Франтишек Лангер - Братство Белого Ключа
Зал не обратил никакого внимания на появление новичка. Зато, когда элегантный Джек Забейгол в зеленом с красными разводами халате пролез под канаты, зал встретил его восторженными аплодисментами. Удар гонга, и бой начался.
Джек Забейгол думал шутя выиграть у этого много раз битого неудачника и продемонстрировать всем свою элегантность, благодаря которой он стал любимцем публики.
Вначале казалось, что он может позволить себе это развлечение. Чимера растерялся. Наверное, ему никогда не выкарабкаться из своих старых поражений. Но тут он заметил, что там, внизу, сидит все Братство в полном составе; ребята тесно прижались друг к другу, каждый «держал кулак» на счастье. Они боролись вместе с ним. Вот тут-то и началось. «Коронный» удар Джека попал в перчатки Чимеры, следующий повис в воздухе. А Чимера нещадно молотил любимца публики.
Джек жадно хватал ртом воздух и пытался отдохнуть, повиснув на своем противнике. Но Чимера вошел во вкус. В зале наступила мертвая тишина. Все почувствовали, что это уже не «липа». На ринге шел настоящий бой. Аплодисменты в конце раунда прозвучали робко и неуверенно: зрители были поражены появлением нового боксера. Но вот зал разразился восторженными аплодисментами: на край ринга вдруг вскарабкались двое мальчуганов, Копейско и Бонди, третий — Колобок — забрался прямо на ринг, четверо других протянули ему наверх стул, полотенце и ведерко с водой, и все семеро принялись обмахивать, растирать, массировать своего боксера, а самый маленький совал ему в рот бутылку с водой.
Зал ревел от восторга, хлопал, хохотал и топал ногами, приветствуя этих заботливых, хладнокровных секундантов, мелькавших среди рослых боксеров. Нет, этого не опишешь! Даже секунданты Джека стали что-то настойчиво доказывать пану Кршикаве. Вероятно, они выражали протест против присутствия на ринге детей; они считали это нечестным в борьбе. Но Кршикава рассудительно указал им на кричащий и смеющийся зал. Он знал толк в бизнесе.
Ребята держались превосходно. Правда, Бонди вдруг стал лить воду прямо на живот Чимере, потому что в первом ряду среди зрителей сидел их преподаватель физкультуры. Это на мгновение выбило из колеи и Колобка. Он как-то внезапно утратил всякий интерес к ноге Чимеры, которую только что с таким азартом массировал. В эту минуту они готовы были провалиться сквозь землю. Но, к счастью, гонг освободил их от выполнения обязанностей.
Оба спрыгнули вниз; остальным ребятам было вообще не до учителя, так как бой на ринге возобновился.
Но это уже была не шутка. Джек Забейгол, потеряв весь свой лоск, изощрялся во всевозможных приемах, увертывался и даже позволил себе запрещенные удары. За это он был освистан галеркой, наверное впервые в жизни. Чимеру за каждый удар зрители награждали аплодисментами. Тоже впервые в жизни. И снова Братство выполняло свои обязанности секундантов. И опять под бурные овации всего зала. Правда, ребята на всякий случай не смотрели в ту сторону, где сидел учитель. К чести Джека надо признаться: первые два раунда он держался мужественно. Но в третьем Братство впервые увидело боксера, пролежавшего на земле целых семь секунд, а затем и целых десять. Судья объявил Чимеру победителем, ребята бросились к своему другу, и он пожимал протянутые через канат руки своими большущими перчатками. Потом он спустился вниз, сел среди своих ребят и уже оттуда стал принимать сыпавшиеся на него со всех сторон поздравления: от пана Кршикавы, от друзей, от двухметрового господина, которого он представил ребятам как Б. М. Клику.
— Слушай, Чимера, дружище, что с тобой случилось? Это было великолепно! — повторял без устали великан, хлопая Чимеру по спине.
Братство переживало незабываемые минуты.
После Чимеры на ринге выступали боксеры тяжелого веса, но теперь Братство смотрело не с таким интересом. Но вот наконец гвоздь программы.
Однако уже в последние минуты предыдущей схватки в зале поднялся какой-то переполох. К пану Кршикаве то и дело подбегали люди, пан Кршикава тоже убегал и снова возвращался. В перерыве каким-то образом стало известно, что мексиканец отказался выступать: он вырвался из рук и убежал из раздевалки. А может, это мошенничество? Может быть, мексиканец и не приезжал? Может, его вообще не существовало? Так переговаривались зрители. И, когда пан Кршикава поднялся на ринг и объявил, что мексиканскому чемпиону вдруг стало дурно и он упал в раздевалке, поднялся такой рев, какого ребята никогда не слышали, и такая брань, какую они никогда не должны слышать. В конце концов зрители сошлись на том, что это откровенное надувательство, и пусть им вернут деньги за билеты. Пан Кршикава, воспользовавшись минутной тишиной, попытался оправдаться: он, мол, уже послал за достойной заменой. Но это не помогло.
— Эх, если бы мне только позволили бороться с ним…
Джек Забейгол — это пустяки: подумаешь, два раунда!
Я даже не почувствовал, — вздохнул Чимера.
— Разумеется, с нашей помощью ты и четырнадцать раундов продержался бы, — подтвердил Ярка.
— У меня еще осталась целая бутылка содовой. Жаль, пропадет даром, — вздохнул Бонди.
— А ты скажи, что хочешь еще подраться, — убеждал Чимеру Штедрый.
— Ну где уж мне! Ведь Джим Лапша — чемпион республики. Меня просто осмеют. А много бы я дал, лишь бы попробовать.
И вдруг Колобок вскочил, перелез через канат прямо к пану Кршикаве и сообщил ему о предложении Чимеры. Пан Кршикава бесцеремонно оттолкнул Колобка в сторону. Но тут со всех сторон послышались возгласы: «Что нужно этому мальчишке?» Колобок увидел, что даже их учитель физкультуры стоит в первом ряду и кричит: «Что нужно этому мальчишке?» И тут Колобок поднял вверх руку, как это делал пан Кршикава, когда хотел что-нибудь сказать, и, когда зал затих, он закричал изо всех сил:
— Мой друг пан Чимера вызывает чемпиона республики!
Весь зал восторженно выразил свое согласие. Целых десять минут пришлось Кршикаве уговаривать импресарио чемпиона, прежде чем тот дал согласие на встречу своего подопечного с этим «абсолютным нулем» Чимерой. Джим Лапша согласился: он уже получил свою долю из общего сбора и возвращать деньги ему вовсе не хотелось. Сошлись на восьми раундах товарищеской встречи.
Это было восемь чудесных раундов, в течение которых Братство семь раз оказывало в перерывах помощь своему другу. Они ухаживали за ним безупречно и даже не упали в обморок, когда после третьего раунда Чимера стал плеваться кровью, а после шестого у него вдруг начал чудовищно распухать глаз. В конце концов от глаза все-таки осталась узенькая щелка.
Но это еще не все: Братство подбадривало Чимеру, советовало, каким приемом лучше уложить противника, а Бонди не спускал глаз с судей и следил, чтобы они не сбивались со счета. Но они не сбивались. Правда, сначала Чимера опять дрался робко и неуверенно. Казалось, это будет легкая победа для Джима. Но в третьем раунде Чимера, не пошатнувшись, выдержал удар в подбородок, способный сбить с ног любого противника. И тут силы Джима пошли на убыль. После четвертого раунда он растерял весь свой воинственный пыл, и Чимера вышел вперед по очкам. Правда, в начале шестого раунда глазу Чимеры крепко досталось от левой руки противника, но это был последний сильный удар. В седьмом раунде Джим Лапша, казалось, спал стоя, а в восьмом — впервые в жизни — почти три секунды пролежал на земле.
Нет, мексиканец даже наполовину не был так интересен, как этот новый, никому не известный боксер. Зрители были в полном восторге. Не каждый раз удается присутствовать при рождении новой звезды бокса! А чего стоит одна эта мелюзга, которая вертится там вокруг боксера! Великолепное зрелище! Чимера чувствовал себя самым счастливым человеком на земле, когда судьи объявили борьбу «ничьей». (Извините, но безызвестный боксер — и чемпион республики!!) Зрители встретили решение криками и свистом. Чимера бросился в объятия своих мальчишек, выскочивших на ринг, схватил на руки, как маленьких, Соучека и Бонди и стал носить их по рингу, раскланиваясь во все стороны.
— А теперь я провожу вас домой, а то уже поздно, — сказал он.
И проводил каждого до дому. А перед уходом дал обещание пану Кршикаве посетить его завтра в десять, пану Клике — в одиннадцать и еще какому-то незнакомому господину — в девять в кафе «Золотой гусь», а до этих пор не подписывать никаких контрактов. Проводив Братство на Винограды, он отправился спать в свою беседку.
— Ну как? — спросила маменька своего Колобка, когда он вернулся домой.
— Чудесно, мамочка, просто замечательно! Необыкновенный успех! — пробормотал сонно Колобок и юркнул в постель.
А ночью он кричал во сне: «Всыпь ему! А ну еще! Молодец!»
Услышав эти возгласы, маменька вздохнула:
— Как странно воздействует искусство на детское сердце!
