Тамара Черемнова - Шел по осени щенок
Таюшка, заполучив деньги, вихрем унеслась на улицу и помчалась догонять Маришку и договариваться пойти в цирк вместе. Они условились, где встретятся, немного прогулялись, и Таюшка пошла обедать к дяде Леше. Вовки дома не было.
— Он, наверно, у Сагиновых, — сказал дядя Леша. — Давай, я их с Борей позову, вместе пойдете в цирк.
— Зачем нам мальчишки? — заупрямилась Таюшка. — Мы с Маришкой отлично сходим в цирк и без них.
— Ну, смотрите. И строжайше тебе наказываю: к пьяным не лезь и к старшим пацанам тоже не смей подходить. Поняла?
Таюшка понимающе кивнула и ускакала на улицу. Там они немного побегали и, спросив у прохожего, который час, отправились в цирк. Посмотрев представление, они вышли на улицу, смешавшись с толпой других ребятишек. Было еще светло.
— Маришка, побежали по тропинке: посмотрим, куда она ведет, — предложила предприимчивая Таюшка, показывая на пустырь, начинавшийся за цирком.
— Ой, Тайка, мне что-то страшно туда идти, — призналась Маришка.
— Если ты боишься, то я пойду одна. А ты ступай домой, — сказала неугомонная Таюшка, бегом пересекла пустырь и нырнула в переулок, узкий и тихий.
— Вот видишь, ничего страшного, тут и нет никого, — подбадривала она таки увязавшуюся за ней Маришку.
Они уже могли благополучно выйти из переулка, как вдруг услышали, что где-то неподалеку жалобно заскулила собака.
— Собачка плачет, — остановилась Таюшка.
— Ой, Тайка, пойдем, я боюсь, — прошептала Маришка.
Но Таюшка не двинулась с места. Прислушавшись, откуда доносится скулеж, она свернула в крохотный проулок. И тут снова заскулила собака, и этот скулеж постепенно перерастал в душераздирающий вой. Таюшка побежала на этот вой. Проулок кончился, и она оказалась возле небольшого больничного садика, огороженного низким деревянным штакетником, а напротив высились безоконные стены складских помещений. Место было глухое, здесь хоть и закричишь, никто не услышит. Дальше Таюшке идти не пришлось: она уже увидела, кто воет: к штакетнику за шею веревкой прицеплена махонькая собачонка. Собачонка, вытянувшись во весь рост, стояла на задних лапах, и веревка даже не давала ей возможности никуда отвернуться. А три здоровых пацана забавлялись тем, что швыряли в собачонку камнями.
— Смотри, я сейчас попаду в шавку, — сказал один и швырнул камень, но камень попал в штакетник.
— Эх ты, мазила, — заржал второй пацан. — Вот я сейчас точно попаду!
И он, прицелившись, швырнул камень. Камень попал несчастной собачонке в глаз. Глаз сразу же налился кровью.
— Уйя! Прямо шавке в глаз! Вот это попадание, первый разряд, ур-р-ра! — раскатисто закричал третий пацан и жизнерадостно запрыгал. — А сейчас я попробую.
И он швырнул камень, который угодил собачонке в ухо. Из ранки потекла струйка крови. А через минуту на беззащитную собаку обрушился целый град камней: пацаны начали буквально расстреливать бедное животное.
Таюшка завизжала что есть мочи:
— Что вы делаете?! Остановитесь!!! Не смейте!!! Не трогайте собаку!!!
Но пацаны не обратили на нее ни малейшего внимания.
Тогда Таюшка резко рванула с места, подбежала к собачонке и закрыла ее собой. Один из пацанов пытался оттащить ее, но Таюшка крепко вцепилась обеими руками в штакетину. Тогда в нее тоже полетели камни. Один попал ей в голову, и она почувствовала, как по щеке и шее потекло что-то теплое, закапало вниз, а на земле быстро расползлось темное пятно. Второй камень пребольно ударил ее в плечо, и она потеряла сознание…
Таюшка в больнице
Таюшка открыла глаза, и незнакомая белая комната сразу же качнулась и поплыла. Над ней склонился усатый врач, и его лицо тоже поплыло куда-то в сторону.
— Как себя чувствуешь, милая барышня? — спросил врач.
— Где мама? — еле разлепив губы, с трудом выговорила Таюшка.
— Сейчас позову тебе тетю Люду, — заторопился врач, но тетя Люда сама уже входила в палату.
— Ну что, Таюша, очнулась? Как ты себя чувствуешь? Голова болит?
— Болит. А где мама?
— Мама скоро придет. Таюшка, а где у тебя еще болит? — допрашивала тетя Люда. — Спина болит?
— Все болит, — заплакала Таюшка.
— Ну, только не плачь, все твои бобошки скоро пройдут.
Тут в палату вошли еще три человека в белых халатах и начали тихо переговариваться. Они еще раз осмотрели Таюшкины голову и спину, наложили свежие повязки, подключили какие-то проволоки к голове, рукам и груди и ушли. Таюшка все это мужественно перетерпела, но когда принесли капельницу, то перепугалась и застонала. Зашла тетя Люда.
— Таюша, в чем дело?
— Что это? Я боюсь.
— Таюша, да это просто капельница, тебе будут капать лекарство, — растолковала тетя Люда. — Ты же не пожелаешь пить горькое лекарство, вот его и накапают тебе прямо в венку. Будет чуточку больно, совсем чуть-чуть. Ты закрой глаза, чтобы не было страшно.
— А мама придет?
— Конечно, придет, — заверила Таюшку тетя Люда. — Ну-ка, закрой глазки. Вот видишь, какая ты молодец. И совсем не больно, правда?
Но Таюшка, открыв глаза, увидела воткнутую в руку большую иглу и застонала еще громче. Тетя Люда нагнулась над Таюшкой, погладила ее, поцеловала в конопатый носик, а тем временем медсестра взяла шприц и ввела лекарство в прозрачную трубочку капельницы. И Таюшка снова уснула.
Проснулась она, когда уже наступил вечер. Две нянечки развозили ужин на скрипучих каталках. К Таюшке зашла тетя Юля в белом халате.
— Ну что, Таечка, будешь ужинать? — спросила она.
— Где моя мама? — пролепетала Таюшка.
— Как, ты разве не помнишь, что сама отпустила маму с дядей Колей Сагиновым съездить по очень важному делу? — удивленно спросила тетя Юля.
Таюшка сморщила лобик и силилась припомнить: да, кажется, она действительно куда-то отпустила маму. И Таюшка понимающе похлопала ресничками.
— Вот видишь, все вспомнила, — обрадовалась тетя Юля. — А теперь давай-ка поужинаем. Я тебя напою клюквенным морсом, накормлю бульончиком с курочкой, и побегу кормить Вовку с дядей Лешей. А то они меня проглотят, причем в один присест, если я вовремя не обеспечу им питание, — пошутила тетя Юля.
Таюшка залпом выпила весь морс, а вот бульону скушала только четыре ложечки, больше не хотелось. А от вида вареной куриной ножки даже чуточку затошнило.
— Тетя Юля, а мама давно уехала? — спросила Таюшка.
— В воскресенье, а сегодня у нас среда, — ответила тетя Юля.
— Это я так долго спала? — удивилась Таюшка.
— Тебе укольчики ставили, чтоб ты спала, — сказала тетя Юля и вышла.
Таюшка лежала и усердно вспоминала. Она помнила, что отпустила маму, только вот зачем? Этого она решительно не помнила.
В палату заглянул усатый врач:
— Ну, как дела, милая барышня?
— А когда вы меня домой отпустите? — ответила Таюшка вопросом на вопрос.
— Да уж погости у нас еще маленько, — попросил врач и, пожав Таюшкину ручонку, тоже вышел.
Через пару дней пришел дядя Леша. Он сел на стул возле кровати, крепко сцепив руки на коленях, окинул Таюшку каким-то непонятно рассеянным взглядом, сказал:
— Знаешь Таюша, я теперь тебе не чужой человек, ты теперь моя кровная дочь.
— Я папина дочка, — заупрямилась Таюшка.
— И моя теперь тоже, — твердо сказал дядя Леша и пояснил. — Когда ты в драке потеряла много крови, тебе перелили мою, благо у нас с тобой группы крови совпадают. Так что теперь ты моя кровная дочь. А теперь послушай, что я тебе скажу: с сегодняшнего дня ты не имеешь права одна, без меня, лезть в драку. Давай договоримся так: прежде, чем полезешь к кому-то драться, позовешь меня, и мы с тобой посоветуемся, драться нам или нет. Поняла?
— И даже с Вовкой?
— Вовка не имеет права бить свою кровную сестру. Ну что, договорились, по рукам? — Дядя Леша протянул свою большую ладонь Таюшке, и они крепко пожали друг другу руки.
Медленно и уныло потянулись больничные дни, особенно тоскливо было по вечерам, когда тушили свет. Таюшка тихонько плакала в подушку, чтобы ее никто не услышал. Она очень сильно соскучилась по маме, ей уже казалось, что мама теперь никогда не вернется. И зачем только она отпустила маму!
Однажды утром у Таюшки резко поднялась температура.
— Ну-ка, Таюша, переставай плакать по ночам, иначе к приезду мамы ты не поправишься, — пригрозила ей тетя Люда.
— А кто вам сказал, что я плачу? — удивилась Таюшка.
— А вот этот компьютер, он нам все про тебя рассказывает, — открыла тайну тетя Люда.
Теперь Таюшка опасливо посматривала на ябедничающий компьютер, стоящий посередине палаты, однако плакать перестала.
Однажды Борька ей принес фотографии Рыжика. Такие забавные! На одной Рыжик был с выпученными, как у совы, изумленными глазами, а на другой старательно умывался лапкой.
