Валерий Воскобойников - Утренние прогулки

- Если не проспишь, - ответил он и засмеялся. - Ух, как я любил в твоем возрасте поспать, только редко удавалось.

Мы с ним специально пораньше вышли, чтоб не торопиться и поразговаривать, и вдруг он остановился около высоких деревьев, задрал голову.

- Ты посмотри, Коля, чижики! На нашу улицу чижи прилетели!

Я раньше в городе никогда не обращал внимания на птиц. А если и смотрел, то думал, что все они или воробьи, или синицы, или вороны.

- Послушай, как они веселятся! - радовался Федор Матвеевич. - Самые дружные птички - это чижики. На старой моей улице я их никогда не видел, а к вам - прилетают.

Я посмотрел на птиц. Они прыгали по веткам и громко пели. И правда, песни у них были совсем не воробьиные.

- Чижика мы могли бы держать и дома, за ним просто ухаживать, - сказал Федор Матвеевич, когда мы пошли дальше.

- А давайте купим, - предложил я.

- Что ты, Коля, покупать я не буду. Это только канареек покупают, потому что они не водятся у нас в диком виде. А певчую птицу надо самому выбрать в лесу по песне, по характеру или по красоте. Хочешь, поедем в лес?

- Конечно, хочу! - сказал я.

- Давай съездим на воскресенье, если не будет мороза. Я знаю еловый лес, там в теплые зимы всегда живут чижики. А то я тебе сколько уж рассказывал, а так ни разу и не показал.

- И он у меня будет жить?

- Обязательно будет. А как он поет! Какой он веселый! Сам увидишь, - сказал Федор Матвеевич. - Только бы мама тебя отпустила.

Когда с человеком дружишь, встречаешь его каждый день. А уж раз-то в неделю - обязательно.

Сейчас мы со Светой поссорились, и я за месяц видел ее только два раза.

Мы шли по улице в разные стороны. Если бы она поздоровалась или бы сама ко мне подошла, я бы с ней сразу заговорил. Но она проходила, глядя в сторону, и я тоже на нее старался не смотреть.

И вдруг она к нам прибежала домой. Когда я открыл дверь и увидел ее, то удивился, даже не отошел от двери.

У нее было такое лицо, как будто она меня не видит и пришла совсем не ко мне.

- Федор Матвеевич дома? - спросила она.

Я опять удивился и ответил:

- Дома.

- Я к Федору Матвеевичу.

Федор Матвеевич в это время заряжал фотопленку в ванной.

- Света? - крикнул он оттуда. - Раздевайся, Светочка, давно я тебя не видел.

- Федор Матвеевич, у нас Барри заболел, - сказала Света.

Она пальто не снимала, только подошла к двери в ванную.

- Сейчас я выйду, - отозвался Федор Матвеевич.

- А чем заболел? - спросил я.

- Не знаю. Папа в Тюмени, а мама поехала на дачу, меня одну оставила.

- Нос у него горячий? - спросил Федор Матвеевич все еще из ванной.

- Очень горячий. И он не ест, лежит на подстилке и на улицу не хочет.

- Понимаешь, в птичьих болезнях я кое-что знаю, а собачьи - не очень. Сейчас я позвоню другу.

Федор Матвеевич вышел из ванной и сразу встал у телефона.

- Знаю, что они чумой болеют, а какие признаки у этой чумы - дело для меня темное. А может, он просто поел что-нибудь на улице.

- Он на улице никогда не ест, ему Светин отец запрещает. Это называется «отказ от корма», - сказал я.

- Ну конечно, он ведь - служебная собака, - поправился Федор Матвеевич.

- Может, «скорую помощь» вызвать, для животных? Папа оставлял телефон, только я не знаю, куда он делся.

- Сейчас все сделаем. Сначала позвоним другу - если он свободен, то можно не переживать. Он у меня тоже птичник, а сам работает ветеринарным доктором. Только бы застать его дома.

Федор Матвеевич набрал номер и сразу обрадовался:

- Застал!… Игорь, - начал говорить он другу, - Игорек, у тебя мотоцикл на ходу?… Ну, слава богу. Игорек, подъедь ко мне, Пожалуйста, у нас тут у друзей заболела собака… Да нет, не у меня, откуда у меня собака, у друзей, я говорю. - Он послушал, что ему говорил товарищ. - Редкой породы, сенбернарыч… И девочка дома одна, плачет.

Я посмотрел на Свету - она и в самом деле собиралась плакать.

- Ну, спасибо. Сейчас мы тебя встретим… Едет, - сказал Федор Матвеевич и положил трубку, - минут через двадцать пять встретим.

Мы оделись, оставили маме записку, где мы, и вышли на улицу.

Мимо проезжали разные машины, но мотоцикл не показывался.

- Он с коляской, - сказал Федор Матвеевич, - его сразу узнаешь.

Потом из- за поворота вывернул мотоцикл, с огромной скоростью понесся к нам и около нас громко затормозил.

- Ну ты и носишься, смотреть страшно, - сказал Федор Матвеевич пожилому человеку в мотоциклетном шлеме.

- Сам просил торопиться, - ответил человек.

Он снял шлем, вынул из коляски чемоданчик и спросил, как настоящий врач:

- Где больной?

Мы пошли к Светкиному дому.

Света открывала дверь, а Барри молчал, хотя раньше всегда встречал своим зычным басом.

Доктор снял куртку, вытер лицо и руки большим носовым платком, прошел в комнату к Барри, нагнулся над ним, а тот лежал и равнодушно смотрел куда-то в сторону.

- Баричек, Барри, - заговорила Света.

Доктор осторожно протянул руку, погладил. Потом провел рукой против шерсти. Потом сказал Свете:

- Девочка, поднимите собаку, пусть он пройдется. Света сказала:

- Стоять!

Барри приподнялся, а потом снова лег.

- Позовите его из кухни, а я посмотрю, как он ходит.

Света ушла в кухню и позвала Барри оттуда.

Барри медленно пошел к ней, не обращая на нас внимания.

Там он попил воды и вернулся назад.

- Чумка, - сказал доктор, - кожная форма. Сегодня ты его не чесала?

- Нет, - ответила Света.

- Если бы чесала, уже утром заметила бы. Видишь, какое воспаление на коже. - Он снова провел рукой против шерсти. - Главное, чтобы не перешла в нервную форму. Большие собаки плохо ее переносят, чаще приходится усыплять. - Он посмотрел на Барри из коридора. - А жаль будет, хороший пес. Играл с какой-нибудь собакой на днях?

- Играл в воскресенье, с уличной какой-то.

- Вот и заразился. Ни в коем случае с уличными собаками не играйте.

Доктор вынул из чемодана маленькую пластмассовую коробочку.

- Я выпишу рецепт. Будете делать уколы четыре раза в день, лекарства купите в обычной аптеке. Сейчас я сделаю первый укол, а вы учитесь. Где у вас можно прокипятить шприц?

Света достала большую миску, туда положили настоящий шприц, две иглы, и мы стали ждать, когда закипит вода.

Потом доктор вымыл руки, собрал шприц, достал ампулу с жидкостью, сломал у нее горлышко, набрал жидкость в шприц, иглой шприца проткнул дырку в металлической пробке маленькой бутылочки, где был на дне порошок, и перелил туда жидкость. Порошок растворился, доктор набрал все назад в шприц, сменил иглу и стал делать укол Барри так же, как делают людям. Протер ваткой, смоченной в спирте, место на коже у задней ноги, воткнул иглу.

Барри даже не зарычал.

- Уж больно ты волосатый, - говорил ему доктор, выдавливая всю жидкость из шприца под кожу Барри. - Ничего, у меня рука легкая… Я вам все это оборудование оставлю, только не разбейте. Дня три придется поколоть. В шесть утра, в двенадцать дня, в шесть вечера и в двенадцать ночи.

- В двенадцать дня как же мы сможем? - сказал Федор Матвеевич. - Сейчас конец месяца, меня с работы не отпустят. В другие часы - я могу.

- Завтра среда? - спросил доктор. - Ладно, у меня следующие три дня вечерний прием, уколю вашего пса сам. Жалко, уж очень славный пес.

Света нашла лишний ключ от квартиры и дала его доктору, потому что мама у нее днем завтра тоже работала и дома никого бы не было.

- Постарайтесь его кормить тем, что он любит. И поливитамины давайте, обязательно поливитамины! - сказал доктор, когда уходил.

- Спасибо тебе, Игорь. Видишь, без тебя бы загубили собаку.

- Рано еще говорить спасибо. Лишь бы не перешло в нервную форму. У таких собак она почти всегда кончается параличом. Ну, будем надеяться и лечить. И на улицу выводите на одну лишь минутку, не больше.

Доктор вышел из дома, и я видел в окно, как он пошел в своей куртке по улице в сторону мотоцикла.

- Теперь, Света, сходим за лекарством, а в шесть утра и вечером буду ходить к вам в гости. Уколы делать я умею, - сказал Федор Матвеевич.

И мы все пошли в аптеку.

Я проснулся рано утром и посмотрел на будильник.

«Неужели про укол забыли!» - испугался я и выскочил из своей комнаты.

В прихожей пальто Федора Матвеевича не было.

А на кухне висела записка:

«Коля, не волнуйся, я пошел сделать укол, а потом сразу съезжу, покормлю птичек. Ф. М.»

И я снова пошел досыпать.

А днем я встретил Андрея.

- Ну чего, опять со Светкой помирились? - сказал он.

- Мы и не ссорились.

- Как же не ссорились, я-то знаю. А вчера вместе с отчимом побежали к ней - я видел.

- С каким отчимом?