Радий Погодин - Земля имеет форму репы (сборник)

Турнир в королевстве Фиофигас

Могу поклясться, что во всех волшебных щах наличествует недосол.

Чем бы дитя ни тешилось

Уважаемый среднешкольник, я открываю занавес…[4]

В королевстве Фиофигас принц Филофей перестал есть.

Принесли повара Филофею еду королевскую в красивой фарфоровой посуде. Сказали: «Принц, кушать подано». Принц понюхал и отвернулся.

Обиделись повара. Еще бы — они со всей душой, со всем уменьем и тщательностью, а Филофей нос воротит, словно они ему не консоме люсиль подают, а штукатурку с опилками.

Побежали повара к королю жаловаться, а короля нет — отлучился во Францию по делам мармеладного производства. Всякое королевство от своей работы живет: в одном производят сандалии, в другом горшки, в королевстве Фиофигас — мармелад.

Побежали повара к королеве.

Королева, ничего не скажешь плохого, — упитанная, вежливая. Играла она в своих покоях Шуберта на рояле. А как доиграла, повара ей свою обиду и выложили, мол, и мороженое не ест, и компот вишневый не пьет, и гоголем-моголем брезгает…

— Или пусть объяснится, или пусть извинится, — говорят повара. — Мы за качество отвечаем.

Королева подняла розовые пальцы к вискам, голубые глаза закатила — у нее такая привычка была:

— Заболел… Расхворался… Умрет!

Вбежала королева в трапезную:

— Ах, дитя! Что за мода не есть? Ты меня убиваешь.

Филофей посмотрел на нее с грустью:

— Мама королева, это вы себя убиваете. Вот книги и трактаты, в коих сказано, что королевская пища вредна. Просвещенные умы сейчас питаются иначе. Исключительно по часам и минутам. Раздельно белками и углеводами.

— А вкусненькое?

— Вкусненькое, мама, надо забыть. От него вред — пережог организма. Прикажите, пожалуйста, подать мне продукты питания по этим схемам и диаграммам.

— А для души, сын?

— Для души — надежда.

Главная фрейлина — наперсница и советница — прошептала королеве на ухо:

— Радуйтесь, что не курит. Сейчас принцы с пятого класса к табаку тянутся. Сударыня, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не табаком.

И велено было подать Филофею, принцу, все по схемам и диаграммам: репу, капусту, редиску, крапиву, лист смородиновый, калган, портулак, сельдерей, томаты, каперсы, баклажаны, лимонник дальневосточный, кольраби, оливки, одуванчики и тому подобное.

Средние школьники принцев не уважают, — это доказано. Смешно им — ПРИНЦЫ! — гоняй, казалось бы, по футбольному полю, пока мяч и голова не станут квадратными, так нет, моду взяли — чуть что, женятся на принцессах. Слабаки! Дезертиры! Бананы!..

Средние школьницы к принцам относятся с пониманием. Они вообще — умны. Настолько умны, что догадываются, каким путем счастливые принцы превращаются в несчастливых королей, страдающих одышкой и ревматизмом. Но молчат. Это умно. А повзрослев, забывают — это тоже умно…

Однако же — «Помни!»[5]

Назвав книгу так красиво, Пифологий стремится особо выделить тот факт, что мудрость принадлежит всем, как природа, но, и обращаться с нею надо бережно, иначе в самой ее сути что-то сдвинется и мудрость станет глупостью.

По возвращении из Франции король Филогерц сунулся на кухню, чтобы съесть бутерброд. Повара у окон сидят угрюмые, без колпаков, глаза в одну точку. Когда у поваров глаза в одну точку, они либо спят, либо решили все бросить и податься в матросы. Поварята с пунцовыми ушами нарезают вместо лососины и ветчины на разделочных досках брюкву и морковку ломтиками и говорят, что принц Филофей — теперь не поймешь — то ли шибко умен, то ли вовсе глуп, а жаль — он хоть и хилый принц, но безвредный.

Дрогнуло у короля сердце, заныло — «Заболел!» — сын как-никак. Побежал король к принцу в апартамент. А принц в трапезной на столе сидит дубовом, старинном, еще дедушкой купленном, и, поглядывая на часы, жует морковь.

Растерялся король.

— Как сидишь? — спрашивает.

— В позе «Лотоса», — отвечает принц и садится в другую позу — «Ужаленный лев». И жует по схеме уже не морковь, а молодой сельдерей с крапивой и улыбается — в этой позе улыбаться должно.

— И не стыдно тебе? — сказал король. — Ты техникум закончил королевского мармеладного производства. Над тобой смеются… А мне обидно. Ты понимаешь — обидно мне. Склады и пакгаузы мармеладом затоварены, а ты? Глаза бы мои на тебя не глядели.

— Не это главное, — отвечает принц. — Главное, папа, диета и неторопливое движение рук, напоминающее почесывание. Если всю жизнь почесываться, жевать орехи и корнеплоды, можно дожить до ста тридцати лет и умереть здоровым. «Где жевание, там выживание»

— Действительно не поймешь: то ли шибко умен, то ли вовсе глуп, — сказал король. — Но ведь нехорошо это… Из-за чего, спрашивается, упал спрос на сладкое? Из-за таких, как ты. Может, выдрать тебя? — Тут королю стало стыдно — принца, королевского сына, драть! А какой другой выход?

И воскликнул король:

— Советник! Какой другой выход?

Советник выдвинулся из-за портьеры:

— Женить. — Советник у короля всегда под рукой. Одна голова хорошо, но три — лучше — потому три, что каждый советник считает себя умнее короля вдвое.

Тут вошла королева, красиво причесанная, красиво одетая. Спросила, выказывая интерес:

— Женить? Для чего?

Король не сдержался. Рявкнул:

— Для сохранения вида! — Но взял себя в руки. — Сударыня, — сказал он учтиво, — вы всегда считали, что принцев приносят аисты.

— Вы грубый, — ответила ему королева и посмотрела на сына.

Принц Филофей стоял на дубовом дедушкином столе в позе «Тоскующая обезьяна». Жевал портулак. В этой позе портулак жевать должно.

Был Филофей веснущат, курнос и запущен.

— Ну может не аисты. Не уверена. Может, фламинго… — Королева вздохнула изысканно, поправила на виске локон и вышла.

— Нет ли у вас, случайно, на примете знакомой принцессы? — спросил король у советника.

Советник кашлянул:

— Сударь король, помилуйте… Какая принцесса добровольно…

— Понятно. Так что же делать?

— Турнир принцесс! О, сколько благородных королевских фамилий были спасены благодаря турниру. А как красиво. Волшебный мальчик. Золотая труба. Возрождение традиции.

Королю показалось, что он одинокий король на пустой шахматной доске, — так грустно стало: «Сын! Вырос!»

— Турнир, — сказал король, жалея себя. — Но хорошо ли это? Молва пойдет, мол, принц совсем не гож. Не в состоянии авторитетно познакомиться с принцессой. Скажем, на танцах.

— А если у него нет времени? Он мыслит!

— Это прилично?

— Да это ого-го! К тому же… — Советник перешел на шепот. — Ваш мармелад! Все склады, все пакгаузы завалены. Доход упал. А на турнир вместе с принцессами приедут бонны, гувернантки, няньки. Они ваш мармелад съедят в один присест. Поторопитесь с расфасовкой, упаковкой, рекламой. Предлагаю: «Ориенталь лакричный», «Фио-люкс». Жизнь, сударь король, — умение считать…

— Браво, — сказал король. — Я награжу вас орденом.

Советник поклонился.

— Благодарю. Я бы хотел процент…

— А вы не промах. — Король принял величественную позу, очень похожую на позу «Поющая кобра». — Организацию турнира, сударь, я поручаю вам.

Но тут же выяснилось, что советник не все может. Волшебный мальчик-трубач ему не подчиняется. А без «Мелодии принцесс» турнир, как цирк без лошадей.

— Нужно просить волшебницу Измору, — сказал советник. — С вашего позволения, я ее видел в парке.

— Тогда не будем мешкать. Время — деньги!

«Сколько людей ошибаются, полагая, что время только деньги. Время — обмен веществ и мнений, и смех, и слезы, и любовь. Но! Время — это правило игры».

Принц Филофей стоял в позе «Краб, изготовившийся к охоте на трепанга». В этой позе должно есть овес.

Когда король и советник убежали в парк, мальчишка-поваренок поставил тарелочку с овсом на подоконник, вытащил из кармана котлету и кусок хлеба.

— Принц, ешьте, пока никто не видит.

— Что ты! Я же воспитываю силу воли, — сказал принц.

— Но вас оженят.

— Сила воли главнее. И ты не спорь…

Поваренок сел на дубовый старинный стол. Съел котлету, пальцы о штаны вытер.

— Действительно. Кто мы без силы воли? Всех нас оженят.

Уважаемый среднешкольник, пока король Филогерц и его советник бегают по дорожкам парка, заглядывают за кусты малины, олеандра и рододендрона в поисках волшебницы Изморы, обратимся к истории.