Брат солдата (рассказы, повести) - Касым Нурбадов
— Ты шутишь, Петде? Тувак просил передать тебе спасибо за помощь, а голову и ноги велел поделить. Хочешь — возьми голову, а нам отдай ноги, или наоборот.
— Однако у твоего брата губа не дура! Иди и передай ему, что Петде взял себе и голову, и ноги, а «спасибо" вернул назад.
— Ты что, Петде, хочешь отнять у нас последний кусок хлеба? Разве ты не знаешь, что это плата и за то, что мы пасём овец? А ты хочешь это отнять. Нельзя же так!
У Ашира сжались кулаки от возмущения. Вцепившись в шерсть шкуры, узлом болтавшейся за спиной Петде, он изо всех сил рванул её на себя. Петде еле устоял на ногах. Круто повернувшись, он выхватил откуда-то нож, которым, очевидно, резал барана, и, выставив его вперёд, злобно закричал:
— Нашли дурака! Думаете, меня могут обмануть такие молокососы, как вы? Уходи по-хорошему! Не зли меня, а то… Видишь это?
— Ты трус и подлец! — крикнул Ашир и повернул назад.
«Что же делать? Может быть, пойти к начальнику заставы и всё ему рассказать? Или лучше сейчас Туваку скажу, а он пусть решит, — думал Ашир, шагая к пастбищу. — А может быть, я не прав? Может, он отдаст голову и ноги второго барана нам? Ведь сегодня и второго резать… Нет, ничего он не отдаст, иначе сказал бы… Надо всё же посмотреть, поучиться лучше обрабатывать шкуры…»
С этими мыслями, не дающими ему покоя, шагал Ашир к брату. Он решил пока ничего не говорить Туваку. А тот ни о чём и не спросил, полагая, что всё в порядке.
После полудня ребята отобрали овцу, и Ашир погнал её на заставу. Петде уже был там. Он с улыбкой встретил пастуха.
— Ну, наконец-то ты пришёл, — сказал Петде, поигрывая перочинным ножиком. — Я уж давно тебя жду. Хорошую овцу отобрали? Вижу, неплохо она отъелась на пастбище… Ну, что ты молчишь? Обиделся на меня, что ли? Напрасно. Я же добра вам желаю. Вам ведь трудно, наверное, всё успевать: пасти скот, резать овец да ещё обрабатывать шкуры. Я же помогаю, избавляю вас от такого трудного дела… И делаю это только потому, что вы — братья моего друга Курбана. Вот это был парень! Не то что вы, неблагодарные. Пусть земля будет пухом ему, бедняге…
— Замолчи сейчас же! — закричал Ашир. Петде от неожиданности выронил нож, и Ашир тут же его подхватил. — Не смей говорить о моём брате, гад! Он никогда не был твоим другом! Вы только учились вместе. Если ещё раз услышу от тебя о нём, посмотришь, что я сделаю с тобой!
Петде в испуге попятился:
— Ты что, ты что! Я ничего плохого о нём не сказал! Не хочешь — вообще не буду говорить. Я ведь это по доброте души… По-твоему, так лучше и не здороваться и на приветствия не отвечать? Я с тобой первым заговорил, хоть ты и всегда кричишь, задираешься. Я человек отходчивый, мягкосердечный.
— Конечно, ты мягкосердечный человек, только пока до твоего мягкого сердца сквозь толстую, дублёную шкуру дойдёт…
— Что ты имеешь в виду? Что ты хочешь этим сказать?
— Что сказать? А ты со своим мягким сердцем не понимаешь, что отбираешь кусок хлеба у нас? Ничего себе помощь!
— Да что ты! Я просто пошутил! Шуток, что ли, не понимаешь? Да, я отнёс голову к вам домой и сказал, что это ты прислал. Дойдук-эдже знаешь как обрадовалась… Ладно тебе, давай сюда нож, и не будем больше ссориться. Нехорошо, если увидит начальник… Лучше помоги мне связать ноги овцы, а потом можешь идти. Тувак, наверное, заждался… Я сам зарежу, освежую — всё сделаю, как надо, а четыре ноги занесу к вам домой.
— Нет, я останусь здесь. Мне сейчас можно не спешить, — ответил примирительно Ашир. «Пока всё делает, как мы. Посмотрим, что дальше», — думал он, наблюдая, как ловкими движениями Петде переворачивает тушу овцы. Но тот старался отделаться от непрошеного наблюдателя:
— Мне больше помощь не нужна. Ты иди, иди…
— Нет, я хочу посмотреть, как ты будешь шкуру снимать. Ты же говоришь, что мы не умеем, вот я хочу у тебя поучиться.
— Э-э, братишка, думаешь, один раз посмотришь, так сразу и научишься? Лучше позови Тувака, вместе посмотрите…
— Ладно, я сбегаю за братом, но ты подожди нас обязательно! Хорошо?
— Хорошо, хорошо. Я же сказал…
Ашир повернулся и пошёл к дороге. Но, выйдя к конюшням и убедившись, что Петде его уже не видит, вернулся и осторожно, лёгким шагом стал красться вдоль дощатого забора, стараясь найти удобное место, откуда хорошо были бы видны все действия Петде.
Наконец, он остановился, прильнув к щёлке, замер. «Ага, так я и знал!» Петде быстро и ловко, уверенными движениями снимал шкуру с овцы. «Если не признать, что он это делает быстрее нас, то и тут ничего нового… Всё, как мы, — думал Ашир. — И отец нам так же показывал…» Вдруг Петде стал торопливо оглядываться по сторонам. «Неужели меня заметил? Не может быть!» Не заметив ничего опасного, Петде снова взялся за нож. Короткими ударами ножа он отсек шкуру со стороны курдюка. Однако на ней остались большие куски жира.
«Вот оно что! Вот в чём его секрет!» Петде опять оглянулся — никого! И снова на шкуре остался кусок жира. И ещё, и ещё… Ашир уже хотел выскочить из своего укрытия и крикнуть: «Что ты делаешь?» Но потом решил подождать. «Надо посмотреть, чем всё это кончится. Один я ничего не докажу. Но какой подлый, какой хитрый! Специально на нас наговаривал, чтобы самому пристроиться и красть! Погоди же…» Ашир стал терпеливо ждать, когда овца будет полностью освежёвана. Петде тем временем завернул голову и ноги овцы в шкуру, отложил в сторону и стал вынимать внутренности. К нему подошёл знакомый Аширу сержант. Петде, разделав тушу, передал её сержанту. Потом вытер нож, сунул его в ножны и, взвалив шкуру за спину, направился в сторону аула. Ашир выскочил из укрытия и бросился ему наперерез:
— Что же ты не подождал, пока мы с Туваком придём? Ты же обещал!
— Да разве не видишь, какая сегодня жара стоит? Нельзя долго тушу держать неразделанной… Ничего, я в другой раз покажу…
— Нет, Петде, другого раза не будет. А я и сейчас хорошо разглядел твой секрет. Я видел, как ты снимал шкуру. Теперь ты никуда не денешься!
Ашир
