Вильям Козлов - Президент Каменного острова
— Купаются, — сказал он.
— Чего они испугались? — спросила Алёнка. Она так и не поняла, что произошло.
— Тут щука одна есть, — сказал Коля. — Бревно. Её все боятся. Один раз нашего пацана за пятку схватила, еле вырвался. А сколько утей сожрала! У неё на спине мох вырос. Она ещё до революции жила тут. Пудов на пять, верно, Сорока?
— Не взвешивал, — ответил Президент.
— Зачем ты их? — спросил я, кивнув на тот берег.
— Крадутся, как воры…
— Нечего им у нашего острова делать, — сразу посерьёзнев, сказал Коля.
— Федьке Грибу лодку не отдам, — сказал Президент. — Это не рыбак.
— Истребитель мальков, — добавил Коля. — Штук с тыщу кверху животами плавало.
— Этот Гарик, откуда он? — спросил Сорока.
— Москвич.
— Сошлись с Федькой… Свой свояка видит издалека.
— Он машину водит, — сказал я. — А каких щук ловит!
— Я видела, — подтвердила Алёнка.
— Гарик… По-русски Егор, что ли?
— Георгий, — сказала Алёнка.
На тропинке показался Васька и с ним ещё трое. Все в трусах. Васька налегке шагал впереди, а те трое тащили на плечах длинную доску. Двое по краям, один посередине. Они прошествовали мимо нас. Васька мельком взглянул на меня и отвернулся. Сделал вид, что не узнал. Нос у него облез, стал острый и красный, как морковка.
Эта доска была предназначена для трамплина. Нырять будут. Высота подходящая, метра три. Первым ступил на доску Васька. Покачался, потрогал свой красный нос, но нырять всё ещё не решался. Мальчишки что-то советовали ему, он охотно их слушал. Слушать лучше, чем прыгать с такой высоты.
— О чём задумался, детина? — спросил Сорока.
— А если пузом приложусь? — Васька хлопнул себя по ляжкам, ещё раз качнулся, вздохнул и шарахнул вниз головой. Раздался громкий всплеск. Я не видел, как вошёл в воду Васька, но и по звуку догадался, что он действительно приложился животом.
Скоро из колодца показалась Васькина мокрая голова. А потом и весь Васька. Левый бок у него покраснел. Я думал, что больше он нырять не будет. Но Васька сразу пошёл к доске. Мальчишки снова стали давать советы, но Васька отмахивался.
— Я сам, — сказал он. И, долго не раздумывая, бултыхнулся в воду.
— Раз пять приложится животом — научится, — сказал Сорока.
— А это обязательно? — спросила Алёнка.
— Пошли, — сказал Сорока.
Вслед за ним мы зашагали по тропинке, протоптанной в лесу. Сосновый бор насквозь просвечивался солнцем. Меж деревьев мы увидели небольшой дом, сложенный из крепких неотёсанных брёвен. Дом был без крыльца. Одной стеной плотно прижимался к двум могучим соснам. Колючие лапы наполовину прикрыли крышу. На крыше несколько каких-то мудрёных антенн. В доме три окна. На скамейке, что приткнулась к фасаду, сидел большой кролик, а внизу суетились ещё два. Они поднимались на задние лапы и дотрагивались до своего приятеля, словно пытались спихнуть его со скамейки. Неподалёку от дома большая спортивная площадка. Видно, ребятам пришлось здорово поработать, чтобы отвоевать её у леса. Турник, столбы с баскетбольными щитами, самодельный деревянный конь, бревно и другие приспособления, каких я ещё и не видел.
Сорока, столкнув кролика, присел на скамейку. Мы с Алёнкой опустились в траву. Кролики подковыляли к нам и стали деловито обнюхивать руки и ноги. У них были маленькие смешные носы и печальные глаза. Алёнка погладила одного, он зажмурился от удовольствия и замурлыкал, как кошка.
Я понимал, что Сорока позвал меня не просто так, в гости, а для серьёзного разговора. Но, возможно, Алёнка мешала ему. Мы молча сидели минут пять. Алёнка обхватила руками колени. Она смотрела на кролика, который шевелил своими просвечивающими на солнце розовыми ушами. Алёнкины золотистые, с рыжим отблеском волосы тоже шевелились. С озера тянул ветерок. Из бора доносились птичьи крики. На сосновом стволе золотом сверкнула капля смолы. Она только что появилась на свет. И вот, растаяв на солнце, медленно вытянулась по красноватой коре в длинную сиреневую нить.
Из дома выскочил мальчишка. Он был в трусах. На голове наушники. Стрельнув в нашу сторону голубыми глазами, позвал Сороку. Я думал, что Президент надолго застрянет, но он вернулся быстро. Сел на прежнее место, посмотрел на меня. Сейчас начнёт выяснять насчёт бомбы.
— На какой вы улице живёте? — спросил он.
Мы жили на Потёмкинской улице. Из окна нашего дома виден Таврический сад. И панорамный кинотеатр «Ленинград». Только я там редко бываю. Один фильм полгода идёт. Зимой мы с Алёнкой в Таврический на каток ходим. И летом в саду хорошо. Вот только купаться не разрешают. Однажды я с приятелем всё-таки выкупался. Правда, еле убежали потом. За нами дядька гнался.
Сорока сказал, что был в Ленинграде. Ему там очень нравится. Удивил — Ленинград всем нравится. Разве есть ещё лучше город, чем наш Ленинград?
— Лётчик там один жил… — Сорока замолчал и стал смотреть на облако, которое никак не могло перевалить через высокую сосну.
— Он двадцать фашистов сбил, — сказал Коля. Он только что пришёл. Видя, что Президент с нами разговаривает по-хорошему, Коля тоже смягчился.
Облако наконец перекочевало на другое место. Оно теперь стояло над нами.
— Ты это дело брось, — сказал Сорока.
— Какое дело?
— Гриб тебе не компания.
— У него кепка замечательная!
— Я знаю, это его работа…
— Известный мародёр, — поддакнул Коля.
— О чём вы говорите? — спросила Алёнка.
— Вы ленинградцы, и я не хочу с вами ссориться… А с Федькой у нас старые счёты.
— Это вы про того, в клетчатой кепке? — сказала Алёнка.
— Ну да, — сказал Сорока.
— Отдай лодку, — попросил я. — Без лодки он пропал.
— Я ему говорил: доиграешься, мальчик!
— У тебя прозвище Сорока? — спросила Алёнка. — Или мама так назвала?
— Допустим, прозвище. А что?
— Я вчера видела сороку, — сказала Алёнка. — Она прилетела из лесу, такая белая с чёрным. Уселась на крышу нашего дома и стала трещать без умолку. И ещё хвостом вертела. Хвост у неё длинный-предлинный!
— Надо же, — сказал Сорока.
— Интересная птица…
Я взглянул на Президента. Из рубахи выпирали широкие плечи. На крепкой загорелой шее — крупная голова. Тёмные волосы слиплись после купания и косо лежали на лбу.
Сорока поднялся со скамейки, взял кролика за уши.
— Ему ведь больно! — сказала Алёнка.
Президент погладил кролика и отпустил. Тот поскакал за дом. Сорока посмотрел на Алёнку и в первый раз улыбнулся. Я заметил, что у него один зуб сломан пополам.
— Хочешь поймать большую рыбу?
— Я пробовала, — сказала Алёнка. — Большие срываются.
— Поймаешь, — сказал Сорока.
— Мне не везёт…
— Камыши видишь? Встань на лодке в тресту и лови. Утром.
— Ершей?
— Леща поймаешь, — уверенно сказал Сорока.
— Кто это? — воскликнула Алёнка и схватила Президента за руку.
Из бора не спеша вышел огромный лось. Его бурые рога были как раз на одном уровне с крышей. Этот лось как две капли был похож на того, который погиб в болоте. Выбрасывая длинные ноги, лось подошёл к Сороке, ткнулся горбатой мордой в его шею, потом обнюхал руки.
— Серёжа… — сказал Сорока. Если бы это не прозвучало так ласково, я подумал бы, что он меня позвал. Но это относилось к лосю. Зверь величаво повернул огромную голову и посмотрел на нас. Алёнка спряталась за спину Сороки. Лось потянулся было к ней, но она вскрикнула, и лось отвернулся. Коля достал из кармана кусок хлеба и протянул ему. Лось мягкими губами осторожно подобрал с ладони хлеб и в знак признательности покачал рогами.
— А где Борька? — спросил лося Коля, почёсывая ему мощное выпуклое плечо.
Лось с минуту постоял, помаргивая длинными седыми ресницами, и так же величаво ушёл в бор. Нижние ветви сосен касались его спины.
Я удивился, как может такой огромный зверь так бесшумно ходить. Не треснул ни один сучок. Лось словно растворился в лесу.
Алёнка, заметив, что стоит совсем близко от Сороки и держится за его руку, отодвинулась.
— Я вспомнила про того… — сказала она.
— Был лось — и нет…
— Сорока на лосе верхом ездил, — сказал Коля. — А потом Серёжа его как об ель…
— А кто такой Борька? — спросил я.
— Лосёнок, — ответил Коля. — Серёжин сын.
— И мама у них есть? — спросила Алёнка.
— Её зимой убили, — сказал Сорока. — Те самые, которые рыбу в озере толом глушат.
— Порохом, — сказал я. Как будто это имело значение.
— Мы Борьку в снегу нашли, — стал рассказывать Коля, — он дрожал. У него одна нога подвернулась, когда от охотников удирал. А Серёжа стоял рядом и лизал его. Мы Борьку на санках на свою ферму привезли. К коровам. Он до весны с нами жил. И Серёжа часто приходил к хлеву. Мы ему в ящик сено клали. Страсть как собак не любит. Как увидит собаку, так рога в землю и копытами стучит…
