николаю Тимофеевичу, и он отберёт! — беспечно предложила Тося.
— Они и сами дадут, — угрюмо отозвалась Нюша.
— Стоило из-за бочек ругаться, — вздохнув, сказала Оля.
— Они не на бочки разозлились, — возразила Катя.
— А на что?
— На Тоську.
Она быстрее Зины разобралась в причине ссоры.
— Да что ты на самом деле! Всё я да я…
— Конечно, ты! Ты их постоянно картошкой корила. Вот они и рассердились! — резко сказала Катя.
— А разве не правда?
— Конечно, неправда! — вмешалась Зина. — Ты же была против!
— Я? — удивилась Тося. — Ой, девочки! Что она говорит… Я только сначала говорила, что они спасибо не скажут…
— А зачем тебе спасибо? — набросилась на неё Катя. — Зачем? Ты им свою, что ли, картошку даёшь?.. Жертвуешь! Какая жертвовательница!
— А разве она была против? — удивлённо спросила Нюша.
— Ну ясно… Уж я её уговаривала, уговаривала… Даже сказала, что у неё совести нет, — вспомнила Зина.
— Правильно! Совести у неё нет, — согласилась Поля.
— Да что вы, девочки, на самом деле! Совести нет?.. У меня?
— Нету, нету, — присоединилась Оля. — Там у тебя пусто…
Тося пробовала защищаться и совсем рассердила подруг. На неё набросились все, и она, не выдержав, расплакалась.
— Ну-у… заревела… — протянула с досадой Поля. — Как Марфушка… Не любишь, когда правду в глаза говорят!
— Это тебе наука… В другой раз не болтай! — сказала Катя.
Как бы там ни было, но отношения между бригадами испортились.
31. Тосины неприятности
Слёзы превосходно облегчают душу. Особенно Тосину. Поплакала она немного, повздыхала — и все неприятности куда-то исчезли. На душе снова легко. Своей вины она, конечно, не признала и считала, что девочки отнеслись к ней несправедливо. Просто придрались и выместили на ней свою досаду. Ничего не поделаешь! Такая уж у Тоси судьба неудачливая. Но это всё позади. И Тося не злопамятна. Она очень добрая и легко простила подругам эту обиду. В школу на другой день она отправилась в самом прекрасном настроении. Ей казалось, что и другие, как она, за ночь успели забыть ссору, и всё пойдёт по-старому. Подумаешь, какая беда! Поругались с мальчиками! И главное, из-за чего? Из-за старых бочек!
Но скоро она почувствовала, что ошиблась. Оказалось, что девочки не забыли вчерашней ссоры и продолжают сердиться.
В школе они явно избегали её. На первых уроках Тося еще крепилась. Сидела она притихшая и плохо понимала, что́ говорили учителя и отвечали ученики.
Вера Фомина всё время наблюдала за работой юннатов своего отряда. Она знала о многом, что происходило в картофельных бригадах: ребята ей рассказывали. Вожатая не удивилась, когда в конце учебного дня её вызвали в коридор и здесь она увидела Тосю.
— Верочка, я вам что-то хочу сказать… — еле сдерживая слёзы, пробормотала девочка.
С одного взгляда на пионерку Вера поняла: что-то случилось.
— Ну, говори…
— Нет, я по секрету…
Здесь, за книжными шкафами, был укромный уголок, где Верочке нередко приходилось выслушивать самые различные признания, делать выговоры, или, как она называла, „наставлять на путь истинный“.
Не успела Тося сказать и двух слов, как слёзы полились обильными ручейками.
— Ты бы сначала сказала, в чём дело, а уж потом плакала, — несколько переждав, посоветовала Верочка. — Может быть, и плакать не стоит. Какие-нибудь пустяки…
— Ни-ичего не пустяки…
— Ну, тогда рассказывай.
Сбиваясь и путаясь, Тося с трудом рассказала: никто с ней не хочет разговаривать, хотя она ни в чём не виновата. Если бригады поругались, то это не из-за неё, а из-за бочек, и вообще первая начала Зина.
Из всего сказанного Верочка поняла только одно: бригады юннатов поссорились, и ей необходимо вмешаться.
Прозвенел звонок. Верочка отправила Тосю на последний урок, пообещав всё выяснить и уладить. Она решила поговорить с юннатами, но задержалась и, когда пришла в класс, застала только поджидавших ее Тосю, Катю Миронову и Ваню Рябинина. Все остальные ушли домой. Катя переписывала заметки, а Ваня рисовал заголовок. Оба они были редакторами классной стенгазеты.
— Так! — с довольной улыбкой сказала Верочка, остановившись за спиной Вани. — Завтра выпустите?
— Ага.
— А я думала, что вы из-за своей картошки и про газету забыли, — шутливо сказала она. — Как у вас там дела?
— Какие? — не понял Ваня.
— С картошкой.
— Растёт. У нас восемьдесят один, а у девочек девяносто три.
— А почему девочки вас обогнали, Ваня?
— Мы не виноваты… У них глазков больше.
— А вы не ссоритесь?
— Зачем?.. Не-ет… — ответил Ваня.
— Ребята нам здо́рово помогают, — подтвердила Катя.
— А я слышала другое… — допытывалась вожатая.
Тося с трудом удерживалась, чтобы не вмешаться в разговор. Она уже хотела возразить, но в этот момент Катя искоса взглянула на неё так, что Тося закрыла рот и потупилась.
