Анна Овчинникова - Сламона

И даже если Джон доживет до утра, его будет ждать еще целый день в приюте, за этим днем — еще один день, а потом еще один, и еще!

«Всего на какую-то пару месяцев», — сказал предатель господин Пак, но с тем же успехом он мог бы сказать: «Всего на какую-то  сотню лет»! А сам он смог бы протянуть пару месяцев в клетке с кобрами и гадюками?

И ведь отсюда никуда не убежишь… От заклинания «сламона» не скроешься, даже если Мильн попробует рвануть обратно в Госхольн или в какой-нибудь другой город, Тройное Заклятье настигнет его везде! Его поймают и приволокут обратно в приют, и уж тут Куси-Хватай обязательно обломает его, утопит в мазутной луже, сделает из него человека!

Лучше не трепыхаться, а то будет только хуже…

«Если хуже уже нельзя — значит, должно стать лучше», — сказал однажды Великий Маг Теварец.

Он сказал это в тот страшный час, когда развалины маяка были зловещими и холодными, серебряные пули сотнями расплющивались о защитное поле хобо в проломах стен, в маяке для раненных не хватало живой воды и все костры светили тускло, почти не грея…

Великий Маг заговорил тогда раны полумертвому лесному троллю, с трудом дохромал до погасшего камина, протянул к нему руки, пробормотал эти слова — и вдруг в камине вспыхнул жаркий огонь, а из-за углей выглянула и вильнула хвостом чудом уцелевшая саламандра…

Если хуже уже нельзя — значит, должно стать лучше…

Раз так сказал Великий Маг Теварец, значит, так оно и есть!

Мильн в последний раз хлюпнул носом, лег щекой на колени и затих.

Вот бы просидеть в этом убежище за дверцей шкафа всю жизнь, не умываясь, не ужиная, а главное, не видя и не слыша никого из лю…

— ДЭВИ!!!

Воздух в проходе между кроватями заколыхался, стремительно загустел, побелел — и в комнате во всем своем призрачном великолепии возник Повелитель Царства Духов и Теней, коснувшись шлемом замызганной лампочки под потолком.

Дэви открыл глаза, посмотрел на Рыцаря, но не шевельнулся.

— Я и без того знаю все, что ты скажешь, крестный, — прошептал он. — Только знаешь — если бы я был таким же бесплотным, как ты…

Но Рыцарь-Бродяга сказал вовсе не то, что ожидал от него услышать Дэви.

— В МАЯК ТОЛЬКО ЧТО ПРИМЧАЛСЯ ДЕМОН-ВЕСТНИК!!! ПРИНЕС ВЕСТИ С ИННЭРМАЛА!!! — бешено гаркнул Повелитель Темного Царства. — Черная королева недавно послала в Южное море три своих корабля! Эти корабли попытались добраться до Острова Русалок, но рифы не пустили их дальше Поющих Скал. Корабли повернули обратно, но в открытом море недалеко от Иннэрмала им повстречались две русалки…

Дэви начал медленно поднимать голову с колен.

 -…Взрослую русалку люди убили гарпуном, а маленькую поймали сетью и привезли в Черносонию, в Глор! Теперь ее держат во дворце Черной Королевы, в Подвалах Погибших Душ, а завтра отдадут колдуну Конраду… Ты слышишь меня, Дэвид?! Дэви, ты слышишь меня-а?!.

Слышал ли он Рыцаря-Бродягу?

Еще бы!

Конечно, Двэи его слышал, — и не чувствовал больше ничего, кроме неистовой лютой ненависти, поднимавшейся в нем крутой горячей волной! Эта волна росла, как цунами над побережьем, смывая страх, смывая тоску и боль, смывая бессилие и отчаяние, становясь сильнее всех злобных чар, сильнее даже Тройного Заклятья!

Все вопли в коридоре внезапно смолкли — и остановились все часы в прюте — и синяки и ушибы перестали ныть — и дом вдруг припадочно задрожал, отчего на кухне из котлов выплеснулась горячая каша, окатив штаны Бэк-Джою и его дружкам!

— Как только маленькая русалка попадет в руки Конраду, колдун прикончит ее и скормит ее Силу своему Кровавому Кристаллу! Ты слышишь меня, Дэвид, охэй?!

Еще бы, конечно, он слышал!

В широко распахнувшемся туннеле Прорвы с воем закрутились спиральные потоки воздуха и воды, в Бермудском Треугольнике в Пределе исчез еще один корабль, а в Запределье Поющие Скалы встретили появление этого корабля гулкой насмешливой песней…

— …Дэвид, ты слышишь меня-а?!!

Да, он услышал крик Рыцаря даже сквозь грозное завывание Прорвы — и отозвался таким неистовым яростным воплем, что стены приюта лопнули, разлетелись в клочья, как мыльные пузыри, и больше не смогли его удержать!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Запределье. Час возмездия и справедливости. Ронгхэльм

Но если твой кулак ломает чей-точужой кулак, и если ты раздавленчужою силой, что сильней твоей,и зло и подлость давят нестерпимо —засмейся все же, что еще живешь!Ты видишь свет!Ты плаваешь в потемках!Ты можешь улететь за много мильв иные звезды, в темные глубиныи отыскать друзей там и собратьев,и руки жать не знающим вранья!

И, может, там, под ярко-синим небом(почти земным, но все же неземным)мерзавцы по заслугам получают,не дожидаясь страшного суда?..

Дэви упал на каменный пол — мягко, на четвереньки, как учил его падать ягуар Танга — и замер, прильнув к холодному камню, потому что рядом разговаривали люди.

Еще в воздухе он успел прошептать заклинание невидимости, но не понял, подействовало оно или нет, потому что оказался в кромешной тьме.

Зато в той стороне, откуда доносились человеческие голоса, мерцал неяркий свет, и едва глаза Дэви привыкли к темноте, он разглядел там небольшую жаровню, стол, на котором валялись непонятные зловещие железяки, и два тусклых факела, укрепленных на дальней стене…

Между факелами на фоне стены светилась чья-то лохматая шевелюра, горевшая ярче факельного огня. Огненноволосый парень был одет в человеческий, хотя и необычный для людей Запределья наряд — потрепанные голубые джинсы и расстегнутую, завязанную узлом на животе ковбойку, его руки были растянуты между двумя вбитыми в камень железными кольцами, босые ноги на пару дюймов не доставали до земляного пола. Дэви не смог решить, человек это или Древний, зато те шестеро, что стояли перед пленником и переговаривались на квакающем языке, определенно были людьми, больше того — они были литтами!

— Ну давайте убьем его прямо сейчас! — кровожадно проныл самый низенький литт с курчавой башкой. — Ну давайте, а? Ну дава-айте!

— Заткнись, придурок! — гаркнул другой литт, повыше. — Давно не превращался в муху, что ли? Так Конрад тебе живо это устроит, если прикончишь нечисть! Великий Маг всегда сам убивает пленных, заруби это на своем сопливом носу, и этого негодяя он тоже прикончит сам! Только сначала допросит, и тогда нечистик быстренько выложит все, что знает… 

— Да я прям сейчас могу выложить все, что знаю, — дружелюбно предложил «нечистик». — В чем проблемы?

— Чего?!

— Что я знаю? Да много всякого-разного! Например, я знаю отличное средство от прыщей! Я однажды попробовал его на знакомой жабе, и через пять минут она стала такой красоткой, что в нее с ходу влюбился принц! Давай, прыщавый, записывай рецепт: надо взять горсть сушеных мух, стакан чернил, щепотку черного перца…

— Что-о?! Ты кого назвал прыщавым, ублюдок?! Да я ж тебя…

— Ладно, если тебе так нравятся твои прыщи, оставь их себе, пожалуйста! — благодушно откликнулся огненноволосый. — Тогда могу рассказать вам что-нибудь другое. Тебе, толстяк, могу рассказать, как избавиться от лишнего жира, а тебе, лопоухий — как избавиться от слоновьих ушей…

— Да он издевается над нами, гад! — дружно взревели толстяк и лопоухий, хватаясь за мечи.

Дэви приготовился было к прыжку, но тут из низкой двери в углу появился здоровенный верзила и с криком:

— Пррекратить! — вырвал у лопоухого кинжал, а толстяка нарадил звонким подзатыльником. — Я что сказал вам делать, когда уходил? Что — я — сказал — вам — делать?! Сторожить пленника? Вот и сторожите! А расправляться с ним — не ваша работа!

— Правильно, мордоворот! — одобрительно отозвался со стены пленник. — Сторожите меня, да получше! Сгоните-ка, например, паука у меня с ноги…

— Мордово… Как ты осмелился меня обозвать?! Меня, главного палача Черносонии?! Может, ты думаешь, что раз ты нужен магу Конраду, так можешь вести себя здесь, как тебе захочется? Издеваться над стражниками, хамить, скалить зубы?! Вот ты чего себе вообразил, проклятущая нечисть?! Тож-же мне, прынц заморский! Заруби давай на своем курносом носу: у нас здесь прынцев нету, у нас все пленники одинаковые, и порядок тут для всех один! А будешь выпендриваться — я тебя живо обломаю, и не таких еще обламывал демонов-троллей, понял?! И из тебя тоже сделаю человека!

— Правильно! — выкрикнул литт с растрепанными волосами цвета издохшей мыши. — Давайте покажем мерзавцу, кто здесь главный!