Удивительные истории про любовь и дружбу, или Ай нид хелп в свой хэппи бёздей - Вера Гамаюн
Сверху что-то грохнулось так, что по стенам едва штукатурка не посыпалась. Видимо, горе-грузчики то ли разбили что-то, то ли уронили какой-то тяжеленный ящик.
Ромыч вздрогнул, отставил чашку в сторону. И закончил речь:
– Короче, я пошёл музыку слушать. Вечером увидимся. Если придумаешь что-нибудь – хорошо. Вдруг папу убедить получится.
Видеокружочек схлопнулся и исчез. А я замер на кресле, не в силах пошевелиться. Не в силах поверить своим глазам.
Несколько секунд потребовалось, чтобы выйти из ступора. Снова включив воспроизведение, я быстро перемотал на последние кадры. Когда в квартире Славика падает какой-то тяжёлый ящик. И приник к экрану, внимательно вглядываясь в изображение.
Вот Ромыч рассказывает. Вот раздаётся грохот. Вот мой друг отставляет чашку в сторону. А вот… А вот по экрану начинают бежать помехи в виде хаотичной россыпи ярко-белых точек. Абсолютно таких же точек, как в том видео про радиацию.
* * *
Я не помню, как оделся и выбежал из квартиры. Я не помню, как спускался по лестнице.
Я пришёл в себя только на улице. В груди стучало сердце, в ушах шумело.
Вот точно запомнил, что правую ногу кололо чем-то острым. Похоже, камушек в кроссовке застрял. Но мне было не до камушка.
Потом вдруг подумалось: ну нет, не может быть. Ну откуда возьмётся радиация посреди жилого дома? Тяжело дыша, я сбавил ход. Затем и вовсе остановился. Может, это были просто помехи связи? Или камера на стареньком ноутбуке плохая?
Вот только я никогда раньше таких помех не видел – в виде мелких хаотичных снежинок. Ни-ког-да!
И я помчался дальше. Подбежав к подъезду, долго звонил в домофон. Тишина.
Потом вспомнил: они же отключают звонок днём, когда укладывают маленькую Вику спать.
Заколотил в железную дверь, отбивая кулаки. А что ещё делать?
Щёлкнув, замок открылся. Сонно щурясь, из подъезда не спеша вышла бабулька, опираясь на палочку и сжимая в свободной руке авоську. Я эту бабульку сто раз видел, да только не помню, как зовут.
Не слушая назидательной отповеди, я проскочил внутрь. Взлетел по лестнице на третий этаж. Начал звонить. Колотить в дверь. Тишина. Снова заколотил. За стенкой раздался плач маленького ребёнка.
На лестнице послышались шаги и голоса. Улыбаясь каким-то своим мыслям, по ступеням медленно поднимался папа Ромыча, аккуратно подкидывая в руке небольшую картонную коробку. Рядом с ним, сжимая в кулачке связку разноцветных шариков, приплясывала вредная Ирка, которую, видимо, пораньше забрали из садика.
Увидев меня – бледного, потного, с выпученными глазами – они замерли на месте. Ромычев папа удивлённо приподнял бровь. И я выпалил:
– Сергей Алексеевич! У вас в квартире радиация!
* * *
Надо отдать должное папе Ромыча. Выслушав меня, он максимально быстро оценил ситуацию, включил камеру на своём телефоне и тоже увидел помехи.
Ох, что тут началось!.. Хорошо, что рабочий день ещё не закончился и в доме почти никого не оказалось – все были на работе или учёбе.
Буквально через десять минут после того, как мы позвонили в службу спасения, к дому подъехал микроавтобус, раскрашенный в чёрно-жёлтые цвета, словно такси. Из кабины выбрался хмурый дядька в кожаной куртке и с каким-то хитроумным прибором в руках. Едва взглянув на экранчик, он коротко бросил в рацию:
– Загрязнение подтверждаю! Переодеваемся!
Затем и полиция подтянулась. Они уже где-то успели отыскать Славика-Студента и теперь придирчиво и дотошно выясняли у него, что за ящики тот загрузил в свою квартиру.
Из чёрно-жёлтого микроавтобуса вышли два человека в белых костюмах и с жутковатого вида масками на лицах. Забрав у Славика ключи от квартиры, они скрылись в подъезде.
И вскоре появились снова, с кряхтением дотащив до своего микроавтобуса небольшой, но явно тяжёлый ящик с полустёртой надписью на боку. Солидно щёлкнув замками, спрятали его в какое-то специальное хранилище.
Меня уже тащили к машине скорой помощи, но я всё-таки успел увидеть, как один, который постарше, стянул с лица маску. И устало доложил в рацию:
– Да, источник обнаружен. Советский дефектоскоп[8] какого-то лохматого года, так сразу и не скажешь. Это же надо было умудриться разбить. Если бы не заметили вовремя, то беды… Да-да, активное гамма-излучение. Цезий-137. Забрали, упаковали. Сейчас всё чисто, загрязнения нет. Хозяином квартиры сейчас занимаются.
Потом неразговорчивые медики в синей форме брали у нас кровь. Два раза подряд, с интервалом в полчаса. Дали каких-то таблеток. Сказали прийти провериться ещё через недельку.
А ещё сказали, что все мы молодцы и что всё будет хорошо. И отпустили.
Всех, кроме ничего не понимающего Славика-Студента. Его посадили в полицейскую машину и увезли в участок.
Ошалелый Батон мрачно поглядывал за происходящим из подвала, сверкая зелёными глазами.
Вернувшаяся из магазина старушка с авоськой укоризненно смотрела на меня и только качала головой, когда участковый полицейский пытался объяснить ей причины происходящего.
Сергей Алексеевич с чувством пожал мне руку. Глядя в глаза, пытался что-то сказать про настоящих друзей, но я почти ничего не понял.
События перемешались в моём сознании, словно цветная мозаика. Слишком много всего произошло. И слишком быстро всё закончилось. Надо будет потом ещё раз всё вспомнить и обдумать.
* * *
Вечером мы поехали на дачу, потому что родители Ромыча устроили там для него сюрприз. Уютный деревянный домик был украшен разноцветными надувными шариками. Из bluetooth-колонки играла музыка. В холодильнике возвышался монументальный торт «Наполеон».
А на горячих углях подрумянивались аппетитные шашлыки. И на столике рядом солидно булькал настоящий самовар с блестящими боками.
Ромыч, когда увидел всё это, опять отвернулся и подозрительно хлюпнул носом. И отошёл в сторону, чтобы поколупать ногтём один из столбов, на которых крепится гамак.
Затем вернулся. И спросил:
– А как насчёт третьего аргумента?
– Какого же? – поинтересовался Сергей Алексеевич.
– Такого, что с помощью камеры телефона можно обнаружить гамма-излучение. Годится?
Родители Ромыча переглянулись. Рассмеялись. И вытащили подарки – завёрнутый в сверкающую фольгу мощный скейт, а также коробку с новеньким, пусть и не самым дорогим, смартфоном. Причём не простым, а пыле-влаго-защищённым.
– Конечно, годится, Ромка, – мягко улыбнулась мама, прижимая его к себе. – Но только ведь есть ещё один аргумент – самый главный.
– Какой такой? – глухо спросил Ромыч, уткнувшись ей в плечо.
– Подрастёшь – поймёшь, –
