Чаша судьбы - Алан Григорьев
Чтобы мир смог проснуться от зимнего сна, она призвала белых весенних дев. Их было не счесть, и трудились они неустанно, исполняя свой долг. Но, говорят, это была уже другая весна — не такая чудесная, как при Кериллейт.
Второе зерно раздора тоже принесло плоды.
Отныне не могло пройти и дня, чтобы не повздорили Оона и Медб. Даже если они не встречались, всё равно одна за глаза поносила другую. Больше всех слов на свете запали им в душу речи Ритерха-хитреца о прекраснейшей из королев.
Улучив момент, подловили они Ритерха на пиру и спросили:
— И как же нам узнать, кто из нас прекраснее?
— Взгляните на Прародительницу, — усмехнулся тот. — Что есть у неё и чего нет у вас?
— Обширные владения, — сказала Оона.
— Власть над всеми эльфами, — сказала Медб.
— Вот и ответ на ваш вопрос, — Ритерх хлопнул в ладоши и исчез.
Минули века, а королевы всё состязаются меж собой, не в силах прекратить этот спор. Ныне Медб стала королевой Благого двора, Оона — Неблагого. Обе они правят эльфами. Обе сильны, но равенство сил тяготит их, и каждая мечтает пошатнуть его.
Третье же зерно раздора долго не давало всходов.
Калэх-зима была самой спокойной и мудрой из королев. Её не интересовали пиры и турниры, не касались дрязги Ооны и Медб. Для жизни она выбрала уединённый северный холм. Там Калэх пряла пряжу и в урочный час опутывала белыми нитями весь мир. Тогда наступала зима. Говорили, что она может спрясть и соткать не только снежные одежды для земли, но и саму судьбу…
А надобно сказать, что эльфам в те времена не было житья от фоморов. Могучие великаны разоряли эльфийские земли и никого не щадили. Холод был им привычен и люб, поэтому свои набеги они вершили чаще всего зимой. И в один из дней эльфы возроптали:
— Мать-Прародительница, прикажи же: пускай Калэх больше не прядёт свои нити! Тогда не придут зимние холода, а с ними и фоморы.
Калэх, прознав про эти речи, сама пришла ко двору держать ответ.
— Не потому приходят фоморы, что наступает зима. А потому, что вы слишком слабы, чтобы победить их, — сказала она.
Усовестились эльфы и оставили её в покое.
Зерно замерло до поры, но не умерло, и вновь зашевелилось, когда пришла пора Прародительнице отправиться в Аннуин — надолго, а может, и навсегда. На прощальном пиру она объявила своей преемницей Калэх. Медб и Оона чуть не лопнули от злости и зависти, а королева Зимы молвила так:
— Я не гожусь для трона, Мать всех эльфов. Избери кого-нибудь другого.
Вздохнула Прародительница, предчувствуя неминуемые беды. Но согласилась:
— Будь по-твоему. Тогда пускай правит король Финнлуи. Ему я вверяю всё.
Финнлуи, чьё имя означало «белое сияние», был горд и горяч, как солнце, светящее в вышине. Во времена его правления одна война сменяла другую, рушились и вновь возникали королевства. Он загнал фоморов на дальние острова и самолично сделал цепь, которой приковал Бэлеара, короля фоморов, к скале посреди моря. И хотя набеги после этого не прекратились, они стали такими редкими, что эльфы вздохнули свободно… чтобы с прежним пылом погрузиться уже в междоусобные войны.
Могучий Финнлуи собственными руками зарубил в поединке мужа Ооны — короля Неистовых Бурь — и присвоил его земли, так же как земли многих других королей. Он изгнал из своих земель и Медб, вздумавшую свергнуть его: с той поры, говорят, во владениях Финнлуи всегда было холодное лето.
Многие эльфы встали тогда на сторону Медб и принесли ей вассальные клятвы. Так произошёл раскол эльфийских королевств на два — Благой и Неблагой дворы. Оона злилась пуще всех: её соперница своими руками завоевала себе королевство, тогда как она сама осталась ни с чем. Ненужная ни Медб, ни Финнлуи, она надолго пропала с глаз.
Калэх же была недовольна и сказала, что не вечно будет стоять Благой двор, ибо его не было в замысле Прародительницы. Впрочем, препятствий Медб она чинить не стала.
А спустя несколько лет Финнлуи задрал на охоте белый вепрь. Подданные гадали: чья же рука его направила? Ведь, с одной стороны, все дикие свиньи посвящены королеве Медб, а с другой — все белоснежные звери и птицы принадлежат королеве Калэх.
К тому времени у Финнлуи уже было два взрослых сына, и престол Неблагого двора унаследовал старший из них — Финварра. В день его коронации проклятый Бэлеар разорвал цепи и сбежал. Потом говорили, что белые птицы расклевали серебряные звенья, и в том тоже многие увидели руку Калэх.
Когда её о том спросили, она не стала ничего отрицать:
— Бэлеару уготована другая судьба. Ещё не родился на свет ни тот, кто заключит его в клеть, ни тот, кто его убьёт. Нам же всем стоит вспомнить, что следует держаться своих, а не сеять вражду. Пускай те, кто ненавидел Финнлуи, примирятся с его сыном, ведь тот пока ничем себя не запятнал.
Увы, немногие её поняли. Медб во всеуслышание запретила Калэх появляться в своих землях. Финварра же, не простивший гибели отца, сказал так:
— Когда я смотрю на тебя, королева Зимы, во мне закипает гнев, и я боюсь, что однажды не сдержу руку. Уходи подальше, теперь лишь раз в году я открою тебе двери: на Самайн. Ведь это твоё время.
С тех пор Калэх переселилась на северные острова. Настолько далёкие, что говорили, будто половина их лежит с эльфийской стороны мира, а другая половина сокрыта в землях фоморов. Но её не смущало подобное соседство: Бэлеар ни за что бы не тронул свою освободительницу. Раз в год она по-прежнему присылала к Финварре гонцов: белых птиц и зверей, приносящих нити и полотна зимы. В стране же Медб царило вечное лето.
Когда Финварра женился на Ооне, возвратив ей и земли, и власть,
