Светлана Пономарева - Боишься ли ты темноты?
— А он ничего не говорит, — Вера Ивановна посмотрела на Сергея, как на таракана, которого очень хочется придавить. — Он вообще неизвестно где теперь. Думаете, они после таких подвигов сами к воспитателям приходят? Нет, теперь его надо с милицией разыскивать. Тем более, что убежал Снежинский с Захаровой. А та вообще звезда… Жду не дождусь, когда детдом от неё избавится.
— Нет, я не верю, — сказал Сергей, — Ярослав не мог человека ткнуть ножом.
— Мог — не мог, это теперь не важно. Важно, что Вы взяли на себя ответственность за него до шести часов вечера. Заявление лежит у директора. И что? Подобного у нас не было уже лет десять. Я, кстати, всегда говорила, что заигрывания с воспитанниками до добра не доведут. А Вы Снежинского распустили, и вот результат. Я позвонила участковому, и их, скорее всего, найдут, но я говорю Вам: Ваши заигрывания с детьми непедагогичны, они только портят дисциплину и… — тут Вера Ивановна сделала паузу, подыскивая нужное слово, — и психологический климат, — выпалила она на одном дыхании. — И вся эта ситуация на Вашей, Сергей Викторович, совести.
— Федорович, — автоматически поправил Веру Ивановну Сергей, но она уже повернувшись на каблуках удалялась. “А чтоб тебе…” — рассеяно подумал Сергей. Ситуация и впрямь была неожиданно глупая и нехорошая. Тем более, что сбежал Ярослав и правда от него. И неважно, что возвращался в детдом. Обвинят всё равно Сергея. А странная драка с Денисом. Чего они там делят? И при чём тут Вика? Куда они могли отправиться вдвоём?
Сергей поднялся на второй этаж, заглянул в изолятор. Ксенечка листала журнал, а Денис лежал на кровати, созерцая потолок. Выглядел он не очень-то и больным. Впрочем, при виде Сергея, он тут же повернул голову на бок и закрыл глаза, притворившись спящим. Наверняка, ему было, что скрывать. Сергей вышел в коридор. Вспомнил, что дал Ярославу деньги за перевод и выругал себя последними словами. На сто двадцать рублей пацан может уехать на большое расстояние. Может, он подался к бабке? Вряд ли. Та его сразу в милицию сдаст. А может, к родственникам Вики? Ведь есть у неё где-то лишённая прав мать… Но по какой причине была драка? Может, в этом всё дело? Это надо было выяснить. Но у кого? Сергей вспомнил, что Арнольд и Краб стояли отдельно ото всех. Значит, присутствовали. Значит, что-то знают. Вова отпадал — слишком ушлый, может и упереться. Оставался Лёша — Арнольд.
Сергей направился в комнату мальчиков. Все сидели на тумбочках молча, ожидая, очевидно, Веру Ивановну. Сергей поманил Арнольда пальцем:
— Иди со мной.
Арнольд встал, испуганно оглянулся на Вову с Юрой, но всё-таки пошёл.
Сергей завёл его в воспитательскую, плотно прикрыл дверь и строго посмотрел на Арнольда:
— Я всё знаю.
Арнольд затравленно глядел то на Сергея, то на закрытую дверь в коридор и, похоже, мечтал только об одном — исчезнуть. Сергей встал так, чтобы загородить проход ещё и собой и сказал:
— А теперь проверим, кто из вас как будет жить дальше. Кто будет мне врать, наживёт себе неприятности… Я тебя слушаю и считаю твои выдумки. Поехали.
Арнольд судорожно глотнул и выдал:
— А я чё? Я ни при чём! Это Лысый свистел, что Вы голубой. Я бы так никогда не сказал! А Лысый стал к Снежинскому докапываться, что он к Вам ходит. А Краб решил, что если Снежинский хочет доказать, что он не петух, то пусть дерётся с Лысым. И они стали драться, а Лысый на какую-то ветку напоролся…
Арнольд замолчал, а Сергей, стараясь успокоиться, потребовал:
— Дальше.
— А чё дальше? Снежинский как кровь увидел, ему сфигело сразу. Он у нас нервный. Его Захарова куда-то повела.
— Куда?
— Я, правда, не знаю. Да вернутся, куда они денутся! У Снежинского кишка тонка смыться…
— Ладно, — Сергей толкнул дверь, — иди. Я буду за тобой следить. Не дай Бог не так дыхнёшь!
— А я чё… — снова забормотал Арнольд, — я на Вас ничё и не говорил…
Сергей сел на диван. Было противно. Идиоты малолетние! Совсем не понимают нормального отношения к человеку. Впрочем, откуда им его понимать? С Верой Ивановной, да папами-мамами, побросавшими их? Но куда пошли Ярослав с Викой? Да ещё Ярославу было плохо. Вдруг с ним что-нибудь случится? Упадёт где-нибудь… Конечно же, Сергей не смог заниматься никакими проверками уроков, уборкой, и прочими вменёнными в обязанности мелочами, всё это делали нянечки. Сергей же тупо сидел в воспитательской, каждые десять минут выходя на улицу покурить. Хотя курить на территории было запрещено… Он виноват. Куда ни кинься — всё из-за него. Вера Ивановна — истеричка. “Нож, нож”. Ребёнок потерялся, а она делает из него преступника. Хоть бы всё обошлось. Пусть хоть что, только бы они нашлись. Он готов уволиться. В самом деле. Хреновый из него воспитатель, как ни крути. Хреновый…
Потом наступила ночь. Было душно. Сергей вышел в ограду, вытащил спички. Ждать становилось невыносимо. Чиркнул спичкой, обжёг пальцы. Засмеялся. Детский дом смотрел на него пустыми тёмными окнами. В комнате старших мальчиков сегодня темно. Дверь прикрыта, никто не боится.
Вдруг у забора мелькнула тень. Сергей насторожился. Кто-то перелез забор и спрыгнул на кучу песка. Конечно, это была Вика… Она прокралась через двор к окнам комнаты старших мальчишек и постучала. Сергей как можно тише подошёл к ней вплотную:
— Вика, а где Ярослав?
Вика вздрогнула и быстро повернулась.
— Там, — неопределённо махнула она рукой в темноту, — там спит.
— Где? — Сергей уловил от Вики запах алкоголя: — Вы что, пили?
— Немножко, — сказала Вика, пытаясь отвернуться от Сергея.
— Ярославу нельзя пить, — сказал Сергей. — Ему столько операций сделали, у него организм ослабленный. Ты об этом подумала?
Тут открылась входная дверь и из неё выглянул Юра Шнайдер. Увидев Сергея, он растерянно попятился.
— Иди спать! — рявкнул на него Сергей. — Вика, я тебя слушаю!
— А что Вика? — завозмущалась она. — Чего я-то виновата? Он сам напился! Выпил больше чем я раза в три! А Вы сразу его защищать! Вот брали бы его себе домой насовсем и защищали сколько влезет! Раз у вас с ним такая любовь! А он ничуть и не лучше других! Такой же кретин! Между прочим, у него деньги были и он бухло покупал! А потом вопил, что там собаки какие-то! Он чокнутый, Ярик ваш! Зря я с ним вообще пошла! Он же на голову больной!
— Заткнись! — зло крикнул Сергей. А Вика орала уже на весь двор:
— Пошёл на хер! Ты урод, гомик позорный! Конечно, для тебя Снежинский человек, а я блядь дешёвая. Так?… А я может тебя, сволочь, люблю… А тебе всё шуточки! Тебе всё Вика — девочка, дурочка! А я бы для тебя всё, что хочешь! Сволочь! Ненавижу!
Вика разревелась, отвернувшись от него. Сергей подавленно слушал, как она всхлипывает. Такого он не ожидал. “Уволюсь, как только это кончится” — подумал он. Потом спросил:
— Где ты оставила Ярослава? Скажи адрес.
— Я не помню, — Вика вытирала щёки руками, — ну, найду, конечно.
Сергей посмотрел в сторону корпуса, приказал:
— Жди тут.
На то, чтобы сообщить нянечкам, что он уходит, понадобилась минута. Потом он вышел на крыльцо, торопливо закурил и сказал:
— Пошли.
Вика посмотрела на него испуганно и опять заплакала:
— Серёжа, прости… Прости меня! Не говори Вере Ивановне…
— Что напились? Вас и без меня заложат, — сказал Сергей.
В темноте Вика постоянно спотыкалась и пришлось взять её под руку. Она повисла на его локте, продолжая всхлипывать и оправдываться:
— Я не хотела… Так получилось… Я думала, немного выпьем, а самогонка крепкая попалась. А Ярик — дурак, он всё делает, что я ему говорю.
— Далеко нам идти?
— Далеко. Нет, не очень. Сергей Фёдорович!
— Да не вопи ты, — не сдержался Сергей, — то по матери посылает, то Сергей Фёдорович. Ты вообще как себя ведёшь? Ты бы на себя со стороны посмотрела!
— Да-а-а… Тебе легко говорить…
— Тебя послушать, так мне всё легко. Вы меня в гроб вгоните. Детки, блин!
— Я уже взрослая.
Сергей покосился на Вику. Читать ей мораль было бессмысленно. Надо хотя бы, чтобы она не выла на всю округу, а то ещё милиция прикопается. Куда, мол, мужик пьяную девчонку волочит.
— Сколько вы выпили, взрослые?
— Бутылку, — сказала Вика.
— Бутылку самогона? На двоих? — Сергей шумно выдохнул и попытался взять себя в руки. — Идиоты! Вы помереть с такой дозы могли бы! Мало ли из чего эту дрянь гонят!
— Не-а, — Вика очередной раз споткнулась, — мне знакомые бутылку дали, они говна не дадут. Голова поболит и всё.
Сергей замолчал. Хотелось ругаться как можно громче, наорать на эту малолетнюю дурочку, наорать на Ярослава, может даже тряхнуть его как следует, чтобы мозги встали на место. А потом? Уйти, уйти от них, чтобы никогда больше не видеть такого. Она его, видите ли, любит! За что? Зачем?
