Ребекка Стед - Когда мы встретимся
26. Мозг загудел: «Сэл сейчас погибнет».
27. «СЭЛ СЕЙЧАС ПОГИБНЕТ».
28. СЭЛ СЕЙЧАС ПОГИБНЕТ.
29. Внезапно на дорогу выбежал человек, который смеется, его правая нога взлетела вверх…
30. …и он изо всех сил пнул Сэла.
31. Сэл отлетел назад и со стуком упал на асфальт.
32. Грузовик врезался в человека, который смеется.
33. Маркус сел на землю и страшно разрыдался. Рыдал и рыдал без умолку.
34. Я кинулась к Сэлу. Он лежал неподвижно, подогнув под себя руку. Рука была неестественно вывернута. «Сэл! — заорала я. — Сэл!» Он казался мертвым.
35. Грузовик издал страшный скрежет, водитель подбежал к нам и оттолкнул меня от Сэла.
36. Кто-то (потом я узнала, что это была Белл) повел меня прочь мимо кучи чего-то ужасного, лежавшей посреди улицы, повторяя: «Не смотри, не смотри, не смотри!» Она подвела меня к тротуару, подтолкнула к почтовому ящику и бросилась назад, туда, где водитель грузовика склонился над Сэлом, что-то делая с его телом. У моих ног лежала перевернутая туфля.
37. Я смотрела и смотрела на нее, не в силах оторвать взгляд. Это была черная туфля с двухдюймовой платформой, прибитой к подметке. Туфля Ричарда.
38. Все закружилось у меня перед глазами, и земля стала уходить из-под ног. Я закрыла глаза и прислонила голову к холодному металлу почтового ящика. Когда я снова открыла глаза, прямо перед ними оказались четыре слова, процарапанные одно над другим на голубой краске, которой был покрашен ящик:
КНИГА
ПАКЕТ
КАРМАН
ТУФЛЯ
39. Книга. Пакет. Карман. Туфля. Я перечитывала эти слова снова и снова. А потом мозг стал показывать мне картинки. Я увидела библиотечную книгу, из которой торчала первая записка. Увидела высокий бумажный пакет с булочками, где была спрятана вторая. Я увидела третью записку — как я вынимаю ее из кармана куртки вместе с грязными носовыми платками, оставшимися там с прошлой зимы. Затем мозг направил мой взгляд на туфлю. Туфлю, которая была похищена из нашего шкафа.
40. Я нагнулась, подняла туфлю и медленно перевернула. Внутри был крошечный квадратик жесткой бумаги, точно такой же, как остальные три:
Это ты и должна рассказать мне в письме. Это — и все, что к этому привело.
Пожалуйста, отдай мне письмо сама.
Где меня найти, ты знаешь.
Прости за краткость. Путь очень труден; я ничего не могу взять с собой, а во рту можно удержать лишь маленький клочок бумаги.
41. Я услышала, как вскрикнул Сэл, и подняла голову. Водитель грузовика стоял над ним на коленях, повторяя: «Слава Богу, слава Богу, слава Богу; это чудо, чудо!»
42. На другой стороне дороги я увидела Маркуса, который все еще сидел сгорбившись на кромке тротуара и рыдал, сотрясаясь всем телом. За ним стояли, замерев, мальчишки из гаража, безмолвные и неподвижные, как на фотографии.
43. Сэл не погиб. Человек, который смеется, спас его жизнь.
44. Ты спас жизнь Сэла.
45. Человек, который смеется, — это ты.
46. Та куча чего-то ужасного — это ты.
47. Ты погиб.
Трудное
В тот вечер мама поехала в больницу с Луизой, чтоб ее поддержать, а я была дома с Ричардом. У Сэла оказались сломаны три ребра и рука, и его оставили на ночь в больнице.
Ричард заказал пиццу.
— Хочешь поговорить? — спросил он.
— Не очень, — ответила я. — Может, потом.
Он кивнул:
— Тогда скажешь.
После ужина я закрылась в своей комнате и уселась на кровати, разложив перед собой твои записки. «Думай! — понукал меня мозг. — Думай, думай, думай!» Я достала свои веревочки и принялась вязать узлы, пытаясь выстроить все по порядку, с самого начала.
Путь очень труден. Когда мы встретимся, это буду уже не я.
Путь очень труден, и я прошу тебя обо всем заранее, пока мой рассудок еще не помутился.
И наконец самое странное:
Путь очень труден; я ничего не могу взять с собой, а во рту можно удержать лишь маленький клочок бумаги.
Я потрогала записки пальцем. Крошечные и ломкие. Ты нес их во рту?!
Путь очень труден.
Настолько труден, что путник сходит с ума и превращается в городского сумасшедшего? Что же за путешествие такое? И кто по доброй воле в него отправится?
«А главное — зачем? — не отставал мозг. — Зачем, зачем, зачем?!»
Чтобы спасти Сэла. Вот зачем ты торчал на углу столько дней. Вот зачем ты лягал и пинал воздух рядом с мчащимися машинами. Ты тренировался. Чтобы спасти Сэла. Потому что ты знал. Знал заранее.
Путешествия во времени возможны, сказал Маркус. Теоретически.
Я должен спасти жизнь твоего друга и свою собственную.
«Что ж, — сказала я вслух, — ты спас жизнь Сэла. Но второй цели ты не достиг».
Ричард постучал в дверь, и я подскочила.
— Извини, — сказал он, заглядывая, — я не хотел тебя пугать. Просто подумал: может, ты хочешь винограда?
Оказалось, что он сходил и купил мне виноград. И мы с ним перед телевизором умяли гигантскую миску самого идеального в мире ярко-зеленого винограда. Куплен он был точно не у Белл.
Было приятно просто сидеть и вместе пялиться в телевизор. Мозг унялся и перестал изводить меня вопросами. Я видела, что Ричард время от времени посматривает на меня, но и он не задал ни одного вопроса. И это тоже было приятно.
Когда я задремала на тахте, Ричард выключил телевизор и отправил меня спать. Но когда вокруг все стало тихо, я уже не смогла уснуть. В голове вертелись твои слова:
Пожалуйста, отдай мне письмо сама. Где меня найти, ты знаешь.
Луиза однажды сказала мне, что одиноких стариков, у которых никого и ничего нет, хоронят на острове, где-то к северу от Манхэттена. Скоро, поняла я, ты окажешься там.
Я никак не могла уснуть и к тому же начала замерзать, но тут дверь приоткрылась, вошла мама и села на край кровати.
— У Сэла все будет в порядке, — прошептала она и обняла меня одной рукой. — У него взяли все анализы. Утром, наверное, отпустят домой.
Я ничего не ответила. Я боялась, что если открою рот, то наговорю слишком много — расскажу про записки, про туфли Ричарда, про двухдолларовые купюры, про всё. И я подумала, что если я это ей расскажу, то может случиться так, что с Сэлом уже не будет все в порядке. Поэтому я просто прижалась к ее руке и не отпускала, и мама так и сидела, пока я не уснула.
Переломный момент
На следующий вечер после ужина мы с мамой пошли навестить Сэла и Луизу. Очень странное чувство — вдруг оказаться в очень хорошо знакомом месте, где давно не был; все равно что впервые за несколько месяцев посмотреть на себя в зеркало.
Сэл сидел в кровати. Его правая рука была в гипсе. Моя мама его обняла, очень осторожно, и пошла на кухню болтать с Луизой. Слева от кровати Луиза поставила столик, чтобы Сэлу было удобно брать здоровой рукой спортивные журналы и всякое другое, например леденцы «Тутси Попс»…
— Вот это да! — сказала я. — «Тутси Попс»! Что это нашло на твою маму, я ее просто не узнаю!
Он улыбнулся, наконец-то глядя мне прямо в глаза.
— Ха. Вчера она мне в больницу принесла ужин из «Макдональдса»!
— Что? Из «Макдональдса»?! — Луиза считала «Макдональдс» грандиозным заговором против здоровья американского народа. — О небо. Как же ты не погиб?
Тут до меня дошло, что вчера он и правда чуть не погиб. Сэл рассмеялся, а у меня запылало лицо.
Он здоровой рукой вытряхнул пакет с «Тутси Попс» на стол, нашел фиолетовый леденец и протянул мне:
— Виноградный.
— Ты все помнишь!
В голове у меня загудело, и я почувствовала, что опять заливаюсь краской.
— Конечно, я все помню! — радостно сказал Сэл. Он, похоже, был в превосходном настроении. И еще он, похоже, забыл, что мы с ним больше не друзья.
— Честно? — сказала я, разворачивая леденец. — Тогда ты, может, помнишь, с чего это я тебе вдруг разонравилась? — Я и сама не поняла, как у меня это вырвалось, но раз уж так получилось, я сразу захотела узнать ответ.
— Ничего ты мне не разонравилась! Просто мне надо было побыть одному. У меня был… в общем, переломный момент. Ха! Прикинь, переломный! — Он показал на свой гипс и захихикал.
— Но почему? Ведь не я же тебя ударила!
Он непонимающе помотал головой.
— Ударила? Когда? Ты про что?
— А ты как думаешь, про что я? Про тот день, когда Маркус тебя ударил и когда у тебя кровью закапало всю твою куртку «Янкиз»! Когда ты захлопнул дверь у меня перед носом!
— Погоди, кто такой Маркус?
И вот тут до меня дошло, какой же я была кретинкой. Я ведь так и не сказала Сэлу, что Маркус — нормальный парень. Я вспомнила, как Сэл присел и сделал вид, что завязывает шнурок. Он, наверное, каждый день боялся встретить Маркуса. Наверное, просыпался с этой мыслью. А я же могла бы это исправить, давным-давно.
