Спорим, это мальчик! - Блэкер Теренс
— Спокойно. — Сэм села рядом со мной, взяла меня за руку. — Спокойно.
Она говорила тихим, ровным голосом.
— Я тебе не рассказывала про моего знакомого мальчишку? Он одно время учился со мной в школе. Нормальный такой парень, смешной, веселый, мы вроде как дружили. Но у него был один пунктик. Время от времени — ну, примерно раз в две-три недели — он вдруг как скажет какую-нибудь гадость, так что обязательно начинается драка. И вот ведь что интересно. Он был такой мелкий, а задирал всегда тех, кто здоровее его, и в итоге каждый раз его же и размазывали по стенке.
— Зачем он это делал?
— Ну, вроде как, если все идет слишком хорошо, ему обязательно нужно было подпортить. Он нарочно отталкивал от себя людей.
Я пожала плечами. Не понимаю, какая связь между этой историей и Еленой, которая оказалась самой гадкой, самой лживой лицемеркой на свете.
— Ну, вот… — Сэм наклонилась вперед, нахмурилась, как будто ей было больно от собственного рассказа. — В конце концов мне захотелось понять, почему этот парень так себя ведет. Стала расспрашивать всех знакомых, и оказалось, что его друзья тут были вообще ни при чем.
Она запнулась.
— А что было при чем?
— Его папа. Папа у моего друга был, как бы сказать, неуправляемый тип, постоянно у него случались неприятности с полицией. Он был из тех людей, которые… идут по жизни напролом, не задумываясь об окружающих. Говорили, что он плохой отец, но, с точки зрения моего друга, это был его папка. Просто он такой, и все тут.
— Все равно не понимаю, зачем он лез в драки.
— Однажды, когда моему другу было пять лет, его отец сотворил что-то настолько ненормальное, что мама вышибла его из трейлера, в котором они жили. Сказала, он недостоин жить в семье и она не желает его больше видеть.
— Ой-ой!
— И знаешь что? Она действительно никогда больше с ним не встречалась, и мой друг тоже.
Я сказала:
— Как грустно…
— Понимаешь теперь, почему этот парень постоянно ввязывался в неприятности? Все очень просто — ему было плохо и больно, и он все время думал: почему отец с ними больше не живет, и может, это он виноват, что их семья распалась. Он и сам толком не понимал, зачем нарывается на колотушки, зачем обижает всех вокруг. Боль от побоев — настоящая, реальная боль — каким-то образом хоть ненадолго заглушала другую, ту, что разъедала его изнутри.
Я заметила в глазах Сэм очень странное, отрешенное выражение — никогда раньше такого не видела.
— Наверное, ты очень хорошо его знала. Это был твой мальчик, да?
Сэм засмеялась и разом стряхнула с себя мрачное настроение.
— Да нет, — ответила она. — Ну вот, я и говорю. По-моему, у Елены какие-то свои проблемы — может быть, не в семье, а в себе самой. Она тебе завидует… Тому, что тебя любят в классе, что у тебя много друзей… Может быть, даже завидует тому, что у нас с тобой… музыка и так далее. Вот ей и захотелось тебя укусить побольнее. — Сэм положила мне руки на плечи, заглянула в глаза. — Запомни: никогда не нужно оглядываться на других, надо самой прокладывать себе дорогу в жизни.
Я улыбнулась. Почему-то сердце у меня колотилось очень быстро, во рту пересохло. Я сказала:
— Может, ты и права. Бедняжка Эл.
— Правильно, так держать, красотка, — сказала Сэм. — Прокладывай себе дорогу!
Только уже гораздо позже, вернувшись домой после школы, я задумалась над тем, какое странное слово употребила Сэм. Красотка? Красотка?!
Мэтью
В тот день у Сэма было какое-то непонятное настроение. Встретив нас у школьных ворот, он с ходу заявил:
— Парни, завалимся к Биллу Бургеру. У меня эмоции бурлят. Надо размяться!
— Ну и шуточки! — засмеялся Джейк. — Мало нам одного предупреждения от полиции? Да Билл нас на порог не пустит!
— Даже если милая примерная девочка очень-очень вежливо его попросит?
— Ты что, хочешь туда пойти прямо так? — изумился я. — Э-э… в форме?
— Мы же не можем рисковать — вдруг нарвемся на знакомых, — возразил Сэм. — Ну, кто со мной?
Знаете, я должен кое в чем признаться. Мне немного не хватало прежнего отчаянного Сэма. Я скучал по его безумным выходкам. Может, если мы сейчас устроим какую-нибудь чертовщину, это напомнит ему, как здорово быть парнем, пусть даже в данную минуту он одет как девчонка.
Джейк сразу согласился участвовать, а вот Тайрон почему-то замялся. Обычно он из нас троих самый веселый, а тут киснет целый день непонятно с чего. Но Тайрон никогда не умел хранить тайны. Оказывается, у него дома проблемы, и все из-за того, что у меня появилась такая замечательная подружка.
По дороге к закусочной я ввел Сэма в курс дела, но он был не особенно расположен нам сочувствовать — не то что Зае Хан.
— Ух ты, теперь Тай должен раздобыть себе подружку! — обрадовался он. — Ну и штучка эта Симона, просто нарушительница спокойствия!
Тайрон улыбнулся и бодрым шагом двинулся в сторону Хай-стрит. Он вообще не умеет подолгу грустить.
Катастрофа
Мы сняли номер в захудалой гостинице в западной части города и приступили к поискам. Они не заняли много времени.
Тайрон
Странный это был вечер, и настроение у нас было необычное. Что ни говори, нам удалось дурачить окружающих четыре дня подряд. Можно представить, как все удивятся, когда Сэм наконец откроет, что он парень!
А кстати, как это произойдет? Вот Сэм является в школу без хорошенькой юбочки с жакетиком, без ленточки в волосах, без лифчика с накладками… и что дальше? Пожалуй, тут не обойдешься простым: «Ага, попались!» До нас только сейчас начало доходить: взлететь-то мы взлетели со своей гениальной идеей, но нужно еще по возможности и приземлиться без потерь.
Мэтью
Сэм вошел в закусочную Билла Бургера с таким видом, как будто каждый день здесь бывал, пинком распахнул дверь, плюхнулся за столик, осмотрелся, перебирая связанные в пучок волосы — появилась у него в последнее время такая манера.
Мы шли за ним значительно менее уверенно, нервно оглядываясь и вжав голову в плечи.
Билл готовил гамбургеры, а его дочка — ей восемнадцать, и она почти такая же мощная, как ее папуля, — подошла взять у нас заказ. Не прошло и пяти минут, как он нас заметил.
Билл подошел к нашему столику, на ходу вытирая руки посудным полотенцем. Завидев его, Сэм шепнул:
— Тихо, ребята, я все беру на себя.
— Кажется, я вас уже предупреждал, — произнес Билл Бургер. — Для вас в мою закусочную вход закрыт.
— Прошу прощения, сэр, — тоненько пискнул Сэм.
— Да?
— Я знаю, что мальчики однажды здесь набезобразничали, но они не виноваты, сэр. — Сэм сдвинул брови, как будто воспоминания причиняли ему боль. — Во всем виноват мой брат — тот мальчик, который был с ними.
— Нечего мне тут сказки рассказывать, — сказал Билл. — Давайте-ка все живенько за дверь.
— Он сейчас вернулся в Америку, — быстро проговорил Сэм. — Его поместили в приют. Сказали, что у него… — Сэм трагически шмыгнул носом, — нарушения психики…
Билл Бургер скрестил руки на груди:
— Да ну?
— С тех пор, как мама попала в аварию и погибла… — голос Сэма дрогнул, — Саймон стал неуправляемым. Мы с ним приехали в Лондон погостить к родственникам, но все время, днем и ночью, думали только об одном… о маме.
— Авария, мама погибла. — Билл покачал головой. — Вы, ребята, что угодно готовы наболтать.
И вдруг, к нашему полному изумлению, к нашему ужасу, глаза Сэма наполнились слезами. Он слепо уставился в пространство, как будто вместо нас с Джейком действительно видел ту самую аварию, в которой погибла его мама. Потом закрыл глаза, даже не пытаясь заслонить лицо. Он не всхлипывал, вообще не было никаких звуков, только слезы текли по щекам и капали на пластмассовый столик, — у людей просто не бывает столько слез.
Человек, сидевший с двумя маленькими дочками за соседним столиком, озабоченно оглянулся на нас.
