Дитя лесов - Эли Берте
— Конечно! — ответил доктор добродушно. — Мой ящичек с лекарствами у одного из слуг, но главное, я взял с собой свой талисман!
И он раскрыл свой заплатанный зонт, с которым никогда не разлучался на прогулках.
* * *
Сначала идти было легко — то тут, то там в лесу попадались тропинки. Но постепенно деревья становились гуще, лианы переплетались чаще, гигантские папоротники, алоэ и кактусы на каждом шагу кололись своими шипами.
В таких условиях необходимы были строгие правила, которые никто не должен был нарушать в течение всей экспедиции, и Ричард постарался их установить.
Он сам и еще несколько человек шли впереди, расчищая дорогу ножами и топорами. На расстоянии ружейного выстрела от них двигалась группа охотников, в чью задачу входило отгонять при необходимости пулями диких зверей. За ними шел доктор фон Штеттен с лошадью, навьюченной багажом. И замыкали шествие еще несколько охотников, прикрывавших спину беззащитного (если не считать зонта) доктора.
К ночи они должны были добраться до болота, которое делило лес пополам. Именно за ним находилась та опасная и неизведанная местность, где жили орангутаны.
Ричард рассчитывал, что, проведя ночь на болоте, на следующий день будет нетрудно перейти его, найти колонию орангутанов, освободить из плена Эдуарда и возвратиться на ночлег в то же место.
Но во второй половине дня идти стало тяжелее. Почва здесь была то каменистой и сухой, то вязкой и сырой, но хуже всего было то, что она оказалась завалена ветвями, огромными листьями и лианами. Это очень замедляло движение. Но неутомимого Ричарда не пугали трудности: он, не колеблясь, вел охотников через эти мрачные дебри, легко и уверенно определяя направление по зарубкам, которые сделал во время своего предыдущего похода.
К месту ночлега охотники прибыли поздно. И застыли: перед их взорами открылся грандиозный пейзаж — огромное болото простиралось вдаль, и по другую его сторону с трудом можно было рассмотреть очертания леса в тумане. Местами виднелись широкие полосы свинцовой стоячей воды, чередовавшиеся с тростниковыми полянами, которые при малейшем ветре издавали сухой, трескучий шум. Здесь было множество птиц, с пронзительными криками летавших над болотом. Большие и маленькие обезьяны качались на верхушках пальм. Под ногами то и дело попадались змеи, а в самом болоте слышалось хриплое кваканье гигантских жаб.
Ночью в лагере было неспокойно. Охотников беспокоили комары, по всему лесу раздавалось рычание тигров, к которому присоединялись жабы. Иногда доносились звуки плюхающихся в воду тяжелых тел — это по-своему развлекались большие крокодилы, обитающие в болоте.
Заря пришла с обычным своим спутником, густым туманом, и все переменилось. Слоны перестали бродить под деревьями, ломая ветви хоботом, тигры умолкли, крокодилы спрятались в тину, и только пение птиц приветствовало рассвет.
Все знали, что ранним утром двигаться по лесу проще всего, поэтому после команды Ричарда охотники сразу же оказались на ногах. Свернули плащи, на которых спали, погасили костры и быстро позавтракали остатками ужина.
Еще не было и полудня, когда охотники перешли болото и остановились на привал в тени ветвистых деревьев.
Теперь нужно было переменить тактику. По эту сторону болота следовало соблюдать тишину. У орангутанов тонкий слух, и никто из охотников не хотел выдать себя и получить палкой по голове.
Первым делом Ричард решил отправиться на разведку — удостовериться, что Эдуард находится на прежнем месте. Остальные же остались отдыхать.
Колониста не было чуть больше часа. Солнце палило во всю мощь. Никто, казалось, уже не мог выносить его жар. Даже доктор растянулся на спине под тенью своего зонта и не двигался; огромные муравьи могли спокойно кусать его — у бедняги не был сил их отгонять.
Однако все разом взбодрились, когда вернувшийся Пальме взволнованно закричал:
— Я видел Эдуарда!.. Видел орангутанов!.. Готовьтесь! Они от нас на расстоянии получаса ходьбы!
Услышав это, фон Штеттен поднялся на ноги и сказал, отирая пот с лысины и отдуваясь:
— Может, мне представится случай измерить лицевой угол[15] орангутана! Как это было бы замечательно!..
Ричард отдал приказ окружить место обитания орангутанов, и сделать это в глубокой тишине, заботясь только о том, чтобы захватить Эдуарда. Стрелять в обезьян без крайней надобности Пальме запретил: он знал, что, если хоть один из орангутанов будет ранен или убит, другие придут в ярость и бросятся на охотников.
Кроме того, у Ричарда была еще одна причина требовать от своих людей особой осторожности.
Когда во время разведки он подбирался к шалашам, в ветвях что-то треснуло. Он поднял голову и увидел орангутана, который, видимо, неудачно повернулся во сне и сломал ветку. Обезьяна не заметила Ричарда, зато Ричард понял, что этот орангутан — часовой, он охраняет спокойствие стаи четвероруких. Удивительно, как он не наткнулся на него в первый свой приход.
В любом случае это осложняло охотникам задачу. И Ричард пополз к знакомой ему лужайке с удвоенной осторожностью. Убедившись, что Эдуард по-прежнему там — играет с маленьким орангутаном, — Ричард вернулся к своим спутникам.
Вскоре охотники приступили к осуществлению намеченного плана. Шли они в строгой тишине, не разговаривая друг с другом даже шепотом. Приходилось держаться по возможности под прикрытием деревьев, а где их не было — ползти на животе в густой траве.
Постепенно они окружили лужайку. Две группы охотников, заходившие с разных сторон, выстроились так, что образовали кольцо. Расстояние между людьми оказалось не более десяти шагов, и все, что находилось в этом кольце, должно было неминуемо попасть к ним в руки, если только оно не умело летать.
Ричард и Дарий держали ружья наготове, и фон Штеттен старался им подражать, выставив ружье перед собой, словно свой любимый зонтик. Но орангутаны не показывались. Это было очень подозрительно, ведь Пальме видел их всего час назад. Опасения не замедлили оправдаться. Послышался глухой удар, и один малаец упал, словно пораженный молнией. В то же мгновение со всех сторон раздались дикие крики, а на деревьях поднялась страшная суматоха.
Огромные ветви с шумом падали на охотников, мелкие щепки и листья вихрем кружились в воздухе. Люди начали стрелять, распугивая обезьян, и увидели, как огромные мохнатые тела быстро взбираются на верхушки деревьев, растущих вокруг поляны.
— Сейчас, сейчас! — воскликнул Пальме, когда поблизости не осталось ни одного орангутана. — Нельзя терять ни минуты! Эдуард в своем шалаше, я знаю, я уверен… Поспешим!..
И он бросился к шалашу в сопровождении Дария и доктора.
За тонкой стенкой из пальмовых листьев слышался шорох и взволнованное, испуганное дыхание Эдуарда.
Как же быть?
