Виктор Лихачев - Единственный крест
Сидорин и Ася стояли в сторонке, слушая гида, поскольку Лиза еще возила шведов по городу, а Галине, по словам девочки, кто-то позвонил. Как понял Асинкрит, звонок очень взволновал Галину Алексеевну, которая ушла, пообещав придти прямо в кофейню. Услышав последние слова экскурсовода, Сидорин возмутился.
— Что, и это все?!
— Еще много залов, дядя Асинкрит, — ответила девочка и потянула спутника за собой.
— Нет, постой. Много залов! Этот — самый интересный.
— У тебя есть предложение, тезка? — вздохнула девочка.
— А тебе хочется побольше узнать про … — Сидорин обвел рукой зал, где в основном стояли чучела животных, — фауну, как сказала эта гида?
— Конечно, хочу, только не гида, а гид.
— Неважно. Итак, перед тобой волк обыкновенный. Ученые считают установленными пока четыре подвида: волк кавказский, волк тундряной, волк камчатский и, наконец, наш, родной — волк обыкновенный…
Когда минут через пятнадцать Толстикова вошла в музей, то увидела в зале флоры и фауны толпу народа, тесно сгрудившуюся возле чучела волка. Подошла поближе — и ее взору открылась удивительная картина: Сидорин почти в замкнувшемся кольце зрителей, рядом Ася, которую буквально распирало от чувства собственной значимости. Асинкрит, похоже, был в ударе:
— Замечательный русский писатель, охотник-натуралист, ученый Николай Анатольевич Зворыкин — вижу по вашим глазам, друзья мои, что вы и не слышали этой фамилии, написал когда-то: «В ясный, тихий морозный день, когда блестками играет снежный покров и розовеют стволы деревьев, когда на снегу лежат характерные узоры печатных следов, я вспоминаю волков».
Посмотрите на этого несчастного, то есть на экспонат. Как хорош цвет шерсти — она чудно сливается с мглой осеннего дня. А какова мощь, как горда осанка! Природа будто специально позаботилась о волке. Смотрите, ничего лишнего: мощные голова и шея, высокий перед, покатая спина, низко спущенные ребра, поджарый живот. Пальцы лап плотно сжаты. Хвост опущен и малоподвижен, недаром его называют поленом. Волк силен и вынослив. Матерый волк легко тащит на спине барана, обдирает и поворачивает тушу лошади, вмерзшую в землю… За одну ночь может сделать переход в сто километров…
— Ух ты! — понеслось по толпе.
— А это — матерый волк? — спросил кто-то.
Сидорин ответил, не раздумывая:
— Что вы! Переярок, то есть ему уже больше года, но до четырех лет он, как видите не дожил. Молодых волков, до года, называют прибылыми. Охотники профессионалы обычно разделяют наших обыкновенных волков на два типа — по внешнему виду и образу жизни. Давайте, ребята, попробуем сами определить, кем был этот переярок.
Итак, слушайте. Первый тип — лобастый, с красивой головой. Шерсть ровная, шея хорошо опушена. Таких волков еще называют кормными, то есть хорошо питающимися. Живут они поблизости от человека, умело приспосабливаются к обстановке. Режут домашний скот и мастерски вылавливают собак, поэтому их еще называют собачниками.
Второй тип. Живут в отдалении от человека, питаются дичью. Их реже преследует человек, но пропитание свое они добывают хотя и с меньшим риском, но с большей затратой сил. У волков данного типа лоб уже, туловище кажется растянутым, замечается сухопарость, вес меньше. И вообще, первое впечатление от них — изголодавшиеся скитальцы. Кто же, друзья мои, перед нами?
— Скиталец! — ответил кто-то самый шустрый.
— Собачник! Собачник! — большинство считало иначе.
— Скажите, — подняла руку светловолосая девушка, — в лесу у волков есть друзья. Лисы, например?
Все засмеялись.
— Очень хороший вопрос, зря смеетесь. Некоторые животные, чтобы выжить, не скажу, что дружат, но придерживаются по отношению друг к другу дружественного нейтралитета. Например, лиса и барсук. Но вот волк… Вы поймите, ему всегда хочется есть, а раз так, та какие могут быть друзья? В сказках много написанного о том, как лиса дурит глупого волка. А что ей остается? Если они повстречаются, волк убьет и съест лису.
— А на человека волк нападает?
— Нет. — Сказано это было тоном, не терпящем возражений.
Мужчина, с интересом слушавший рассказ Сидорина и даже что-то записывающий в записную книжку, поднял руку:
— Товарищ экскурсовод, а вот мне мать рассказывала, как у них в деревне девочка возвращалась из школы…
— Простите, что перебиваю. Человек всегда боялся и ненавидел волка, тот отвечал ему тем же. Эти истории с различными вариантами ходят по всей России. Но тот же Зворыкин, которому нельзя не верить, считал, что только очень голодный, да к тому же потерявший возможность выйти из критического положения волк, способен напасть на человека. Бешеные волки нападают гораздо чаще, но ведь нападают и бешеные лисы, и собаки. Скажу вам больше, лось и кабан во время гона, медведица ставшая мамашей, в сто крат опаснее для человека, нежели волк. — И тут Сидорин увидел Лизу. И отчего-то смутился, будто его застали за неприглядным делом. — А вообще, друзья мои, дам вам в заключении простой совет. Случится встретить в лесу волка или даже нескольких, возьмите палку, остановитесь и представив, что это ружье, наведите на волков. Можете покричать: «бух-бух», — и вы увидите, как они поведут себя.
— Убегут?
— Конечно.
— Последний вопрос, — не унимался мужчина с записной книжкой, — говорят, волков стало больше. Чем вы это объясните?
Сидорин на секунду задумался.
— Чем объяснить? Время на Руси смутное, а во все смутные времена у нас хищников вдоволь разводилось.
— Каких хищников? Волков?
— Не только. И тех, кто о двух ногах. Извините, нам с тезкой пора, — И Асинкрит взяв девочку за руку, направился к выходу. Только тут еще не понимавшие, догадались, что перед ними не профессиональный экскурсовод. Сначала зааплодировал мужчина, к нему присоединились остальные. Сидорин смутился вконец:
— Тоже мне, нашли артиста. У американцев, что ли, научились?
***
— Простите, увлекся, — это первое, что сказал Асинкрит, подойдя к Лизе. — Добрый день.
— Здравствуйте. По-моему, было здорово. Нет, правда… А где Галина?
— Мама обещала подойти в кофейню. Наверное, уже ждет нас, — прояснила ситуацию Ася.
Галина действительно их ждала. По ее виду подошедшие поняли: что-то случилось.
— Юра, — крикнула Глазунова, — вот теперь можно: три эфиопских и сок. Ананасовый.
— Галя, что-то случилось? — спросила Лиза. — Ты извини, шведы любопытными оказались…
— Лиза, какие шведы? Ты вот это видела? — и Галина протянула Лизе газету.
— «Окраина», — прочитала Ася.
— Ты читаешь местную желтую прессу? — спросила Толстикова.
— Вынуждена. Сволочь! Нет какая же она все-таки сволочь. Гадюка.
Все трое удивленно уставились на Галину, а Юра чуть не вылил на себя чашку кофе.
— Мама, ты что?
— Страница четвертая. Читай. Прочитаете, тогда все поймете. Сволочи! Я ей все сказала.
Принесли сок и кофе. Толстикова раскрыла четвертую страницу. С нее на читателей смотрел… Сидорин с фотографией женщины в руках. Подпись под снимком гласила: «Ничто человеческое им не чуждо». Сама статья называлась: «Врач — оборотень». Чуть ниже подзаголовок: «Он проснулся волком».
— Ты мне скажи, Асинкрит, когда Любка тебя сфотографировала? Положим, диктофон у нее в сумочке был, она ее из рук не выпускала, а фотоаппарат?
— Н-да, — только и сказала Толстикова, — зря это она.
— Я ей все сказала. Когда мне позвонили и рассказали про газету — побежала в киоск и сразу к ней пошла. Эх, жаль, Аська ты здесь сидишь, я бы пересказала наш разговор.
— Надо же, — неожиданно произнес Асинкрит, — никогда не думал, что я такой фотогеничный.
— Асинкрит, прости, ты и впрямь ничего не понимаешь? То, что раньше знало четыре человека, теперь знают все. Тираж у этой вшивоты — пятьдесят тысяч экземпляров. Затем пойдут перепечатки. Тебя опозорили, выставили голым на всеобщее обозрение, а ты о фотогеничности говоришь.
— Удивляюсь, Галина, и как это Глазунов с таким вулканом страстей управляется?
— Издеваешься? Я места не нахожу, а он… Лиза, читай, вслух читай, пусть он слушает… блаженный.
Толстикова начала: «По ночам я вою и мечтаю о лесе», — признался нашему корреспонденту Любови Братищевой этот человек. Впрочем, человек ли он…» Галина, может, не стоит читать? Противно. Я такого от Любаши не ожидала.
— А я, представь себе, ожидала. Более того, стерва эта мне все свои планы выложила. Я взбесилась, из дома ее става гнать…
— А что же она?
— Заревела, Покаялась… Ох, и дура же я.
— Спасибо тебе, Галина, — прервал женский диалог Сидорин. — И не обижайся на меня. Ну, что, мне на дуэль ее вызывать? Или на газету в суд?
