Джин Литтл - Неуклюжая Анна
Он отвернулся от цветка, потому что не желал даже глядеть в сторону корзинки, и тут поймал взгляд матери.
Руди кашлянул, затем к собственному изумлению поднялся на ноги.
— Всё-таки не понимаю, как ты ухитрилась это сделать, — честно признался он. — Ты же ещё совсем ребёнок.
Теперь остальные смеялись уже над изумлением, прозвучавшим в голосе мальчика. Даже мама, так и не встав с большого кресла, присоединилась к смеху. Но взгляд, брошенный на сына, заставил его подтянуться, почувствовать — его опять любят, он снова может стать самим собой.
Фрида весело заговорила, разбивая последние остатки напряжения:
— Мама, я ужасно голодная.
Тут и все остальные вопросительно взглянули на мать. Они знали, что угощение давно готово. Всю неделю она каждый вечер пекла, а сегодня, придя с работы пораньше, даже Гретхен выгнала из кухни, чтобы заняться окончательным наведением глянца.
Но мама не встала с кресла. Она подмигнула детям и сказала:
— Еще не пора.
— Но, мама…
— Гости Анны не пришли, — как ни в чем ни бывало произнесла Клара Зольтен.
Глава 20
Еще один сюрприз
— Гости Анны?
Руди, Гретхен, Фрида и Фриц уставились на мать. Анна подняла голову и сквозь круглые луны очков взглянула на отца.
— Папа, папа, ты их пригласил!
— Да, я их пригласил, — улыбнулся тот.
До чего же она счастлива! Его дочка никогда раньше такой не была, щечки розовые, глаза сверкают. Одна из косичек расплелась, очки съехали на кончик носа. Но какие ямочки на щеках! Неужели у неё всегда были такие ямочки?
"Она же просто красавица", — подумал отец.
— Надо подождать немножко, — объяснил он. — Они скоро приедут. Франц её привезет.
Что-то было в папиной интонации такое, что подтверждало слова Изабеллы. У них роман. Улыбка Анны стала ещё шире.
— Ладно, папа, — внезапно сказала девочка. — Пойду, посмотрю подарки, пока гости не пришли.
Все продолжали ахать, удивляться и обсуждать гостей Анны, но у неё уже не было сил оставаться в центре внимания. Она села на пол под ёлкой и взяла свою новую книгу. "Теперь нам шесть". Она открыла книжку и поднесла поближе к носу. Хорошо. Пахнет правильно. Запах книги — важная вещь, когда её приходится держать близко к глазам.
А ещё настольная игра и варежки. Девочка натянула варежки и погладила саму себя по щеке.
Тут прозвенел звонок.
— Гости, Анна, — объявил папа. — Иди открывай.
Девочка неуклюже встала на ноги, и, стаскивая варежки, вцепилась в папу.
— Пойдём со мной, — умоляюще прошептала она. — Я не могу одна.
Мама, поглощённая мыслями о том, хватит ли всем еды, нетерпеливо взглянула на Анну.
— Вот глупости какие, — в голосе мамы послышались знакомые жёсткие нотки. — Ты заставляешь их ждать.
— Ничего страшного, Клара, — рассмеялся папа. — Их такими мелочами не смутишь.
Он поглядел на обеспокоенное лицо дочки и нежно поддразнил:
— А я-то думал, ты у меня такая независимая. Анна, которая всегда всё делает по-своему. Ей-то не надо цепляться за папину руку. Ну нет, только не ей!
Он над ней смеется! Это папа, который в жизни над ней не смеялся!
Но Бернард тоже дразнит её каждый день. И Изабелла часто над ней подтрунивает и говорит, что она ужасно сметная.
Даже мисс Уильямс её нередко поддразнивает.
Но Анна теперь совсем не обижается.
— Ну пожалуйста, папочка, пожалуйста, — она тащила его за рукав и, хотя уже сама смеялась, всё-таки хотела, чтобы он пошёл с ней.
— Тогда пошли, — протянул широкую ладонь папа.
Прикосновение папиной руки вернуло Анне смелость. Она гордо прошествовала к двери. К ней, Анне, пришли гости.
Конечно, при этом она не смотрела под ноги и споткнулась о неровность ковра. Она бы упала, если бы папа не удержал.
— Вот идёт Неуклюжая Анна, — рассмеялся Фриц.
Она бросила на брата уничтожающий взгляд, но тут снова прозвенел звонок.
— Он это не со зла, дочка, — папа ещё крепче ухватил её за руку.
У Анны на щеках вдруг появились ямочки.
— Быстрее, папа, — торопила она, больше не обращая внимания на Фрица.
Они вместе открыли дверь мисс Уильямс и доктору.
— Счастливого Рождества, Анна.
— Счастливого Рождества, мисс Уильямс.
— Ну и метель! Смотри, Liebling, снежинки — словно звёздочки!
— Frohliche Weihnachten,[29] Франц.
Они уже были внутри. Дверь закрылась, оставив позади холод и метель. Анна взяла тёплое пальто учительницы и с трудом повесила в шкаф.
Все остальные тоже высыпали в прихожую. Начались поздравления. Наконец, мамин голос перекрыл шум:
— Не беспокойся, Фрида, теперь можно есть.
Все поспешили в комнату, посмеиваясь над покрасневшей Фридой.
Анну забросали вопросами.
— Им понравилась корзинка? — беспокоилась мисс Уильямс.
— Сюрприз состоялся? Удалось сохранить секрет? — волновался доктор.
Прежде чем ей удалось ответить, учительница добавила:
— А как твоя ёлка, Анна? Такая красивая, как ты описывала? Настолько замечательная, что во всей красе и не нарисуешь?
— Ja, — кивала Анна, — ja, ja, ja![30]
Невозможно прямо сейчас сесть за стол. Мама должна понять. Сначала надо посмотреть ёлку. И ещё кое-что, она уже давно хотела это сделать, но всё откладывала или забывала.
"Ну нет уж, не забывала, — сама себе призналась Анна. — Просто боялась".
Теперь она не боится, но сначала нужно поговорить с мамой.
— Мама, мама, подожди! — надо остановить мать, прежде чем та войдет в столовую.
Клара Зольтен обернулась. Что ещё? Она было нахмурилась, но вдруг вспомнила все события этого вечера.
— Да, Анна? — спросила она.
— Надо сначала показать им ёлку.
Мама помедлила в нерешительности.
— А она ведь права, Клара, — кивнул папа.
Мама отпустила ручку двери и пошла со всеми остальными в гостиную. Вот они уже перед сверкающей ёлкой. Такой же прекрасной, как в первое мгновение, когда папа разрешил им войти. От удивления мисс Уильямс широко раскрыла глаза.
— Никогда раньше не видела ёлки со свечками. Так красиво!
Анна знала, что ей понравится. Очень важно посмотреть на ёлку до того, как сесть за стол.
Ну вот, теперь пора.
"Может, лучше потом, — шептал голос внутри. — Может, подождать, когда гости уйдут".
Анна уже слышала этот голос раньше и больше не желала к нему прислушиваться.
— Мама, — надо торопиться, пока смелости хватает. — Я хочу тебе что-то сказать.
— Ну, только не ещё один сюрприз.
Мама полностью погрузилась в мысли об ужине. Конечно, всего предостаточно, но вдруг доктор окажется очень прожорливым?
Она взглянула на дочку и поняла — девочка ждёт, чтобы её выслушали. Да, Анне нужно время. С сегодняшнего дня у неё всегда должно быть время на Анну.
— Да, Анна? — ясное дело, теперь мама действительно готова слушать.
— Я умею говорить по-английски, — объявила Анна.
И сама захихикала — слова эти выскочили по-немецки, а не по-английски. Мама же не поймёт, что она имеет в виду. Анна повторила, на этот раз на правильном языке.
— Я умею говорить по-английски, мама. Не просто немножко. По-настоящему. Я всё время говорю в школе. Я теперь даже чаще всего думаю по-английски. Я говорю… ну, почти так же хорошо, как ты.
Она-то знала, что говорит по-английски куда лучше мамы, но Анна так сейчас любила маму и так хотела сказать ей что-нибудь приятное.
— По-английски! — в изумлении мама совершенно забыла про ужин. — Но дома ты всё время говоришь по-немецки. Всё время!
— В школе она уж точно всё время говорит по-английски, — вступила в разговор мисс Уильямс. — Вернее, трещит, как сорока. Изабелла превратила её в настоящую болтушку.
— Ты удивлена, мама? — повторяла Анна. — Ты довольна?
Клара Зольтен сама не знала, довольна ли она. Она улыбалась, но одновременно её на мгновенье охватила грусть.
— Теперь у меня совсем не осталось немецких детей.
— Они все твои дети, — папа ласково обнял её. — Хоть они теперь и канадцы, они всё равно твои дети, meine Liebe. Да, Анна, мама удивлена и очень довольна.
— Послушай, мама, — продолжала Анна, в первый раз в жизни не обращая внимания на папу. — Послушай, что я для тебя выучила.
Она выпрямилась, носки врозь, руки за спиной, голова поднята. Над ней на каминной полке возвышалась её замечательная корзинка с цветком, подаренным Руди. Глубоко вздохнув, девочка запела:
Тихая ночь, дивная ночь!.[31]
— Ach, Stille Nacht! — выдохнула мама… На глаза на мгновенье навернулись слезы.
Анна продолжала по-английски:
Дремлет всё, лишь не спит
Гретхен присоединилась, два голоса слились в пении:
