Светлана Лубенец - Праздничные истории любви (сборник)
Дикая Кошка
Мальвина, я, кажется, догадываюсь, про кого ты пишешь. А эти люди знают о существовании твоего дневника?
Можешь не отвечать! :) Очень скоро они узнают!!!
Карина вспомнила случай в туалете, когда одноклассницы угрожали выбить ей зубы. Стало не по себе. Даже представлять не хотелось, что сделали бы Света с Галей, увидь они этот дневник. Особенно реакция вспыльчивой Решеткиной ее пугала. Оставалось надеяться, что влюбленность в Колотушкина смягчит Галин характер и отвлечет от всего остального.
Дневник Дикой Кошки показался ей смутно знакомым. Когда-то давно она его уже читала.
Карина поискала фотки и на пятой странице наткнулась на две фотографии хозяйки дневника. Ею оказалась девочка из параллельного 9-го «Б», длинноволосая блондинка Катя Лопухова, которая частенько захаживала к ним в класс под видом поболтать с девчонками. На самом же деле Дикая Кошка еще с седьмого класса вздыхала по Игорю Жорову — бессменному отличнику их школы, победителю всевозможных олимпиад и конкурсов.
«Сегодня мы столкнулись в коридоре, — писала в своем дневнике Дикая Кошка. — Он на меня посмотрел! Я думала, скажет „привет“, но он, как всегда, прошел мимо».
Девчонка много писала о своей неразделенной любви к Игорю, саму себя убеждала, что пора «забить», грозилась влюбиться в другого… но не проходило трех-четырех дней, как в записях снова начинало фигурировать заветное имя.
Карина некоторое время читала излияния Лопуховой, затем вошла в свой дневник и решительно щелкнула по ссылке «Новая запись».
* * *На следующий день в школе ничего серьезного не произошло. Люся с Женей прогуляли уроки, Света с Ромой целовались каждую перемену, Галя точно по сценарию бросала на Колотушкина тайные взгляды, а Дикая Кошка к ним в класс так и не зашла.
На улице светило солнце. Лужи покрылись ледяной пленкой, но во всем городе не осталось ни одной снежинки.
Карина шла по сухому асфальту и думала о том, как придет домой, поест и отправится в торговый центр покупать подарки для всей семьи. Ей нравилось ходить в магазин перед самым праздником, несмотря на толчею и километровые очереди. Было интересно наблюдать за людьми, немного взвинченными, усталыми, но счастливыми. Новый год она любила именно за это — за счастье. За его количество и энергию. Глядя на сотни улыбок, она думала, что они-то и зажигают в нужный момент огни на праздничных елках и нет ничего сильнее человеческой радости.
Возле арки Карина остановилась. У окна ее комнаты на нитке развевался листок. Она отошла подальше, чтобы понять, до какого этажа тянется нить, и застыла в изумлении, когда увидела открытую форточку на четвертом этаже. За светлыми занавесками мелькнул силуэт.
«Да кто же там?» — Она подпрыгнула, чтобы лучше рассмотреть, но силуэт притаился и больше не показывался.
«Я ведь своими глазами видела сегодня, как соседка с четвертого села в машину и уехала на работу, — рассуждала Карина, неотрывно следя за окном. — Разве с ней кто-то живет? Если так, то почему этот человек никогда не выходит?»
Она поискала взглядом что-то, чем можно было бы зацепить листок с посланием, и нашла возле сточной трубы чугунную кочергу. После недолгих размахиваний кочергой листок упал ей под ноги.
«Какой солнечный день, — черным маркером писал некто за занавеской, — могли бы вы выйти посидеть на лавочке?»
Карина улыбнулась.
«Вот бы еще знать, кто это предлагает». Она стояла с задранной головой, надеясь, что человек покажется в окне, пока у нее не затекла шея.
«А если позвонить в квартиру? Может…» — додумать она не успела.
— Эй, девчонка! — послышался возмущенный звонкий голосок. — Девчонка! Ты зачем сорвала мой листок?!
Карина повернулась.
В арке стоял ребенок лет пяти-шести, одетый в джинсы, свитерок и клетчатые домашние тапочки. Из-за пышной курчавой шевелюры было непонятно, девочка это или мальчик. Карина вытянула руку с листком, сделала шаг навстречу ребенку, но не успела и рта открыть, как он сиганул в сторону подъезда.
— Подожди! — крикнула Карина, бросаясь в погоню.
Когда она выбежала из арки, ребенок скрылся за дверью.
— Не бойся, — кричала она, вбегая за ним по лестнице.
Маленькие подошвы тапок мелькали у нее перед глазами, а на повороте малыш неожиданно потерял один. Тогда она остановилась, уверенная, что и ребенок теперь убегать не станет, но ошиблась. Он испуганно оглянулся и побежал дальше в одном носке.
Карина схватила тапочек и, перескакивая через ступеньку, достигла четвертого этажа как раз в тот момент, когда ребенок пытался вставить ключ в замочную скважину.
— Подожди! — воскликнула девочка.
Ключи вывалились из маленьких неловких рук. Малыш забился в угол и сверкал на нее из полумрака огромными испуганными глазищами.
Карина наклонилась и пустила к нему по полу тапок.
— Тебе чего? — подозрительно спросил ребенок, не глядя нащупывая ногой тапок и пододвигая его к себе.
— Ты кто?
— Кирюша, — на полном серьезе ответил маленький сосед. Затем быстро нагнулся и схватил ключи.
— А что ты тут делаешь?
Мальчик пожал плечиками.
— Живу. — И чуть осмелев, воскликнул: — А ты мое письмо сорвала!
Карина вынула из кармана помятый листок и протянула малышу.
— Вот, возьми.
Кирюша спрятал руки за спину.
— Не надо, я уж новое сделаю.
Она перечитала еще раз написанное черным маркером и не удержалась от вопроса:
— А зачем? Почему ты мне посылаешь письма?
Сосед нахмурил брови.
— А это не тебе!
— Как?! — растерялась Карина. — Я их уже месяц получаю! — У нее и мысли никогда не возникало, что послания могут быть адресованы не ей.
Мальчик все-таки взял у нее листок и пояснил:
— Это деду Гене от бабы Маши!
— А-а-а, — закивала Карина, — понятно.
Кирюша несмело улыбнулся.
— Ну вот.
— Подожди, — спохватилась она, — как же от бабы Маши, если послания ты отправляешь?!
Малыш покрутил пальцем у виска.
— Ты глупая, что ли?! Дед Гена никогда не влюбится в бабу Машу, если будет знать, что это я ему пишу!
— А ты… ты хочешь, чтобы они влюбились?
Кирюша покачал головой, точно удивляясь ее несообразительности.
— Ну конечно! За дедом Геной нужно ведь ухаживать! А баба Маша не может сама прибить полочки для цветов!
— Да-а-а, — протянула Карина, — это ты здорово придумал.
— А как же! — засмеялся мальчик. — Дед Гена говорит… ну не говорит, конечно, он пишет только, что я умненький. Ты ведь знаешь деда Гену?
— Немножко, — кивнула девочка, ощущая, как по щекам разливается жар.
Вокруг нее столько всего происходило, а она ничегошеньки не замечала. И все думала, почему же вихрь событий не подхватывает ее и не кружит, как других?
«Слепых вихрь обходит стороной — щадит», — поняла Карина, и ей стало обидно, что она все это время, погруженная в себя и занятая только собой, столь многого не замечала.
— А ты на первом этаже живешь, да? — оторвал ее от размышлений Кирюша.
— Ага.
Мальчик позвенел связкой ключей и хитро посмотрел на нее.
— А у меня дома есть «варенка» и целый батон! Ты могла бы зайти ко мне в гости. — Неожиданно глаза мальчика расширились, и он быстро прибавил: — Только если ты не воровка!
Карина поперхнулась.
Кирюша успокоенно махнул рукой и стал открывать двери.
— Это на всякий случай, — пояснил малыш. — Моя Аленка говорит, всегда нужно спрашивать!
Карина вошла в чисто убранную прихожую, сняла куртку и поинтересовалась:
— А Аленка — это кто?
— Моя сестра, — убегая на кухню, крикнул Кирюша. — Иди сюда, варенка у меня тут!
Она прошла в светлую кухню, где посредине находился стеклянный стол, а на нем одиноко стояла банка вареной сгущенки.
— Садись, — выдвинул для нее из-под стола табуретку Кирюша. Сам же вынул из буфета батон и начал старательно намазывать толстым слоем сгущенку на булку.
— А ты давно тут живешь? — осторожно спросила Карина. — Я тебя почему-то раньше тут не видела.
— Я раньше в другом месте жил. С мамой, — подвигая к ней бутерброд, объяснил мальчик.
— Спасибо, — Карина попробовала угощение и благодарно воскликнула: — Вкуснотища!
— Ну и я про то! — обрадовался Кирюша и подвинул к ней еще один бутерброд.
— А ты долго еще будешь гостить у сестры?
— Всегда, — с набитым ртом ответил он.
— А мама?
— Мама уехала к папе.
— Надолго?
Ярко-голубые глаза уставились на нее.
— Навсегда.
— А куда? Далеко?
Мальчик поднял указательный палец.
Карина посмотрела на потолок, куда он показывал, и тогда до нее дошло.
