Дзидра Ринкуле-Земзаре - Вот мы какие!

Я попробовал было сказать, что и слов-то таких нет. Сильвия обиделась:

— Много ты знаешь! Все швеи так говорят.

Хуже всех получалось у Гельмута. Особенно он мучился со швами. То большим пальцем прижмет подгиб, то локтем, то даже коленом. Никак ровно не выходит. В одном месте слишком широко, в другом чересчур узко, а то ткань морщится, и никак ее не выровнять. Ни за что не хочет поддаваться передник неудачливому портному…

Когда же с помощью булавок Гельмут наконец кое-как справился со швами, то оказалось, что все его старания были напрасными. Первой это заметила та же Сильвия:

— Послушай, у тебя же швы на лицевой стороне!

— Как?!

Гельмута всего перекосило. Сообразив, в чем дело, он в отчаянии запустил пятерню в волосы.

— Что же ты раньше не сказала?

— Откуда мне знать, что ты не можешь даже отличить лицевую сторону от изнанки?

Нечего делать! Пришлось бедному Гельмуту все распарывать и начинать мучения сызнова.

У меня тоже шло не лучше. Хоть я и отличал лицевую сторону от изнаночной, зато, наметывая шов, умудрился пришить передник к собственным брюкам. Значит, опять пороть, опять шить.

Ояр не той стороной приделал карман. Зигурд слишком коротко обрезал лямки. Валдис, Вилис, Мадис… Все, хоть по разу, да переделывали.

Так мы шили, распарывали, снова шили. Но время шло, и работа близилась к завершению. Теперь оставалось только выстирать и поутюжить — и через несколько дней, утром Восьмого марта, передники вручать счастливым мамам.

Девочки во главе с Сильвией еще раз придирчиво проверили нашу работу.

— Ай-яй-яй! Как же так! — разглядывая фартук Гельмута, горестно воскликнула Сильвия. — Куда ты пришил лямки?

— Как куда? — удивился Гельмут. — К фартуку, куда же еще?

— Да, но к какому месту? Видел ли ты когда-нибудь лямки внизу фартука? Или ты считаешь, их надевают на колени?

Мы окружили Гельмута и с веселым интересом рассматривали его творение. Всякое случалось и у нас, но тут действительно трудно было удержаться от смеха.

— Слушай, Гельмут, а ведь это новаторство. Внеси рацпредложение. — Насмешник Эгил сел на своего любимого конька. — Еще и премию дадут.

— Не смей издеваться. Не позволю! — завопил Гельмут. Он очень вспыльчив, ничего не стоит вывести его из себя.

— Нет, Гельмут, ты его не слушай! У меня другое предложение. — Мадис тоже не мог упустить удобного случая позубоскалить. — Подари фартук, но только с запиской: «Дорогая мамочка! Перед употреблением, пожалуйста, перешей то, что вы называете лямками».

Гельмут не выдержал. Швырнул свое рукоделие прямо в лицо Мадису:

— На, подавись! И вы! Вы все!..

Схватил свой портфель и выскочил из класса.

— Зачем так? — Сармита укоризненно покачала головой. — Обязательно нужно поиздеваться над человеком!

— Тоже мне защитничек нашелся! — вдруг рассвирепел Агрис. — Не знаешь, что ли, какой он белоручка? Мы убираем класс, а он чистит себе ноготки. Мы дежурим, а он тащит записку от врача. И кругом поблажки! От нас требуют, чтобы мы стригли волосы, а он как ни в чем не бывало холит свои шикарные кудри!

— Разве Гельмут виноват, что его балуют? — не сдавалась Сармита. — Это еще не причина, чтобы над ним издеваться. К тому же он заметно исправился в последнее время, сами знаете.

— Пошли по домам! — скомандовал Ояр. — Надоели ваши фартуки хуже горькой редьки!

— Пошли! Пошли! — с готовностью отозвались мы. — Хоть свежего воздуха хлебнуть!..

На следующий день класс забурлил с самого утра. Гельмут пожаловался классной руководительнице, что у него пропала вещь. Он, видите ли, оставил вчера в классе фартук, а теперь никак не найдет. Намек на то, что мы стащили.

Все разозлились: надо же придумать такое!

— Нужен очень твой уродец!

— Им только полы мыть!

Но Гельмут заартачился: вот взял кто-то и взял!

Перед самым звонком явилась Сармита. Вытащила из сумки сверточек, подала Гельмуту:

— На, бери!

— Ах, значит ты взяла! — воскликнул Гельмут. — Видали, какая…

И прикусил язык. Его ли это фартук! Все швы исправлены аккуратно. Выстиран, проглажен.

Мы тоже в растерянности переглядывались. Опять Сармита преподнесла нам сюрприз! И все-таки в самом глупом положении оказался Гельмут. Что ему теперь сказать? Что сделать? Стоял перед ней, неловко переминаясь с ноги на ногу, и обескураженно молчал. Наконец собрался с духом и выговорил быстро, словно выдохнул:

— Спасибо.

Да, уж эти передники… Намаялись с ними! Но если у всех мальчишек матери приняли их с такой благодарностью, как моя… У нее слезы навернулись на глаза.

Значит, не напрасно!

Значит, стоило!

ИНДУЛИС И ТОМИНЬ ПОПАДАЮТ В ГАЗЕТУ

Мы привыкли, что газеты обычно пишут о событиях в стране, о знаменитых людях, представителях разных профессий, о передовиках труда, о всяких важных вещах. Каково же было мое изумление, когда я вдруг увидел в газете «Литература и искусство» фотографии Индулиса и Томиня!

Я был убежден, что первым из класса увидел снимки: моя мать выписывает множество всяких газет и журналов. Но оказалось, что о них знают все.

Иголочка не удержалась от колкости:

— Думаешь, ты один только читаешь «Литературу и искусство»? А остальные — темнота, да?

В тот день почти каждый принес с собой газету:

— Видели? Видели?..

Там были не только снимки — еще и длиннющая статья про новые фильмы. Наши Индулис и Томинь упоминались наряду с известными киноартистами. Ребята снимаются впервые, говорилось в статье, но проявили немалые способности и волю. Особенно хвалили Томиня. Ему пришлось играть роль сына капитана не только в павильоне, но и на море, да еще во время настоящей бури. Автор очерка рассказал такой случай. Томиню — сыну капитана — предстояло выбраться во время сильного шторма из каюты на корабельную палубу. Так вот, волны чуть было не снесли нашего Томиня за борт. Но он не струсил, не сорвал съемку, довел ее до конца.

«Откуда у ученика такое чувство ответственности и дисциплины? — восхищался корреспондент. — Не сомневаюсь — это, прежде всего, результат воспитания дома и, конечно же, школы, класса… Мальчик не играет, он неподдельно искренне живете каждой сцене на море. Вряд ли кого-либо из будущих зрителей оставит равнодушным эмоциональная игра юного актера».

Про Индулиса тоже были сказаны одобрительные слова:

«Во время съемок этот семиклассник не доставил режиссеру особых хлопот, хотя сначала Индулис с трудом вживался в роль мальчика, ищущего приключений. Пожалуй, наиболее убедителен юный актер в эпизоде разоблачения банды, когда ему приходится горько сожалеть о содеянном под влиянием плохих друзей».

Мы прочитывали эти места вновь и вновь. Ничего удивительного: нам еще никогда не доводилось читать такие похвалы нашим одноклассникам.

Кайя тоже была в восторге:

— Видите, как у них здорово получилось!..

Она радовалась за ребят от всего сердца. Счастливый характер у нашей Кайи. Далеко не у каждого такой. Например, Гельмут процедил сквозь зубы:

— Что тут особенного — сыграть пацана? Это смог бы каждый.

— И ты смог бы? — язвительно спросила Иголочка.

— Почему бы и нет? — Гельмут усмехнулся. — И, между прочим, я уже играл.

Его сразу засыпали вопросами:

— Где?

— Когда?

Это утверждение Гельмута явно попахивало выдумкой.

— Мой отец — член клуба кинолюбителей. У него уже несколько фильмов про меня.

— Про тебя? — Иголочка и не пыталась скрыть своего возмущения. — Ах, про тебя!.. А этот фильм не про Томиня, не про Индулиса! Этот фильм о мужестве моряков и о ребятах, которые любят море. Чувствуешь разницу?

— Индулис играет хулигана, — не сдавался Гельмут. — Всего-навсего хулигана!

Теперь и Югита взялась за него:

— Между прочим, у него главная роль!

Но Гельмута не так-то легко одолеть. Он лишь слегка повернул разговор:

— Индулис еще до съемок задавался — дальше некуда. Представляю, сколько в нем теперь спеси.

— Ничего еще неизвестно, — вмешалась в перепалку рассудительная Карина. — Это только твое предположение.

Изольда тоже стала отчитывать Гельмута:

— Нечего зря распускать язык!

— Да, нечего! — эхом вторила Сильвия. — Нечего!

Но каким бы Индулис ни вернулся, с задранным носом или опущенным, мы с нетерпением ждали, когда они с Томинем снова появятся в школе.

ВСЕ ПРОЯСНЯЕТСЯ

Последняя четверть принесла немало неожиданностей. И прежде всего, Томинь наотрез отказался от своего шефа — Изольды.

— Контролер мне больше не требуется! — заявил он, едва появившись в классе. — Сам справлюсь. А нужно будет, найду, к кому обратиться за помощью.