Анастасия Перфильева - Лучик и звездолёт

— Какой страх? Коля, ну скажи же, что в космическом корабле, наверно, даже безопаснее, чем… на велосипеде! В них ещё никто не разбился! А Петька из нашего дома чуть шею не сломал, на столб налетел…

Кругом засмеялись. Один из зрителей, старичок с палкой сказал:

— И верно, внучка. Я вот по земле шёл, споткнулся и ногу сломал. Давай вместе в космос полетим? У нас такие замечательные корабли — не страшно.

— Я не боюсь, если даже страшно, — запальчиво ответила Иринка.

А Коля предложил:

— Хотите, спросим консультанта, какие опасности бывают в космосе?

— Кого-кого? — испугалась Иринка.

— Консультанта. — Коля показал на сидевшего в глубине зала за столиком юношу. — Не бойся, сама спроси.

Иринка и не боялась ни капли. Смело подошла она к столу, Женя с Колей тоже. Юноша консультант был в толстенных очках, худой, косматый, читал что-то. Взъерошив волосы, он поднял голову.

— Слушаю вас…

— Скажите, пожалуйста, — торжественно начала Иринка, скрывая волнение. — Я хочу стать звездолётом. Ничего не боюсь. Но некоторые взрослые… — тут она оглянулась на подходившую Александру Петровну, — считают, что в космосе слишком опасно. Это правда?

Юноша поднялся. Он был такого высокого роста, что Иринке пришлось задрать голову.

— Ты хочешь знать, девочка, какие опасности подстерегают в полёте космонавта? — спросил он. — Как тебя зовут, прежде всего?

— Ирина Лузгина.

— Так вот, Ирина, наши учёные делают всё, чтобы полёты в космос были безопасны, — результаты налицо. Но опасности — и немалые — есть. Какие? Встреча с метеоритом, холод, жара, радиация и многие другие. Тебя это не устрашает?

— Нет, — твёрдо ответила Иринка. — Спасибо. Не устрашает.

…Они вернулись на площадь к фонтану. Как ярко голубело над головой летнее небо! Как свеж был воздух и как сверкало солнце!

— Устали? — спросила Александра Петровна. — Закусить бы неплохо. Посидим, отдохнём и будем смотреть дальше. Коля, а здесь нет павильона с живыми цветами?

— Здесь есть целый ботанический сад! — Мальчик знал, что обрадует старушку.

— Чудесно. Тогда так, — распорядилась она, — мы с Ирочкой ждём вас у фонтана «Каменный цветок». Вот деньги, купите пирожков и… мороженого, что ли.

Коля, крикнув:

— Я знаю, тут специальное кафе с пирожками есть! — убежал в одну сторону, Женя в другую: издали увидел киоск с мороженым.

Народу на аллеях было много, он сразу пропал среди праздничной толпы. Свернул на боковую дорожку. И… обомлел.

Среди густых зелёных деревьев прямо перед ними стояли вылепленные из глины или сделанные из камня — Лада и Лучик!

Нет, живой Лучик был в тысячу раз лучше. У этого, вылепленного, и голова была велика, и ноги коротки. Но всё равно они были, хоть и неживые, а лошади! Откуда, почему, зачем? Неужели на этой огромной, как маленький город, выставке даже лошадям отведено почётное место? Неужели они есть и здесь?

Женя шёл быстро и угадывал: вон то небольшое зелёное поле с беговой дорожкой — вроде ипподрома, конечно! А вон те низкие светлые строения — неужели конюшни? Да, да, они! Иначе зачем перед ним стоят ещё два серых каменных коня, а на земле справа круглая юрта или кибитка, в каких живут табунщики в степях, — Женя видел такие в книжке у Ильи Ильича.

Он почти бежал, забыв и мороженое, и всё на свете. Какое там мороженое! Так и есть! Над белым зданием крупные буквы: «Коневодство». Народу и здесь было много, конечно, меньше, чем в павильоне космоса. Вихрастый мальчишка, сбегая со ступенек, крикнул:

— Сейчас выводить будут!

Кого? Лошадей?

Женя протиснулся в дверь. Стены павильона, от пола до потолка, были в снимках, и всюду кони, кони… «Испытания в заводских условиях», «Развитие табунного коневодства», «Выведение новых пород», «Тяжеловозы»…

А это что? Не московский ли ипподром? Трибуны, полные народа, бегущие рысаки… А там, на другом стенде, — скачки! А здесь? Да это же снимок их завода в Воронках! Женя тянул шею, его загораживали.

А вон там, он угадывал, по запаху, по тишине, по тому, как туда входили и выходили двумя потоками посетители, — конюшни, денники. Над дверями висели чёткие слова, которые Женя запомнил надолго, может быть, навсегда: «Конный спорт — спорт смелых, волевых и сильных…»

Он ринулся к выходу. Немедленно, сейчас же привести сюда Иринку, Колю, Александру Петровну! Немедленно! Они все скоро расстанутся. Коля будет в Москве, Иринка уедет в город, Женя на свой завод. Так пусть же замечательная поездка в столицу кончится и его маленьким «лошадиным» торжеством!..

Глава одиннадцатая

Здравствуй, милый конный завод!

Здравствуйте, лес, жёлтые поля, зелёное пастбище, синяя река и ясное небо! Здравствуйте, Лучик, Лада и Гордый! Федотыч, Антоша со Щербатым… Здравствуйте, дорогие мама и папа, глаза проглядевшие, поджидая сынка-путешественника! Он вернулся к вам.

Евгения Андреевна, взяв обеими руками его круглую голову, заглянув в родные светлые глаза, сказала:

— Женюра, ты вырос ужасно! И костюм какой чудесный…

Женя ткнулся матери в плечо:

— Мамуля, папа, так интересно было!

Сергей Сергеевич спросил:

— Хороша Москва?

…Женя убежал вскоре. Куда? Всё туда же, в конюшни. Лошади были на пастбище — бегом на пастбище! Оно, словно живое, то отодвигалось, то придвигалось к заводу. Вот и луг, докоротка, как машинкой, выстриженный лошажьими губами. У реки табун «взрослых». А вот и матки с сосунками…

Женя увидел Лучика сразу. Он по-прежнему был не серый, не белый, а нежно-голубой. Что, если не подходить к нему, а позвать знакомым свистом? Узнает? Жеребёнок в эту минуту был занят важным делом: боролся с кобылкой Шустрой. Жеребята становились на задние ноги, как борцы, обхватывая друг дружку передними, упирались головами, подпрыгивая, с весёлым ржанием кусались — словом, возились, как ребята. Жене смешно стало: ребята-жеребята, они же ребята!..

Лада рядом ела траву, спокойная, строгая, большая. Расшалившийся Лучик толкнул её — она хвать его за ляжку!

Женя подошёл. Тихо свистнул по-своему, через щёлку в подросшем зубе. Лучик сразу отпустил Шуструю. Наклонил сторожко голову, прислушиваясь. Нет, никого… Женя свистнул опять. И тут уж Лучик, распустив светлую гриву, отставив пышный хвост, проржав ответно, полукругом безошибочно понёсся к нему, забыв Шуструю! И вот уже тыкался мордой, губами в Женину щёку, клал гибкую шею на плечо, цапнул, ласкаясь, за ухо… Потом смело полез мордой в карман, обнюхивал, фыркал. Узнал, узнал, ненаглядный!

— Что, вернулся, гость столичный? — окликнул сидевший на пригорке Василий.

Васька, заслышав Женин голос, подошёл, покрутил приветственно хвостом.

— Понравилось?

— Здесь тоже хорошо.

С дороги позвали сразу несколько голосов:

— Женька! Жень! С нами по малину пойдёшь? Когда приехал?

У луга стояли Щербатый, Антоша, ещё несколько матвейковских мальчишек с вёдрами в руках. Кто в резиновых сапогах, кто босой. Женя отпустил Лучика, пришлёпнул по спине — ступай, пасись! Подбежал к ребятам.

— Здорово!

— Здорово! Вы куда, за малиной?

— В овраг. Айда?

— Только корзинку захвачу, подождёте?

— Мы вдоль речки пойдём, догоняй. Портки длинные надень, ноги обстрекаешь! — крикнул Щербатый уже вдогонку.

Дома раскрасневшаяся Евгения Андреевна варила в палисаднике под сиренью варенье. Две керосинки стояли на скамейке, где когда-то сидела Лера.

— Мама, я тебе малины для варенья наберу, — заявил Женя. — Мы с ребятами из Матвеек по малину идём.

— Принеси мне сперва таз из кухни, — бесстрашно отмахиваясь от налетевших ос, попросила Евгения Андреевна. — Пенок дать полизать?

— Я с собой на хлеб возьму. Мам, а где мне корзину побольше? Или ведро лучше?

— Ну уж, ведро… Возьми, если хочешь, в чулане маленькое.

— Мы далеко в овраг пойдём, там её много!.. И ещё они велели штаны длинные…

— Отцовские сатиновые разве подвернуть?.. — дуя на варенье, сказала озабоченно мать.

Ещё не хватало! Засмеют мальчишки, в отцовских-то… А сапоги резиновые надеть? У Жени были с полоской и дурацкими зайчиками на голенищах. Нет, не надо, тоже засмеют.

Через десять минут бойкой рысцой он несся по дороге к реке, позванивая ведёрком и жуя душистый, пропитанный пенками ломоть. В ведёрке лежали две краюхи с вытекающим вареньем — для ребят. Сандалии, стоптанные, дырявые, из которых торчали большие пальцы, Евгения Андреевна всё-таки уговорила надеть.

Мальчишки уже были как движущиеся точки вдали. Женя прибавил ходу. Догнал почти у будущей плотины.

— Думали, не пустят тебя, — сказал Щербатый.

— Как это — не пустят? — обиделся Женя. — Мама пенок вам прислала.

— Каких пенок?

Ясно, не молочных. Ребята узнали, отведав.