Роальд Даль - Матильда
Уилфред встал.
— Начни-ка таблицу умножения на три с конца! — рявкнула Транчбуль.
— С конца? — запинаясь, проговорил Уилфред. — Но я не учил с конца.
— Ну вот! — торжествующе вскричала Транчбуль. — Она ничему вас не научила! Мисс Хани, почему вы абсолютно ничему их не научили за прошедшую неделю?
— Это не так, — ответила мисс Хани, — Они все научились умножать на три. Но я не вижу никакого смысла в том, чтобы они учили таблицу умножения с конца. С конца ничего нельзя учить. Весь смысл жизни состоит в том, чтобы двигаться вперед. Я хочу у вас спросить, можете ли вы, например, назвать по буквам какое-нибудь слово с конца? Очень я в этом сомневаюсь.
— Не дерзите мне, мисс Хани! — отрезала Транчбуль, после чего повернулась к несчастному Уилфреду. — Очень хорошо, мальчик, — сказала она. — Ответь мне. У меня семь яблок, семь апельсинов и семь бананов. Сколько всего у меня фруктов? Быстрее! Давай же! Говори ответ!
— Но ведь это сложение! — воскликнул Уилфред. — Это же не умножение на три!
— Ты совершеннейшая тупица! — закричала Транчбуль. — Ты гнойный флюс! Ты искусанная блохами задница! Это и есть умножение на три! У тебя три кучки разных фруктов, в каждой по семь плодов. Трижды семь будет двадцать один. Ты, вонючка! Я дам тебе еще один шанс. У меня восемь кокосов, восемь арахисов и восемь грецких орехов, Сколько всего у меня орехов? Отвечай мне быстро.
Бедный Уилфред был совсем сбит с толку.
— Стойте! — вскричал он. — Подождите, прошу вас! Мне нужно сложить восемь кокосовых орехов, восемь арахисов… — Он принялся загибать пальцы.
— Ты, мерзкий пузырь! — закричала Транчбуль. — Ты, скользкий головастик! Это не сложение! Это умножение! Ответ будет — трижды восемь! Или восемью три! А какая разница между трижды восемь и восемью три? Ну-ка, скажи-ка мне, ты, мерзкая букашка, да поживее!
Уилфред был так испуган и озадачен, что уже и говорить не мог.
Транчбуль приблизилась к нему, сделав два огромных шага, и подсекла Уилфреда каким-то ловким приемом то ли из дзюдо, то ли из карате, так что мальчик подскочил и перевернулся в воздухе. Однако когда он еще не успел закончить оборот, она схватила его за лодыжку, и он так и повис в воздухе, как ощипанная курица в магазине.
— Восемью три, — кричала Транчбуль, покачивая Уилфреда из стороны в сторону, — будет столько же, сколько трижды восемь, а трижды восемь двадцать четыре! Повтори!
В этот самый момент Найджел, сидевший в другом конце класса, вскочил со своего места и возбужденно закричал, показывая пальцем на доску:
— Мел! Мел! Посмотрите на мел! Он двигается сам по себе!
Найджел кричал так громко, что все уставились на доску, включая Транчбуль. Новенький кусочек мела и вправду завис над доской.
— Он что-то пишет! — кричал Найджел. — Мел что-то пишет!
И правда, он что-то писал.
На доске появилось слово: Агата.
— Это еще что такое, черт побери! — завопила Транчбуль.
Она с изумлением увидела, что чья-то невидимая рука вывела на доске ее имя. Она выронила Уилфреда, и тот упал на пол.
— Кто это делает? — закричала она, ни к кому не обращаясь. — Кто это пишет?
Мел продолжал писать: Агата, это Магнус. Это Магнус. Все услышали, как из горла Транчбуль вырвался стон.
— Нет! — закричала она. — Этого не может быть! Это не Магнус!
Это Магнус. Ты уж поверь мне, — появилось на доске.
Мисс Хани бросила быстрый взгляд на Матильду. Та сидела за партой, высоко подняв голову и сжав губы. Глаза ее блестели, как две звездочки.
Агата, отдай Дженни мой дом, — появилось на доске.
Все почему-то смотрели теперь на Транчбуль. Лицо директрисы было белым, как снег, и рот ее то открывался, то закрывался, как у палтуса, вытащенного из воды, а из горла вырывались сдавленные звуки.
Отдай моей Дженни ее жалованье. Отдай моей Дженни дом. А сама убирайся.
Если ты этого не сделаешь, я с тобой расправлюсь.
Я с тобой расправлюсь точно так же, как ты расправилась со мной.
Я буду следить за тобой, Агата.
Мел перестал писать. Несколько мгновений он висел в воздухе, потом неожиданно упал на пол с глухим стуком и раскололся надвое.
Уилфред, успевший к тому времени занять свое место в переднем ряду, закричал:
— Мисс Транчбуль упала! Мисс Транчбуль на полу!
Это была самая сенсационная новость. Все вскочили на ноги, чтобы получше рассмотреть, что же произошло. Мисс Транчбуль растянулась в полный рост на полу.
Мисс Хани подбежала и склонилась над лежавшим гигантом.
— Она без сознания! — воскликнула учительница. — Она еле дышит! Сбегайте кто-нибудь за медсестрой!
Трое учеников выбежали из класса. Найджел, всегда готовый что-то делать, схватил графин.
— Мой отец говорит, что холодная вода — лучшее средство привести человека в чувство, — сказал он, и с этими словами вылил все содержимое графина на голову Транчбуль. Никто не возражал, включая мисс Хани.
Что же касается Матильды, то она продолжала неподвижно сидеть за своей партой. Она как-то странно себя чувствовала. У нее было такое ощущение, будто она прикоснулась к чему-то нереальному, к чему-то такому, что находится далеко от земли, на самой далекой звезде. Она чувствовала, как в голове ее происходит какое-то движение, как в глазах делается горячо, горячее, чем прежде, и особенно сильным это ощущение было тогда, когда она заставила мел подняться и выводить на доске слова.
В класс вбежала медсестра, сопровождаемая пятью учителями — тремя женщинами и двумя мужчинами.
— Слава тебе Господи, кто-то наконец свалил ее на пол! — воскликнул один из мужчин, усмехаясь. — Примите мои поздравления, мисс Хани!
— Кто на нее вылил воду? — спросила медсестра.
— Я, — гордо ответил Найджел.
— Молодец, — сказал другой учитель. — Может, еще принести?
— Хватит, — сказала медсестра. — Нужно отнести ее в медпункт.
Потребовались усилия пятерых учителей и медсестры, чтобы поднять эту огромную женщину и оттащить ее в медпункт.
— Думаю, до начала следующего урока всем лучше поиграть на площадке, — обратилась мисс Хани к ученикам. После этого она подошла к доске и стерла то, что там было написано.
Дети потянулись из класса. Матильда пошла было вслед за ними, однако, проходя мимо мисс Хани, она остановилась и встретилась глазами со взглядом учительницы. Мисс Хани быстро подошла к ней, крепко обняла и поцеловала.
НОВЫЙ ДОМ
В тот же день распространились слухи, что директриса, оправившись от потери чувств, поднялась и вышла из здания школы с поджатыми губами и бледным лицом.
На следующее утро она не появилась в школе. Во время большой перемены мистер Трилби, заместитель директора, позвонил ей домой, чтобы справиться о ее здоровье. Телефон не отвечал.
Когда занятия в школе кончились, мистер Трилби решил продолжить расследование, а потому отправился в дом на окраине городка, в котором жила мисс Транчбуль. Это был красивый особняк из красного кирпича, в стиле восемнадцатого века. Известен он был под названием «Красный Дом» и прятался в лесу за холмами.
Мистер Трилби позвонил в звонок. Дверь никто не открыл.
Он громко постучал. Дверь никто не открывал.
— Есть кто-нибудь дома? — крикнул он. Ему никто не ответил.
Мистер Трилби толкнул дверь и, к своему удивлению, обнаружил, что она не заперта. Он вошел внутрь.
В доме было тихо и пустынно, однако мебель была на месте. Мистер Трилби поднялся наверх в хозяйскую спальню. Здесь тоже все вроде было в порядке, пока он не стал выдвигать ящики и заглядывать в них. Нигде не было ни одежды, ни белья, ни обуви. Все это исчезло.
Удрала, сказал про себя мистер Трилби и отправился известить школьный совет о том, что директриса неожиданно исчезла.
На утро второго дня мисс Хани получила заказное письмо из местной адвокатской конторы, в котором ей сообщали, что завещание ее покойного отца, доктора Хани, загадочным образом объявилось. Из него следовало, что после кончины своего отца мисс Хани стала законным владельцем недвижимости, известной под названием «Красный Дом», который до недавнего времени занимала некая мисс Агата Транчбуль. Из документа также следовало, что все сбережения ее отца, которые, к счастью, по-прежнему хранятся в банке, также принадлежат ей.
В письме адвоката, приложенном к бумагам, мисс Хани просили как можно скорее зайти в контору, чтобы собственность и деньги можно было незамедлительно перевести на ее имя.
Мисс Хани так и поступила, и не прошло и двух недель, как она перебралась в «Красный Дом», тог самый, где она выросла и где, к счастью, вся семейная мебель и картины были на месте. С тех пор Матильда каждый вечер была желанным гостем в «Красном Доме», и между учительницей и маленькой девочкой завязалась очень крепкая дружба.
