Нина Бодэн - Мятный поросенок
- Оно ничего не стоит, - сказал Тео.
Они сидели на поленьях, сложенных в маленьком закутке в конце сада тети Сары, - славное укромное местечко между задней стеной домика и порослью ивняка.
- Золото всегда чего-то стоит, - сказала Полл. - Даже самый маленький кусочек. Золотой соверен стоит чего-то, не правда ли?
Тео отвечал терпеливо:
- Да, но не обрезки сусального золота. Иначе, думаешь, отец принес бы их домой, нам, для рождественских открыток? Это просто мусор, который не успели вымести, и ничего больше.
- Но ты сам говорил!.. - воскликнула она.
- Я знаю, что я говорил. Но я думал... - Он отер себе лицо, силясь припомнить, что же именно он думал несколько месяцев тому назад. - Я правда думал тогда, что эти обрезки имеют какую-то цену. А иначе с чего бы отцу вот так взять и сняться с места? Я же не знал про дедушку Гринграсса. - Он глянул на нее с осуждением. - Ты ведь мне не сказала.
- Я и сама не знала. Я думала, он уже давно умер, и не догадалась, что папа тогда встретился с н и м.
- Но ты же сидела под столом и слышала, как отец сказал: «с отцом». Ты так рассказывала.
Отвечать было нечего. Во всяком случае, Полл не нашлась.
- Это нечестно, - промямлила она; ей захотелось, чтобы он снова стал поменьше ростом, тогда бы она его стукнула. Но тут ей пришло в голову кое-что покрепче. - Ты сам выдумал всю эту историю. Ты всегда все выдумываешь, чего не бывало. Например, про того свинопаса, будто он вовсе не бедняк и никаких снов про зарытое золото он не видел. По-твоему, он вор, который сам золото зарыл. А на самом деле это ты зарыл н а ш е золото и сказал, что папа его украл! - Она так разъярилась, что не говорила, а шипела, будто огнем дышала. - О, это просто подло!
- Да, я знаю, - сказал он.
Он сидел и глядел на нее как загипнотизированный, даже глаза остекленели. А она сразу почувствовала себя могучей и гордой. Сделав вид, будто рассматривает паучка среди ветвей ивы у себя над головой, она поразмыслила с минуту, потом проговорила резко:
- Значит, Ной поверил, что это золото - дорогое? Ты ему так сказал? (Тео кивнул.) И он тебе поверил?
Не сразу, я думаю...- Его глаза смотрели на нее с мольбой: отстань, отпусти! Но она оставалась жесткой и холодной, как судья, и он продолжал: - Я ему сказал, будто отец украл это золото в своей каретной фирме, чтобы нам было на что жить, пока он в Америке. Так оно звучало правдоподобней, как мне казалось. Не думаю, что Ной мне поверил, не целиком, во всяком случае. Но получилась такая игра или вроде игры. Ему самому не слишком хотелось затевать склоку, и он эту игру принял. Я ему - по кусочку золота каждую неделю, он - язык за зубами, никому ни слова. Получилась как бы дружба - один секрет на двоих, понимаешь? - Он тускло улыбнулся. - Может, сейчас тебе еще не понять, но когда подрастешь...
Полл совсем рассвирепела: за малолетку он ее принимает, что ли? Ей уже не п я т ь лет!..
- Выходит, ради какой-то и г р ы ты ему наврал, что папа украл золото?
Она придвинулась к нему так близко, что увидела собственное лицо в его зрачках. Но он закрыл глаза, будто хотел таким образом от нее избавиться.
- Глупо, я сам понимаю. Я же говорил тебе, что совершил ужасную вещь. Что я лучше умру, чем скажу. Да, лучше бы я умер, хоть сейчас.
- Не надейся, что я тебя пожалею, - свирепо сказала Полл и тут же пожалела: он был в таком отчаянье и такой дурак он был! - Я думаю, ты не сделал бы такую глупость, не будь ты такой умный. Ты же сам себя запутал! И погляди, в какую кашу ты влез! Золота нет, Ною давать больше нечего - что он теперь сделает? Начнет всем говорить, что папа у нас вор?
- Притом что я сам это говорил, в этом вся беда.
- А что мама скажет? А тетя Сара?
Тео вздрогнул и простонал:
- Лучше бы я умер!
- Ничуть не лучше. Вот если бы Ной умер!..
- Но, Полл, это жестоко!
- Почему?
Она и правда не понимала. Он глянул на нее со вниманием, потом вздохнул и сказал:
- Ты права. То есть это не ты жестокая, а я.
Полл проговорила: ..
- Ты можешь отдать Ною те деньги, которые получишь на ярмарку. - И добавила, поколебавшись: - И мои тоже, если хочешь.
Он покачал головой.
- Нет, это не решение. Во всяком случае, не окончательное. Я должен сделать что-то такое, чтобы остановить его раз и навсегда...
Он обхватил себя руками и сидел, скорчившись, будто вдруг замерз. Лицо у него было измученное, но решительное. Полл сказала:
- Пора идти завтракать. Я так рано встала сегодня, у меня прямо пустота в животе!
Проходя мимо летнего домика, они увидели, что дедушка Гринграсс крепко спит в кресле, разинув рот и похрапывая. Но когда Полл спустя недолгое время снова сюда пришла и крадучись заглянула в окошко, оказалось, что он уже собрался и ушел. Мама сказала:
- Да, он подолгу не задерживается - честь знает!
- Я бы тоже хотел вот так же, под настроение, - сказал Тео, - взять и вытряхнуться. Хотел бы я быть бродягой!
- Холодно, зима, - сказала Полл. - Бедный старик!
Мама фыркнула:
- Побереги свою жалость для кого-нибудь еще, моя девочка. Подумай хотя бы о своей тете Саре. Нести такой крест все эти годы. И такой стыд! При ее особом положении, которое она занимает в городе. И которое надо поддерживать.
- Но тете Саре вовсе не было стыдно, - сказала Полл. - Она тоже сказала «бедный отец» и приготовила ему завтрак.
- Истинная христианка, не то что я, - отвечала мама. - Она бы с себя сорочку сняла и самому черту подарила, если бы увидела, что он мерзнет. А теперь не болтайтесь у меня под ногами, дайте дела доделать. Полл, ступай на ферму мистера Тафта и принеси кувшин снятого молока. Молоко и луковый суп - и мы готовы к ярмарке!
День предстоял длинный. Полл сбегала на ферму Тафта, взяла кувшин молока и по дороге домой крутила этим кувшином у себя над головой, не пролив ни капли. По площади разъезжала тележка с бочкой воды, прибивала пыль, и Полл, поставив кувшин в сторонке, раз и другой проскочила под искрящимся душем - чтобы освежиться. Жара! Мама, опасаясь солнечного удара, заставила ее прилечь после обеда. Полл, конечно, и не думала спать, но заснула, а когда тетя Гарриет ее подняла, уже темнело и в окно доносилась ярмарочная музыка - волшебные звонкие созвучия, плывущие в синем воздухе.
- У меня такое чувство, будто я снова молодая, - сказала тетя Гарриет, ее румяное лицо лоснилось от довольства. - Подымайся, лентяйка! Прихватим Тео и пошли. Никого больше не ждем!
- Заходите, заходите, леди и джентльмены! Первая и последняя возможность, другой не представится - увидеть самую толстую женщину мира! Останетесь довольны, гарантируем! Всего шесть пенсов!..
Перед каждым балаганом были выстроены высокие помосты, на них картинки с изображением того, что внутри, а сверху кто-нибудь во всю глотку расхваливал достоинства этого товара.
- Входите! Спешите видеть! Чудо природы - человек-слон, хобот натуральный! ..
Эти люди назывались «зазывалы», и верить им, как объяснила тетя Гарриет, надо с осторожностью. К примеру, этот человек-слон: она видела его в позапрошлом году - ничем не замечательный господин, просто очень длинноносый.
Горелки, заправленные мазутом и угольным дегтем, выбрасывали ревущие, искрящиеся языки желтого пламени, освещая прилавки с пряниками; можно было купить целый домик-пряник, весь в сахарной поливе. А рядом балаган, где набрасывали на колышки кокосовые колечки. А следом еще палатка, там за шесть пенсов тебе выдернут любой зуб или за один пенс покажут, как другим дергают. А самое интересное, самое прекрасное - большая карусель: летящие кони, и павлины, и единороги, и чарующая механическая музыка, повторяющая снова и снова:
Взошла луна над стороной родною,
Моя страна озарена луною,
Ах, мне не спится,
Ночные птицы
Запели...
Тео отправился смотреть пожирателя огня, а Полл уплатила три пенса, и ей показали самую маленькую женщину во всей Англии. В палатке стоял игрушечный домик, самая маленькая выглядывала из его окошка. Полл разрешили с ней поздороваться за руку за те же деньги. Высовываясь из окна, женщина должна была наклоняться, но когда она встала во весь рост, то оказалась намного ниже Полл - веселенькая такая лилипутка, ладошка у нее жесткая и сухая, стариковская. Она сжала пальцы Полл и сказала:
- Дай бог тебе счастья, моя милая.
Потом на карусель. Тео сел на вскинувшегося на дыбы с огненными ноздрями коня, Полл оседлала страуса. Сидеть было скользко, она то взлетала, то парила, держась за страусиную шею, а шарманка наигрывала «Ах, мне не спится», а разноцветный мир летел по кругу все быстрей и быстрей. Она увидела маму, крикнула:
- А вот я, вот я!.. - И забарабанила пятками по страусовым бокам. Но на следующем кругу мама уже куда-то исчезла. Тео крикнул ей: - Погляди, Полл, поглядиl
