Анвер Бикчентаев - Прощайте, серебристые дожди...

Он внимательно оглядел всех: дошло ли до их сознания то, как дорога каждая минута?

— Командиры соседних партизанских отрядов за полчаса до нашей атаки начинают совместное наступление в трех направлениях. Их задача: отвлечь на себя основные силы противника. За эти двадцать минут мы должны преодолеть заграждения, пройти минное поле, подавить огневые точки и захватить траншеи. Специальная группа гасит сопротивление на самом мосту. Я руковожу штурмовой группой подрывников.

После этого он прочел боевой приказ: кто и в какое время атакует тот или иной боевой объект. Все было рассчитано по секундам.

Партизаны продвигаются гуськом. Шагают неслышно, так тихо, что даже чуткие птицы не встрепенутся. Мальчишки идут замыкающими, как это называется в строевом уставе. После них — лишь старшина. Сейчас нельзя ни останавливаться, ни разговаривать, ни курить, ни кашлять…

Азат вовсе не следопыт. Однако даже он замечает свежие затесы на деревьях. Это ориентиры, оставленные нашими разведчиками. Тайные знаки ведут к реке.

Внезапно отряд остановился. И тут все услышали ровный гул.

— Самолет, — прошептал Мишка-поваренок. Раздался хлопок, и над лесом ярко вспыхнула ракета.

На мгновение стало светло как днем.

— Засекай время! — шепнул Артист Азату.

— Пять минут прошло! — докладывает он, когда в небе разрывается новая ракета.

— Тебе этого вполне достаточно, чтобы в темноте вскарабкаться на дерево и укрыться, — говорит Артист, успокаивая юного разведчика. — Вот тебе пакет. Там бинокль и продукты. Есть какие-нибудь вопросы?

— Все понятно.

— Ну ступай! — приказал Артист, слегка обняв Азата. — Мы за тобой будем следить и, в случае чего, окажем помощь. Одним словом, в беде не оставим.

Азат осторожно соскользнул в воду. Сейчас самое главное — бесшумно уйти на дно.

Вода была холоднее, чем он предполагал. Может, она кажется такой ледяной, потому что он волнуется? В первое мгновение Азат чуть не наглотался воды. Постоял немного и, сообразив, в каком направлении идти, двинулся вперед, ощупывая ногами дно.

Ему надо выйти к точно намеченному месту. Ошибиться нельзя: возьмешь левее — наскочишь на немецкий секрет, выставляемый на ночь, отойдешь чуть правее — там минное поле.

Высокий дуб, растущий на противоположном берегу, — наблюдательный пункт Азата.

А вот, наконец, и берег. Азат бесшумно выбрался на сушу. Он знал, что на противоположной стороне за ним наблюдают и сильно волнуются.

Дальше следовало действовать еще осторожнее. Где-то рядом немецкий секрет. При ярком свете ракеты Азат огляделся. Противника как будто не видать. Это успокоило его. При второй вспышке наметил себе маршрут до нужного дерева.

Лишь, после того как погасла третья по счету ракета, Азат стал карабкаться на дуб. «Только бы успеть укрыться в ветвях!» — шептал он, проклиная мокрые штаны, которые мешали ему лезть наверх.

Началась канонада.

«Соседние отряды уже начали отвлекающие удары, — сообразил он. — Надо сверить по часам».

Азат повесил бинокль на шею, поднес к глазам часы. При очередной вспышке немецкой ракеты взглянул на циферблат: в его распоряжении оставалась четверть часа…

В предрассветных сумерках перед юным разведчиком постепенно открылась вся вражеская оборона. Засуетились фашисты в траншеях. Серо-синие фигурки заходили по мосту.

— Танков нет, — сказал он сам себе. — Вон траншея, а ближе к мосту — две пулеметные точки. Все, как есть, без изменений. Минометы стоят за мостом, их отсюда не видно.

Юный разведчик нетерпеливо поглядывал на часы.

— Скорей бы пошли, что ли, за завтраком… Казалось, часы остановились — так медленно тянулось время.

В бинокль ему хорошо видно, как в лощинку выползают фашисты, неся по нескольку котелков. Это для тех, кто ночью бодрствовал.

Пора!

И вот над берегом раздается: тиу-ти… тиу-ти… Это сигналит Азат.

Пока все идет так, как и предполагал начальник разведки: фрицы завтракают, а боевая охрана проявляет полную беспечность. Конечно, никто не ждет атаки. Один пишет письмо, а второй тот, что на левом фланге, раздевшись, загорает.

«Вот всыплют тебе, будешь знать, как загорать на посту!» — шепчет Азат.

И тут он едва не вскрикнул. Только сейчас Азат заметил, как ловко и бесшумно подползают партизаны. Вот они уже совсем близко. Тот фриц, который загорал, даже пикнуть не успел.

Скоро траншея оказалась в руках партизан, фашисты, которые сейчас возвращаются с полными котелками, попадут прямо в объятия лесных мстителей.

Возле моста началась перестрелка, в немецкие пулеметные гнезда полетели гранаты.

Тут Азат услышал голос Миколы Федоровича: — Слезай! Смотри, шальной пулей заденет!

— Я не могу уйти с поста, — ответил Азат.

— Поторапливайся! — рассердился Микола Федорович. — Это приказ командира. Если не веришь, у Мишки спроси.

К этому времени противник открыл огонь из уцелевших пулеметов. Три раза бабахнул миномет. Ответный партизанский огонь был точным и мощным. Не зря готовились к этому бою с такой тщательностью.

В течение семи минут, как и было, предусмотрено приказом, все траншеи и окопы оказались в руках партизан. В следующие семь минут надо было успеть заложить взрывчатку и поджечь бикфордов шнур, чтобы очередной вражеский эшелон не успел пройти по мосту.

— Вон начальник штаба! И с ним Отто! — заорал Микола Федорович, забыв осторожность. — Они уже подходят ко второй опоре.

— Тише вы! — прикрикнул дядя Ваня. Он только что переправился через реку.

Вслед за ним шли Оксана Белокурая и Верзила. Вот уж кого не думал увидеть здесь Азат! Но удивляться некогда.

— Спасибо, Байгужин, — сказал командир. — Я довольна тобой. А сейчас — все в укрытие. До взрыва осталось две минуты. Даю красные ракеты.

Азат хотел вернуть ей часы, но она отмахнулась:

— Часы потом, а вот бинокль оставь, понадобится. Мальчишки уже лежали на своем партизанском берегу, в заранее открытых щелях, когда отчетливо услышали стук приближающегося поезда.

Будто сговорившись, мальчишки разом приподняли головы над окопом. Мост все еще стоял, тогда как он давным-давно должен был взлететь на воздух.

— Что могло случиться? — простонал Миша.

— Молчи! — набросился на него Микола Федорович. — Вон опять к мосту наши бегут.

Азат разглядел Артиста, Отто и Верзилу. Мальчик с удивлением подумал: «Верзила-то зачем?» Он бежал далеко позади тех двоих.

Артист и Отто уже скрылись с глаз, а полицай отстал от них. Азат почувствовал, как волосы его становятся дыбом. «Ведь теперь Артист и Отто, если взорвут мост, ни за что не успеют спастись».

Вражеский эшелон уже стучал совсем близко, когда Азат сорвался с места и бросился в сторону Красного моста. Наверно, он хотел во что бы то ни стало спасти Артиста и Отто.

— Ложись! — закричал ему Микола Федорович, но Азат ничего не слышал. Ему бы только добежать.

Вот из-за поворота показался поезд. Азат бежал, спотыкаясь и падая. Ему, конечно, не надо было выбегать из укрытия. Но разве в жизни человек всегда поступает так, как надо?

Азат вдруг увидел, как мост вздрогнул и медленно стал подниматься в воздух, разваливаясь на куски.

Азату показалось еще, что половина поезда повисла над рекой. Больше он ничего не помнит.

Ржавые спирали окружали его. Попробуй выбраться из этого плена! Где же граната?

Мальчишка напрягает память, стараясь восстановить картину боя. Но в голове полная сумятица.

Никогда еще он не был таким беспомощным. Даже зло берет. Надо успокоиться.

По бездонной синеве медленно плывут облака. Одно из них напоминает ветвистый дуб. Очень странно видеть

белый дуб. Совсем седой! А следующее облако похоже на мост, на железнодорожный, проходит мгновение, и облака сходятся, долго клубятся, и по небу уже несется бесформенная серая масса.

Он поймал себя на страшной мысли: почему в это утро такая глубокая тишина вокруг? Мальчишка встрепенулся. Даже в самые тихие дни в лесу что-то пищит, стрекочет, поет.

Неужели его бросили?

Он попытался приподняться, но не сумел. Словно из него ушла вся сила. «Лежу, как тесто в квашне», — вздохнул он. Но руки действовали. Он пальцами нащупал носилки, на которых лежал.

Значит, сюда его принесли. Но где же люди? Большого труда стоило повернуть голову.

На поляне, словно сраженные внезапным сном, лежали партизаны. Но почему такая страшная тишина? Может, все они мертвые? Ему стало страшно, как тогда, когда Одноглазый поймал его с чемоданом, полным шрифта. Даже дыхание перехватило.

Он сделал еще одну попытку сесть. Но не тут-то было. Он даже не шелохнулся.

Может, все это происходит не наяву, а во сне?

Нет, Азат не спит, он рассуждает, бодрствует.