Спорим, это мальчик! - Теренс Блэкер
— Ни слова не говори, — прошептал я. — Делай, как я скажу.
— Что? — удивился Сэм и тут заметил маму. — Ой-ой!
— Повернись кругом, медленно и непринужденно! — приказал я. Как ни странно, он подчинился без возражений. — И пошли. — Я небрежно обхватил его рукой за плечи. Он попытался дернуться, но я держал крепко, и он прекратил сопротивление. Только пробормотал:
— Ты мне за это еще ответишь.
— Главное — дойти до угла, — отозвался я.
Когда мы были почти у цели, я оглянулся.
Мама стояла возле машины и неотрывно смотрела нам вслед.
Мы завернули за угол. Я ослабил хватку, и Сэм немедленно отскочил от меня.
— Мэтью Бертон, ты больной, — сообщил он. — Чего ты меня все время лапаешь?
Я устало улыбнулся в ответ:
— Кто теперь нервничает, а?
Миссис Бертон
Как будто мало было потрясений на этот день! Похоже, Мэтью Бертон обнаружил, что на свете существуют девочки. Я смотрела, как он удаляется по улице, обнимая за плечи стройненькую невысокую блондиночку с прической «конский хвост», и испытывала то чувство, которое переживает каждая мать, когда ее дети начинают взрослеть — немножко грустно, конечно, но и радостно тоже.
У Мэтью завелась подружка! Я тихонько засмеялась.
Когда я добралась до дома номер 23, Сомертон-гарденз, Дэвид, как и следовало ожидать, находился на кухне. У него есть теория, согласно которой в минуты кризиса хороший совместный обед или ужин великолепно сплачивает семью. Сегодня он готовил паэлью[3]. Когда я вошла, он зачерпнул немного томатного соуса и протянул мне ложку.
— Попробуй, муки достаточно? — спросил он с тревогой.
Я сказала:
— Мэтью завел себе подружку. Я их сейчас видела. По-моему, они меня не заметили. Маленькая блондинка с длинными волосами.
Дэвид так и остался стоять с ложкой в протянутой руке.
— Мэтью? Не может быть! Я хотел сказать, не рановато ли?
Я сказала ему, что в наше время дети взрослеют рано. Может быть, это и к лучшему, сказала я. У него прибавится уверенности в себе.
— Кто она? — спросил Дэвид.
— Вероятно, одноклассница. — Я попробовала соус и сказала Дэвиду, что нужно прибавить соли. — А ты… говорил с ним? — спросила я.
Дэвид озабоченно помешивал что-то в кастрюльке.
— Говорил? Ты хочешь сказать… Большой разговор о жизни? — Он покачал головой. — Н-нет, не то чтобы…
Я сказала, что пора поговорить. Дэвид кивнул с несчастным видом. Только услышав голоса мальчиков у парадной двери, я спохватилась, что мы совсем забыли обсудить предстоящий приезд Сэмова отца.
Мэтью
Я догадывался, что у мамы что-то стряслось на работе, раз она так рано вернулась домой, а когда увидел их обоих в кухне с встревоженными лицами, сразу подумал, что нам сейчас сообщат какую-нибудь гадость.
Но оказалось, у них совсем другое было на уме.
— Не тебя ли я только что видела в парке? — спросила мама с какой-то странной улыбочкой.
Я уже знал: это верный признак, что мама пытается говорить шутливо.
— В парке? — повторил я. — Нет, вряд ли.
— А я готова поклясться, что видела тебя с девочкой!
Я с виноватым видом пожал плечами.
— Не-а, — промямлил я. — Наверное, это был кто-нибудь другой.
— Значит, ты был с Сэмом? — спросил папа.
Я покосился на Сэма и в ту же секунду понял, что сейчас будет. С той самой минуты, как я положил свою руку ему на плечи, он дожидался случая отплатить.
— Не, я был с Джейком и Тайроном, — сказал этот мерзавец. — Хотел дать Мэтту возможность… приятно провести время. — Он подмигнул. — Ну, вы меня понимаете…
— Не нужно смущаться, — сказал папа. — Это вполне естественно. Кто она?
— Да, — подхватил Сэм, — кто эта милашка?
Я впал в панику и ляпнул:
— Ссс… Ссс… Симона. Она из нашего класса.
Мама улыбнулась.
— Ты раньше не говорил, что у вас в классе есть какая-то Симона.
— Да я раньше не обращал на нее внимания, — пробормотал я. — Давайте не будем о ней говорить.
— Нет, будем! — Сэм уже по-настоящему наслаждался. — Расскажи нам, Мэтью, какая она.
Мама с папой смотрели на меня и ждали.
— Ну-у, она такая тихая, довольно умная и, наверное, немножко застенчивая.
— И красотка, правда ведь?
Я прищурился. Я все-таки отомщу Сэму, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни!
— Да, — холодно проговорил я. — Она очень красивая… Такая женственная…
Мама вдруг подтолкнула отца локтем.
— Знаете, мне нужно кое-кому позвонить. Я пойду наверх.
Она многозначительно посмотрела на него и быстро вышла из кухни.
Мистер Бертон
У меня никогда не было проблем по части общения, но, строго между нами, тот разговор с Мэтью и Сэмом «о пестиках и тычинках» не сказать чтобы прошел с ошеломляющим успехом. Некоторые слова и выражения интимного свойства звучали очень странно даже в моих собственных ушах — как будто их никто и никогда не произносил вслух.
Мэтью все пытался меня перебить, говорил, что все это прекрасно знает и незачем вдаваться в такие подробности, но Сэм, к несчастью, оказался страшно наивным по этой части и задавал вопросы, на которые мне довольно трудно было ответить.
Мэтью
Нет, нет, нет! НЕТ! Только не это! Только не на кухне! Не от родного отца! Не надо, пожалуйста, не надо!
Папа, отчаянно подбирая слова и страдая все сильней, пытался рассказать нам о сексе. То и дело наступали долгие мучительные паузы. Когда ему приходилось употреблять слова, которые его смущали — такие, как «презерватив», «эрекция», «сперма» и так далее, — он вздрагивал, как будто они причиняли ему физическую боль.
Можно не объяснять, что Сэм отрывался по полной программе. Он без конца задавал вопросы, от которых мне хотелось спрятаться под стол.
— Значит, у парня при этом… А девчонка… Объясните, пожалуйста, еще раз, мистер Бертон.
И так без конца.
— А что же такое все-таки «безопасный секс»?
«Ну, всё! — подумал я. — Это… это уже слишком! Это официальное объявление войны!»
После Большого Разговора о Сексе мы поднялись наверх. Пока шли по лестнице, Сэм хмурился, как будто все еще обдумывал про себя увлекательные, но и пугающие новые знания о том, как устроены мальчики и девочки. Мы вошли в мою комнату, закрыли за собой дверь, Сэм рухнул ничком на мою кровать, уткнулся лицом в подушку и в диком восторге заколотил по матрасу кулаками.
— Сэм!
Я сгреб его за шиворот, рывком поднял на ноги. В его глазах от смеха стояли слезы.
Я ничего не мог поделать. Я хотел рассердиться, но
